Церковная старина в современной России - Александр Мусин

Последующие события показали, что общество и без подобных провокаций оказалось расколотым, и расколотым – серьезно. Уже 3 марта директора нескольких московских музеев, а также группа ведущих искусствоведов, историков и археологов подписали беспрецедентное обращение непосредственно к патриарху Кириллу (Гундяеву).

Основу письма составили положения, выработанные на круглом столе 18 января: очевидно, текст писал кто-то из его участников. Приветствуя передачу РПЦ храмов и монастырей, находящихся в запустении, основную свою обеспокоенность авторы сконцентрировали на древностях, являющихся «общенациональным и мировым достоянием», которые «на общем фоне» планируемых к передаче памятников составляют доли процента, однако сберечь их возможно «только в режиме музейного хранения». Письмо предостерегало патриарха от рассеивания музейных коллекций «по тысячам храмов». Авторы письма предложили Кириллу обратиться к Президенту РФ «с просьбой приостановить уже запущенный процесс подготовки закона» и привлечь к созданию нового проекта, исключающего противоречия действующему законодательству, а равно угрозу памятникам церковного искусства и музейным коллекциям.

Однако в тот же день появилось и контрписьмо, подписанное деятелями менее известными, а иногда и скандально известными, где грядущее государственное решение о передаче РПЦ ее собственности называлось «долгожданным». Также обращенное к Президенту, оно было изрядно насыщено элементами социальной демагогии. Так, утверждалось, что поступать вопреки воле создателей церковного искусства, предназначавшей оное для храмов, «значит предавать память наших прадедов», а препятствовать возвращению Церкви ее бывшего имущества – «значит встать на сторону тех, кто участвовал в ограблении и разорении храмов и пролитии крови невинных людей». При этом храмы противопоставлялись «безликим и формальным "очагам культуры"». Вопреки известным фактам, в письме утверждалось, что «число случаев порчи древних икон, имевших место при их церковном хранении, не идет ни в какое сравнение с размерами их утрат и безвозвратных потерь в музейных фондах», поскольку «икона в храме защищена благоговейным отношением». В конце письма говорилось, что сотрудникам музеев пора отказаться от устаревших воззрений.

Последний манифест был раздерган чиновниками патриархии на цитаты. В день появления писем протоиерей Всеволод Чаплин заявил, согласно сообщению Газеты. Ru, что деятели культуры хотят «сорвать реализацию закона, вокруг которого сложился высокий уровень консенсуса». «Кто-то сознательно вводит в заблуждение общественность, – утверждал он. – Нам даже известно, что это за человек, и мы скоро назовем его имя».

Однако уже на другой день глава пресс-службы Патриарха протоиерей Владимир Вигилянский увидел в первом письме «почву для дальнейшего обсуждения "злободневной" темы». Впрочем, обсуждению предстоит быть достаточно странным. Председатель синодального Информационного отдела Владимир Легойда заявил о недопустимости «обострения дискуссии» по поводу передачи Церкви памятников культуры, хотя днем ранее он говорил, что «данная тема должна быть обсуждаема, причем обсуждаема в формате широкой общественной дискуссии». В связи с этим уже упоминавшийся Чаплин в эфире радиопрограммы «О главном» увидел возможность диалога лишь между Церковью и государством, которым стоит «вместе заняться охраной исторических памятников, которые сегодня есть и в Церкви и в музее». Общество, равно как и учреждения культуры, из этого диалога практически исключались. Протоиерей посчитал, что позиция руководителей ряда музеев России против передачи Церкви имущества религиозного назначения может иметь корыстную подоплеку, и постарался столкнуть музейный «генералитет» и рядовых музейных сотрудников, заявив, что первые хорошо зарабатывают на организации «пирушек» и сдаче помещений в аренду – при нищенской зарплате вторых. При этом и он сам и В. Легойда вводили общество в заблуждение, утверждая, что вызывающий озабоченность многих деятелей культуры и искусства проект закона не касается возможной передачи РПЦ музейных и архивных фондов.

О том, что диалог с обществом не состоится, четко дал понять и патриарх Кирилл (Гундяев). «Сегодня многие пытаются вбить клин в отношения между культурой, искусством и Церковью вокруг темы возвращения святынь. Но мы сделаем все, чтобы не удалось вбить этот клин», – сказал он. И уже на следующий день, 5 марта, на заседании Священного Синода в Санкт-Петербурге, предложил создать Патриарший совет по культуре, «в компетенцию которого включить вопросы диалога и взаимодействия с государственными учреждениями культуры, творческими союзами, общественными объединениями граждан, работающих в сфере культуры, а также со спортивными и иными подобными организациями». Положение о совете, как и его состав, должно подготовить к следующему заседанию Синода.

