Пояс черны - Дмитрий Братусь

В тот день университетские аудитории и школьные классы опустели. Рано утром небольшие группы молодых людей, состоявшие в основном из старшеклассников и студентов, начали собираться в различных частях Цитадели, чтобы организовать несанкционированную акцию протеста против результатов второго тура президентских выборов, на котором весьма спорно победил кандидат от консервативной партии — Юли Зэус. Образованным молодым людям были омерзительны инициативы и законопроекты, с которыми он шел на выборы. Президент Зэус намеривался запретить иностранцам преподавать в ВУЗах, обещал отменить в школах изучение иностранных языков и запретить демонстрацию в общественных местах символов чужой государственности, к которым, в частности, относил пришельские белые шарфики. Кроме этого, Зэус предлагал брать специальный дополнительный налог с граждан Галеона, работающих за рубежом, а на территории Галеона ввести жесткие ограничения на количество иностранной рабочей силы. Самой большой проблемой Зэус называл засилье пришельцев и собирался бороться с ними и со всем пришельским — то есть с тем, что образованная молодежь считала самым прогрессивным, с тем, чему она подражала и в чем видела надежду на спасение Галеона. Договорившись по сети, молодые люди, чтобы не привлекать внимания и не дать возможности полиции остановить всех разом, вначале собирались группами по десять-пятнадцать человек у метро, а уже затем направлялись в центр. Они планировали объединиться у торгового центра «Космос» и пройти несколько сотен метров до площади перед Башней Империи. Эта акция вошла в историю под названием «Восстание белых шарфиков».

Проснувшись тем утром на четыре часа раньше обычного, Люка сделала зарядку и разминку, какую делала перед тренировкой по рукопашному бою. Выбрав в гардеробе самые удобные эластичные штаны и слишком легкую для поздней осени куртку, Люка полностью оделась и начала совершать странные движения. Она подняла ногу вертикально вверх, затем опустила и совершила несколько ударов руками, потом вытянула руки вверх и развела в стороны, села в позу лягушки, затем на шпагат, после чего встала и попрыгала на месте. Убедившись, что ей ничего не мешает в этих движениях, Люка обула мягкие полуспортивные сапожки, одела перчатки из тонкой эластичной кожи и, туго завязав белый шарфик, вышла из дома.

В вагонах метро и на станциях уже было много молодых людей. Их количество в столь ранний час настораживало полицейских, но пока что не было повода останавливать их. На одной из станций Люку ждала подруга Ильга.

— Привет, — поздоровалась Люка. — Принесла?

— Привет. Держи, — ответила Ильга, доставая из внутреннего кармана мини-камеру. — Я все проверила. Зарядки на шесть часов хватит, памяти — на восемь.

— Круто!

— Есть куда спрятать-то потом?

— Все есть. Пошли.

— Да, пошли. Уже пора.

За пятнадцать минут до начала акции вагоны веток метро шедших через центр ломились от молодежи в белых шарфиках. Тысячи человек почти одновременно высыпали на перекресток перед торговым центром «Космос», мгновенно перекрыв движение транспорта. Через несколько минут две толпы, собравшиеся у разных станций метро, слились в одну и направились к Башне Империи. Ильга и Люка пробежали с краю, где было меньше всего людей, к самым первым рядам, откуда было видно, что перед зданием правительства уже собралась другая толпа. Однородно черной массой она заполняла Имперскую площадь. Это был митинг националистских молодежных движений организованный в поддержку нового президента. В отличие от акции «белых шарфиков», их митинг был санкционирован и потому охранялся полицией. По галеонскому закону любая манифестация могла быть проведена только с разрешения властей, поэтому достаточно масштабная акция оппозиции в Цитадели не могла быть разрешенной. Лишь у лояльных консерваторам националистов никогда не было проблем с разрешениями на манифестации.

Шествие противников Зэуса остановилось в нескольких десятках метров от площади. Ильга и Люка натянули шарфики на лицо, сделав из них маски. Из задних рядов вперед подтягивались самые молодые и агрессивно настроенные из числа «белых шарфиков». Парни из первых рядов, заметив движение в рядах националистов, говорили и показывали жестами девушкам, чтобы те отходили назад, к метро. Все это Ильга снимала на камеру, забравшись на метровой высоты мусорный бак. Люка стояла рядом и, следя за движением на площади, тоже снимала. Лидер националистов истошно кричал с трибуны что-то невнятное, указывая на приближающуюся толпу, но вскоре телохранители увели его, а молодые люди, разгоряченные его речами, начали собираться у края площади. Полиция, однако, не препятствовала ни одним, ни другим, а лишь стягивалась к флангам, как будто намереваясь вместе с националистами взять «белых шарфиков» в полукольцо, если те подойдут ближе.

