Мой ненастоящий (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

А ведь это не то, в чем Сивый действительно хорош.

Его история — шантаж, мелкие грабежи, торговля ворованным, сутенерство. Отморозки в его банде, разумеется, были, но если бы Сивый был из тех, кто может пойти и устранить человека на своем пути — он бы уже давно выколачивал деньги не только из Маргариток, которых так легко запугать.

Тем более, что все это Сивый устроил до дня обмена компромата Маргаритки на её же деньги. Сивый поступился деньгами. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз он на это отважился.

— Ну, что, к тебе? — Яр напоминает о себе, потому что я наглухо завис. — Домой или в офис?

— Ни туда, ни туда, — эхом откликаюсь я. Не хочу светиться живым где бы то ни было раньше срока, а за местом моей работы и моим домом наверняка наблюдают. Черт его знает, Сивого, но я бы выставил точно. На всякий случай.

— Так куда?

К удивлению Яра, да и честно говоря — к своему, я называю адрес одной из своих квартир-забегаловок.

По идее, нужно бежать, срочно ставить на ноги всю Москву, поднимать таких моих знакомых, к которым никогда в жизни не хотелось прибегать, но ради Цветочка — придется. Вот только…

Моя интуиция, имеющая за своей спиной просто нереальный опыт и блестящие рекомендации, воет во весь голос, что я что-то упускаю.

Все сегодняшнее произошло не просто так. Не с бухты-барахты!

Либо у Сивого внезапно проснулся интеллект Мориарти, либо…

У искомого дома Яр останавливается и смотрит на него весьма скептично.

— Не все то золото, что блестит Яр, — я выглядываю в окно и нашариваю взглядом нужное мне окно. Улыбаюсь, наблюдая темно-красные шторы наглухо задернутыми.

Что ж, в одной своей гипотезе я угадал — одного моего человека раскрыли, и ему пришлось срочно прятаться.

Осталось понять — как так вышло и что мне это вообще дает. 

Мы застаем Митю на кухне, на полу, уединившимся с двумя коробками пиццы. Одна — уже пустая. Хакер выглядит безмятежным, во что-то рубится на своем устроенном на коленях ноутбуке и, узрев меня на пороге, по щенячьи охает и вскакивает на ноги.

— Пойдем-ка, поболтаем, дружок.

— В-владислав Каримович, у вас кровь…

Кажется, Митяя мутит. Ну, правильно, у уничтоженных баз данных кровь обычно не течет.

— Влад, и вправду, лучше сядь, — Яр тоже обращает внимание на пару проступивших сквозь ткань моей футболки красных пятнышек — пока еще мелких.

Ключ к тому, чтоб мне младший брат не двинул по башке и не отвез обратно в больницу, в том, чтобы немножечко к нему прислушиваться. Поэтому я безразлично пожимаю плечами и падаю на диванчик в углу крохотной кухни.

— Рассказывай.

Эта квартира была дана Митяю как последнее пристанище. Место, где он мог отсидеться, если поймет, что к себе домой ему нельзя. Значит — он что-то натворил. Как-то скомпрометировал всех нас — если судить о последствиях. И прежде чем я сверну этому куренку шею, хотелось бы знать, за что я это сделаю.

Митяй с минуту молчит, раскачиваясь с пятки на носок, а потом вытягивает из кармана белую флешку и кладет её на мою ладонь, с чувством выполненного долга, написанным поперек его лба крупным шрифтом.

— Это то, о чем я думаю?

Парень кивает и встряхивает давно не стриженной копной волос.

— Здесь все материалы, компрометирующие вашу жену, Владислав Каримович. И все цифровые копии, что были сохранены у Сивого, я уничтожил.

Приговор со свернутой шеей все-таки надо пересмотреть, но…

— Митя, вот скажи мне, о чем я тебя просил? — убийственно медленно цежу я, глядя в серые глаза чертова хакера. — Сидеть тихо, подчищать хвосты, приглядывать за тем, чтобы копии с этого дерьма, которые сделает Сивый, канули в лету. Ты клялся и божился, что сможешь сделать это ровно в тот день, когда начнется облава.