О будущей роли совета говорят как статус, так и отнесенные к его ведению вопросы. Статус патриаршего совета формально ниже статуса синодального отдела, однако в условиях функционирования «вертикали церковной власти» иного выбора просто не существует. Патриарх сам будет решать, как и с кем Церкви вести диалог и «взаимодействовать». Примечательна причудливая смесь функций будущего совета: от культуры до спорта. Эта смесь свидетельствует о непонимании руководством РПЦ сложности и самостоятельной важности дела сохранения церковной старины, о чем в синодальном решении не было сказано ни слова. В результате в патриархии так и не был сформирован орган, ответственный за сохранение культурного и исторического наследия России.

Показательным моментом явилось назначение ответственным секретарем совета наместника московского Сретенского монастыря архимандрита Тихона (Шевкунова), известного своими крайне консервативными взглядами. Трудно найти в РПЦ кандидатуру, менее подходящую для ведения диалога с обществом! Архимандрит известен своим особым отношением к истории и культуре, в частности им был снят фильм о судьбе Византийской империи, где ее история была насильственно модернизирована под современное противостояние властных российских элит. Очевидно, что совету предстоит чисто декоративная роль, а грядущий «диалог» сведется к требованию подчинить интересы общества и культуры – интересам патриархии; взаимодействовать РПЦ намерена исключительно с государственными структурами и специалистами, для которых «благословение патриарха» значит больше, чем профессиональная и гражданская ответственность.

В этих условиях принятие и реализация нового закона будут поистине «революционным событием», радикально ломающим сложившуюся систему охраны и учета памятников старины. Общеизвестно, что не было в истории человечества ни одной революции, после которой людям жилось бы лучше, чем раньше. От революций страдают прежде всего те, на благо которых, казалось бы, эти революции направлены. Так и в нынешней ситуации: главной жертвой «новой революции», осуществляемой в «заботе» о культурном наследии, могут стать как раз памятники истории и культуры России, составляющие Государственный музейный фонд Российской Федерации. Народ, безмолвствуя, замер в ожидании развязки…

Мы закончили обзор и анализ основных событий и тенденций на начало 2010 г., связанных с требованиями московской патриархии вернуть ей памятники и святыни православной культуры. Общероссийский «макроисторический уровень» должен быть дополнен серией аналитических очерков, посвященных «микроистории» особых памятников или отдельных епархий. Это позволит понять, что ждет православную старину после грядущей тотальной передачи церковных памятников религиозным организациям – в условиях отсутствия государственного и общественного контроля. Этот анализ целесообразно начать с рассказа о положении дел в Новгородской епархии – древнейшей поместной Церкви на территории России…

Глава VII

Новгородские вольности

Возрождение церковной жизни в Великом Новгороде, восстановление, подчас противоречивое и драматическое, его святынь и церковных памятников ассоциируется с именем епископа Льва (Церпицкого; р. 1946). Однако предвозрождение началось еще раньше, до его прихода в эту епархию после 20 июля 1990 г. Как и везде, оно было связано не столько с предшественником по кафедре, сколько с активным церковно-общественным движением «снизу».

Митрополит Новгородский и Ленинградский Алексий (Ридигер) любил бывать в Новгороде, но вольный дух свободолюбивого города всегда противостоял надменности остзейских помещиков. Реальная власть принадлежала здесь епархиальному секретарю и узнику ГУЛАГа протоиерею Михаилу Елагину. Ему и принадлежит честь первых «перестроечных» открытий церквей в Новгороде. Вместо предлагавшейся властями церкви свв. апп. Петра и Павла XII в. на Силничьей горе, находившейся на загородном кладбище, удалось не только открыть Покровский собор XIV–XIX вв., но и добиться возвращения Николо-Вяжищского монастыря. Обитель, основанная, скорее всего, во второй половине XIV в., знаменита своим выходцем – архиепископом Евфимием II, здесь и погребенным, и двумя храмами, украшенными изразцами, – Никольским (1685) и Иоанно-Богословским (1698). 5 июня 1989 г. новгородский облисполком принял постановление № 173 о передаче в пользование епархиальному управлению памятника архитектуры – Никольского собора Вяжищского монастыря и Покровского собора как «его городского подворья». Однако собор сразу же зажил собственной жизнью, презрев монастырские интересы.