Поединок. Выпуск 3 - Виктор Вучетич

— Гражданин начальник. Понял.

— Поступите так, как у них с вами договорено. В мае возьмете отпуск или отгул и приедете в Сосновск. С пакетом. Вот он.

Сторожев двинул по столу раскрытый сверток из плотного белого пергамента.

— В первые четверг и субботу мая с двух до четырех будете сидеть на набережной в Сосновске. На третьей скамейке справа от газетного киоска. Пакет мы запакуем, как был. После того как пакет заберут, поедете домой. Будете ждать нового контакта с ними. Вот так. Вот и вся ваша задача. Все понятно?

— Рискуете, гражданин начальник. А если я убегу?

— Рискую.

— Хорошо. Я все понял.

— И вот еще что. Не пытайтесь искать в справочниках наши телефоны. Не пытайтесь звонить нам или в милицию. Ни в коем случае. Они еще не догадываются, что вы у нас. Мы надеемся, что не догадываются. Так вот, любой ваш звонок нам или в милицию может быть ими замечен. Поэтому мы будем рассматривать его, как вашу провокацию. Как оповещение. О том, что вы связаны с нами, — для тех, кто об этом знать не должен.

— Гражданин начальник. Ведь если они...

— Вы боитесь, что вам будет что-то угрожать. Так?

— Да.

— Это предусмотрено. Если вы почувствуете, что вам грозит что-то реальное. Реальное, Трефолев! Понимаете — не ваши страхи, а реальное. На этот случай — вот. Держите. Спрячьте.

Сторожев протянул Трефолеву бумажку.

— Пойдете в ту самую столовую, где вы обычно бываете. Возьмете что-нибудь поесть. И отдадите эту бумажку.

— Кассирше?

— Кассиру. Там теперь кассир.

— А-а. Понял, гражданин начальник.

— Этого будет достаточно. И помните — мы вам доверяем. И это налагает на вас обязательства. Это — гарантия для вас. Залог, что вы можете стать человеком. Вы поняли?

— Понял. Понял, гражданин начальник.

— В таком случае идите. Переоденьтесь. Товарищ дежурный, отведите его.

— Слушаюсь, товарищ капитан.

Трефолев и дежурный ушли.

Честно говоря, я должен был перевести дух, отдышаться. Я должен был снова, слово за словом, вспомнить все, что я услышал. Снова оценить все — до последнего факта.

Сторожев вошел и сел рядом. Он как будто понимал, что мне нужно прийти в себя, собраться с мыслями. Он не сказал ни слова. Открыл ящик стола. Как бы предоставил мне возможность не спешить с выводами, молча протянул пачку фотографий. Я стал рассматривать эти фотографии.

Все фотографии были одного формата, большие, двадцать на тридцать сантиметров. Сразу было видно — фотографии делались скрытой камерой. На каждой был изображен Трефолев.

Все фотографии были зимние.

Трефолев переходит улицу.

Стоит у табачного киоска.

Входит в подъезд дома.

Разговаривает с молодой женщиной у края тротуара.

Стоит у края тротуара с поднятой рукой. Видимо, пытается остановить такси.

Разглядывая фотографии, я тут же мысленно отвечал сам себе на вопросы, которых скопилось уже немало. Трефолев пришел в органы госбезопасности с повинной. Вот почему на нем не было наручников. Но везли его скрыто. То, что для этого был использован пограничный корабль, означало крайнюю секретность. Его хотели скрыть от чьих-то глаз. От чьих? Верней всего — от глаз какого-то человека, который принимал от Трефолева передачи в Сосновске. Все это, конечно, предположительно. Но допустим, я прав. Значит, этот человек не раскрыт. Больше того — за это время, наверное, нашим сотрудникам не удалось найти даже его следов. Постой, постой, Мартынов. Есть фото Трефолева. Значит, еще до того как Трефолев явился с повинной, за ним было установлено наблюдение. Но что оно дало? По-видимому, ничего.

Когда же было установлено это наблюдение? Совсем недавно. Догадаться нетрудно. Во-первых, все фотографии недавние. Во-вторых, ни на одной из фотографий нет самого главного — момента передачи — и нет тех, кто завербовал Трефолева. Значит, раскрыт Трефолев был уже после получения последней передачи. Той, которую он должен будет привезти в Сосновск весной. Значит, на тех, кто давал ему задания, наши работники не вышли.

Теперь попробую понять, кто же помог его раскрыть.

Ведь органам госбезопасности раньше ничего не было известно о Трефолеве.

Вернее всего, одно из последних появлений Трефолева в камере хранения могло показаться кому-то в поселке подозрительным. Вполне допустимо. Но кому? Органам милиции? Впрочем, какие органы милиции. В таком небольшом поселке есть один участковый милиционер. Обычно капитан или старший лейтенант. Допустим, он и сообщил об этом. Или кто-то из работников железнодорожной станции. Кассир, скажем. Или заведующий камерой хранения.

Ответа на остальные вопросы я пока найти не мог.

— Ну что? — Сторожев взял у меня фотографии.

— Сергей Валентинович. Что в пакете, который он должен передать сейчас?

— Несколько микробатарей к передатчику и приемнику. Наиновейших. Они легкие, поэтому Трефолев их принял за деньги.

— Так. Понял. Они будут переданы ему?

— Запакуем снова. И дадим Трефолеву. В остальном обстановка тебе ясна?

— Более-менее, Сергей Валентинович. Видимо, вы уже серьезно изучили обстановку в поселке?

— В Сосновске около трех тысяч жителей. Исключаем детей и подростков — остается около двух. В основном это колхозники, рыбаки. Есть там коптильный цех, значит, рабочие коптильного цеха. Пять малых рыболовных траулеров. Пять команд. Хорошо еще, не наступил курортный сезон, нет наплыва. Ну, и живут там, конечно, просто дачники. Художник живет, два композитора даже живут. Поселок-то, понимаешь, самый безобидный. Все друг друга знают. Биографию каждого соседа — наизусть. Даже искать вроде и нечего. Все как на ладони.

— Кто сообщил о Трефолеве, Сергей Валентинович? Там есть участковый милиционер?

— Да. Участковый — старший лейтенант Зибров. Но сообщил не он. Знаешь такого — Андрей Петрович Васильченко?

Я вспомнил жесткое лицо под мокрым капюшоном. Сросшиеся брови, нос с горбинкой. Хриплый голос. Но взгляд мягкий, дружеский.

— Васильченко? Андрей Петрович?

— Да. Инспектор рыбнадзора. Это хорошо, что ты его знаешь. В море встречал, так, кажется?

— Вместе задерживали нарушителя.

Я вспомнил слова Полянкова: «Васильченко вцепится — не отпустит».

— Ну вот. Прекрасно, что знаешь. Потому что есть у меня в отношении вас двоих кое-какие планы. Мы тоже хорошо знаем Андрея Петровича. Человек цепкий, упорный. Работу ведет выше всяких похвал.

— Он и заметил Трефолева?

— Да.

— На вокзале, наверное?

— Сам понимаешь — поселок маленький. И все же летом, в сезон, заметить кого-то среди курортников не так просто. Важно было не просто заметить, что Трефолев кладет вещи в камеру хранения, а обратить внимание, что он так и уезжает, оставив их в ящике. Васильченко заметил это один раз. Сначала значения особого этому не придал. Но заприметил. А вот уже когда второй раз увидел такое — позвонил в погранотряд. Причем сделал правильные выводы — тут же попросил Зиброва, с которым они всегда работают в тесном контакте, понаблюдать незаметно за ящиком, в который Трефолев положил пакет.