Мой ненастоящий (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

…Леденящий душу крик, выворачивающий наизнанку, способный пробудить мертвого из могилы. Крик моей Маргаритки.

…Самого себя — поднимающегося на четвереньки через силу, через пульсирующую в груди боль.

…Пашу, бледного, охреневшего, втаскивающего меня на заднее сиденье. К такому его жизнь не готовила…

После этого не помню уже ничего.

— Сколько я тут лежу? — выдыхаю, прочищая горло и окидывая взглядом помещение. Больничная палата, как пить дать.

— Восемь часов, — глухо откликается Яр. Морда лица у него осунувшаяся, и это можно понять — за десять дней он уже второй раз находит меня в больнице. И оба раза причины жесткие и разные.

— Где Маргаритка? — первый интересующий меня вопрос попадает в точку, Яр поджимает губы, явно пытаясь сформулировать ответ в самой удобоваримой и уклончивой форме.

— Где она? — рычу, теряя терпение. Мне не нужны его успокоительные сказки, мне нужна только правда, и ничего больше.

— Мы не знаем где, — ответ Яра звучит устало, — твой водитель нашел только тебя, раненого, Марго нигде не было. Ни следа. Я напряг своих знакомых, но мои возможности по розыску все-таки ограничены.

Положение дел описывается мной длинным, заковыристым и совершенно нецензурным выражением. Я сажусь на постели, резко — но тут же останавливаясь, давая себе время — в глазах плывет, да и боль в груди слишком сильная. Сейчас… Сейчас… Нужно только продышаться и двинуть дальше.

— Ты ведь не собираешься никуда сваливать?

— Собираюсь, — кратко отрезаю.

Восемь часов я тут валяюсь бесполезной колодой, в то время как мой Цветочек непонятно где. Но… Тела не было. Значит — увезли с собой. Значит, живая. Утешительно, но не очень.

— Тебя шили три часа. Пуля пробила твой кевлар и застряла между ребер. Их у тебя сломано три, плюс ушиблено легкое и имеется свежая рана, хорошей такой глубины. Ты совсем долбанулся, братец, вставать с постели в таком состоянии? И вообще, с каких пор ты носишь пальто с кевларовой[3] подкладкой? Что у тебя за проблемы, что ты принимаешь такие меры?

— Мои проблемы. Только мои, — подчеркиваю я, — тебе совершенно незачем в них вникать.

Яр сатанеет настолько, что становится совершенно очевидно — в этот раз я достал его до ручки. Ох, черт, придется все-таки потратить время на объяснения.

— Можем поговорить по дороге, если ты поможешь мне дойти до машины, — предлагаю, спуская ноги на пол, — и давай закинемся тут какой-нибудь обезболивающей дрянью, мне нужен хоть чуть-чуть чистый рассудок.

— Влад…

— Яр! — перебиваю брата, явно желающего настоять на том, чтобы я оставался в постели и в клинике. — Моя жена — у бандитов. Моя, черт возьми, женщина сейчас находится в руках у ублюдков, которые уже попытались накормить меня свинцом. Они способны абсолютно на все. Если ты думаешь, что в таком состоянии я способен оставаться в постели — ты знаешь меня чертовски плохо.

— Ты на ногах еле стоишь.

— Я стою. И говорю. Значит, смогу сидеть в машине и думать. Яр, у нас каждая секунда на счету, ты понимаешь? Просто представь, что бы ты сделал, если бы подобное случилось с Викки? Смог бы ты спокойно лежать в постельке, пока она была бы в опасности.

Яр смотрит на меня, как на умалишенного. Строго говоря — нельзя сказать, что выписанный им диагноз так уж далек от истины. Недалек. Я действительно уже почти свихнулся. Вот только Яр знает меня всю мою жизнь. Хорошо знает. Да и себя знает.

В прошлом году он порывался встать с постели, сразу после того, как его выписали из реанимации, после трех ножевых. И это с учетом того, что Викки ничего не угрожало, я позаботился о том, чтобы вокруг неё была надежная охрана.

— Ты расскажешь мне, как такое вообще случилось, — брат наконец принимает свое непростое — и правильное для меня решение — и шагает ко мне.