Лишь четырехполосное шоссе разделяло белую и черную толпу. Из черной толпы то и дело выбегали особенно дерзкие молодые люди, и, подбегая так близко, как только позволяла им смелость, бросали камни в белую толпу сопровождали их ругательствами и тут же убегали обратно, трусливо оглядываясь назад. «Белые шарфики» уворачивались, и стояли молча, не отступая, однако, ни на шаг. Люка крупным планом снимала черную толпу и вдруг заметила, что среди подростков школьного возраста суетятся люди значительно старше. Распределившись равномерно по фронту толпы, они одновременно, как по команде, закричали и рванули вперед. Несколько подростков побежали за ними, каждый увлек за собой еще нескольких, и так почти вся черная толпа сорвалась с места. Люка даже не успела спрятать камеру, как подросток в черной куртке, армейских камуфляжных штанах и волосами, заплетенными в тугую косичку, оказался в нескольких метрах от нее. Лицо юноши блестело от пота, щеки были красными, а в глазах была не ярость, но смятение и пустота. Люка метнулась ему навстречу и срубила одним ударом ноги. Подросток упал без сознания, возможно, так и не поняв, что с ним произошло, что происходило вокруг, и что делал он за секунду до этого.

— Снимай! Снимай! Я тебя прикрою, — кричала Люка Ильге, которая выключила камеру, и уже было хотела спрыгнуть с мусорного бака. — Ты полицейских сняла?

— Нет.

— Ну так, снимай, а я прикрою. Сейчас самое интересное начнется.

Ильга продолжила снимать, а Люка держалась рядом с ней и старалась не вступать в драку лишний раз, но ярость переполняла ее от того, что она видела вокруг. Националисты нападали группами на одного, валили на землю и начинали избивать ногами. Туда же, где «белые шарфики» превосходили их числом, подростки в черных куртках не лезли. Люка не выдержала и ворвалась в кучу из четырех бугаев избивавших одного шестнадцатилетнего подростка. Опешив от такой молниеносной атаки, они даже не успели начать сопротивляться, как у одного из них оказались сломаны пальцы на руке, а у другого выбито колено. Тут же подбежали еще двое в белых шарфиках и националисты отступили. Полиция, тем временем, отцепила площадь и начала приближаться к драке. Полицейские свободно пропускали сквозь свои ряды отступавших националистов, но, как только на расстоянии удара оказывался человек в белом шарфике, они начинали жестоко избивать его дубинками и ногами, не взирая на возраст и пол.

Белая толпа начала отступать. Обернувшись, Люка уже не увидела на мусорном баке Ильгу. Она начала искать подругу взглядом среди толпы — в той стороне, куда отступали «белые шарфики», но обнаружила ее у себя за спиной. Двое полицейских отбирали у нее камеру.

— Лови! — крикнула Ильга и бросила камеру Люке.

Камера упала на тротуар и разбилась. Вынув карту памяти, Люка посмотрела на Ильгу.

— Беги! — крикнула та, отбиваясь от полицейских. Люка еще секунду смотрела на подругу, после чего начала убегать, и один из полицейских, отпустив Ильгу, побежал за ней.

Люка вильнула в переулок. Полицейский бежал быстрее, поэтому уйти от него она не надеялась. Люка спряталась за углом и напала, когда тот меньше всего ожидал. Она ударила его несколько раз и снова начала убегать. Свернув за очередной угол, Люка обнаружила, что оказалась в тупике. Высокий забор преграждал ей путь, но труба вдоль стены рядом и широкий карниз под вторым этажом могли помочь преодолеть препятствие. Люка вскочила на трубу, как вдруг за спиной раздался выстрел.

— Добегалась сучка, — проговорил сквозь одышку полицейский.

Люка замерла, вися на трубе. Пуля попала в стену в нескольких метрах от нее. Люка закрыла глаза и почувствовала полицейского, который медленно приближался, целясь в нее из пистолета.

— Маленькая пришельская сучка… Теперь ты просто так не отделаешься, — говорил он.

Он был уже слишком близко, чтобы его пистолет можно было просто взорвать. Ягодицы Люки находились на уровне головы полицейского. Он пялился на них, и Люка чувствовала в нем то, что чувствовала в одноклассниках, когда те видели Нану. Люка вспомнила Эри, вспомнила его мерзкие хихиканья, и ей показалось, что она слышит их у себя за спиной. Дуло пистолета коснулось Люки между ног. Она слегка опустилась, отведя дуло вниз, и в ту же секунду что-то, сверкнув, вылетело у нее из сапога, оказавшись в руке. Тело Люки, внезапно став твердым как камень, взметнулось вверх подобно отпущенной пружине. Раздался выстрел… Через мгновение Люка приземлилась на ноги за спиной полицейского, а тот, с ножом в голове, упал замертво.