— Позавчера к Сивому пришел другой покупатель, — возмущенно вскидывается Митяй, — готовый заплатить за эту флешку любую цену. Сивый припер ко мне эту флешку, хотел, чтобы я откорректировал видео и написал прогу, которая зафигачит это самое видео по всем соцсетям. Мне стоило бездействовать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, пожалуй, нет.

В этой ситуации, мне и вправду стоит Митяя похвалить, потому что инициатива была проявлена на диво вовремя.

Еще один покупатель?

Желающий публично облить грязью мою Маргаритку?

Это кто ж такой бессмертный у мамы с папой родился?

— А в чем заключалась редактура для видео? — тихо спрашиваю, чтобы до конца закрыть пробелы в своей картинке. Не хватает-то всего пары штрихов.

— Да в фигне какой-то, — Митяй передергивает плечами, — нужно было удалить несколько кадров. Мне выдали хронометраж по секундам, я, честно говоря, не заглядывал.

Щелк.

Паззл встает на место. Я еще не понял, что на нем изображено, но определенно — это та самая ниточка, которой мне не хватало.

Проще говоря, какая-то мразь хотела обнародовать грязнейший компромат на мою жену, предварительно удалив из него… другую мразь?

Другую ли?

— Ты ведь ничего не удалял?

Хакер снова трясет башкой, мол, делать ему больше нечего. И правильно, я б тоже забесплатно работать не стал. А я бы за порчу вещдоков точно бы не стал платить.

— Давай сюда свой ноут, Митяй, — я крепче стискиваю флешку в своих пальцах, — и сходи пока покурить.

— Я не хочу вроде.

— Хочешь, — я красноречиво щурюсь, намекая, что от этого желания у моего собеседника зависит жизнь. Митяй понимает с пятой секунды и испаряется.

Вот и дивно.

Тайны моего Цветочка достанутся только мне.

51. Маргаритка

Нужно сказать — покупатель не очень-то торопится забирать «покупку».

С того момента, как меня привозят к Сивому, и до того, как Серый является ко мне с очередной тряпкой, в которую мне надо переодеться — проходит по моим внутренним ощущениям часов семь, не меньше. Сужу я в основном по сгущающимся за окном сумеркам — приехала-то я на этот «кемпинг» утром, а из сарая, где меня заперли, выхожу уже в густой вечер.

За эти семь часов я успеваю не только измерить сарай шагами вдоль и поперек, но и обшарить каждый его угол, в поисках чего-нибудь, что сгодится мне для самозащиты.

Ничего. Даже ржавой железяки не находится. Только пластиковое ведро в углу, но даже если им с размаху дать кому-то по башке — особого вреда не нанесешь.

Ничего не остается, кроме как скукожиться в дальнем от ведра углу, сжать вместе ладони и молиться, молиться, молиться. И нет, не за себя. Я почему-то совсем не боюсь, хотя и понимаю, что положение дел хуже некуда. Плохо. И плевать. Всю мою жизнь с четырнадцати лет у меня так было. Без просветов, и только с усугубляющейся темнотой вокруг. Мне не привыкать. Даже если окажется, что это все — конец, все равно бояться не получается. Пусть. Пусть будет конец.

Но Влад… Пусть окажется, что он выжил. Что мне не показалось тогда…

Должно же быть в этом мире хоть немножечко справедливости, или…

Рита, и давно ты оптимистка?

Но если не верить, что Влад выжил — то верить мне просто не во что.

И вот он — Серый. Рожа хмурая, недовольная, но в ней проступает четкое облегчение.

— Радуйся, цыпа, за тобой приехали.

— И чему тут радоваться?

Мне настолько безразлично происходящее, что я полностью игнорирую все требования безопасного поведения с преступниками, что мне в принципе известны. Не хочу я лебезить перед ними. Тем более — перед этим конкретным выродком. Ведь это именно он стрелял во Влада. И все что я хочу — впиться в его глотку и разорвать её в клочья. Кровь за кровь и все такое. Жаль, не дотянусь. Слишком велика разница в физической подготовке. Да и даже с учетом того, что Конгу этот ублюдок уступает, но он все равно на две головы выше меня и комплекция у него — как у уродского, но по-советски крепкого шифоньера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну, если бы клиент сказал, что ты ему не нужна, лететь бы тебе в бордель, цыпа, — цедит Серый и швыряет в меня какой-то тряпкой, — переодевайся. Клиент велел.