— Даже не знаю, с чего начать, — я опираюсь об его плечо, — начну, пожалуй, с того, что я облажался… 

Задача ведь была такой простой — пройтись по аллее и убедиться, что я не ошибся. Что пронесшееся мимо нас слишком подозрительное ведро — действительно нас преследует, просто его водитель быстро сориентировался на наше снижение скорости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но они ведь должны были свернуть где-то на ближайшем перекрестке, запарковаться, подождать нас и сесть на хвост снова, только теперь держась на большем расстоянии, так?

Оказалось не так.

Оказалось, что цель у преследующих меня бандитов была более конкретная. Выдать мне билетик на кладбище. И они усмотрели, что в проехавшей мимо тачке нет ни меня, ни Цветочка, и решили вернуться и не терять зря время.

Акела промахнулся. Бывает и со мной такое.

Но промахиваться за свой счет — можно. Попавший в замес Цветочек — это… Цензурных слов нет, чтобы описать эту ситуацию.

— Куда ехать? — на парковке частной клиники Яр сначала загружает меня на заднее сиденье своей тачки, потом сам падает за руль.

— Подожди, — я набираю номер нового своего зама. Не сказать, что Сергей Рассольцев меня радует — верткости Городецкого ему определенно не хватает, но во многих вопросах на него можно положиться. Например, я точно знаю, что сейчас моя фирма не сходит с ума, хотя генеральный директор пропал без вести. 

— Владислав Каримович?..

— Пробей мне одно ведро, желательно по сводкам угона, — без особых предисловий выдыхаю я — каждое слово сейчас отдается в груди, будто удар чугунным кулаком, — быстро, Сергей Геннадьевич, как можно быстрее. И вообще ни словом не заикаться в офисе, что это мое задание, ясно?

— Обижаете, — ничуть не повышая своего тихого тона откликается Рассольцев и сбрасывается.

А я закрываю глаза и думаю, думаю, думаю…

Ублюдки работали грязно. Непрофессионально.

У меня полно врагов, при моей профессии — это неизбежно при том, чем я занимаюсь. И в свое время мне пришлось запасаться волшебными папочками с компроматом в разных тайничках, которые были бы непременно обнародованы в случае моей нечаянной смерти.

Благодаря этим папочкам очень многие влиятельные люди желали мне жить долго и счастливо, даже при том, что на дух меня не переносили.

Заказ кого-то из них — исключен.

Из последних вариантов — я по-крупному выбесил только несостоявшегося тестя, батюшку Ланы, этой моей временной попытки переключиться с Цветочков на что-то более-менее приземленное и понятное.

Но во-первых, Михальчук был одним из тех, на кого у меня имелся компромат, во-вторых же, если бы он и стал марать руки заказным убийством — он бы непременно сделал это изящнее. И пулю я бы получил не в грудь, не подготовленным загодя пальтишком с бронежилетной подкладкой, а в лоб. Туда — надежнее.

Нет, на меня и Маргаритку налетели беспредельщики, но не профи. И у меня было не так много вариантов, кто же их послал.

Рассольцев перезванивает через десять минут. Не безнадежен. Исполнительность на высоте.

— Машина действительно числится в угоне, — ровно и негромко озвучивает Сергей, — пару раз светилась на камерах при ограблениях магазинов в области. В тех ограблениях светились пальчики двоих рецидивистов — Василия Кононова по кличке Конг, и Ивана Серякова с погонялом «Серый». По нашим данным — оба они работают с Федором Ивановичем Сивенко. Его шестерки. Ни мозгов, ни тормозов, зато исполнительность на высоте, и умудряются давно и долго не попадаться.

И все-таки Сивый.

Сбросив вызов, я с пару минут сижу и зависаю в пустоту за лобовым стеклом машины.

Мой план был выверен до мелочей. Операцию по внедрению отмазанного с моей помощью хакера в банду к Сивому проводили виртуозно и чисто, в течение нескольких месяцев. И связать его со мной было нельзя — отмазывали Митю через другого адвоката, с которым мы якобы были на ножах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И предлагал выкупить флешку Цветочка я через таких людей, которых было сложно заподозрить в связи с частным детективом.

Я работал аккуратно.

Но по каким-то внешним, непонятным причинам Сивый не только сорвался с крючка, но и поручил своим шестеркам от меня избавиться.