Eurocon 2008. Спасти чужого - Сергей Лукьяненко

— Привет! — я помахал ей рукой.

— Привет! — радостно отозвалась она. — Василий?

— Просто Вася, — улыбнулся я.

— Тогда я — просто Таня. Вы получили багаж?

Я стукнул мыском ноги свой верный чемодан.

— Да, конечно. Надеюсь, местные его не сильно распотрошили.

— Что вы, это совершенно не принято…

Я пошел вслед за Таней к выходу. Эскалатор — обычный, старомодный. Капсула монорельса, которая за три минуты вывезла нас от космопорта в «безопасную зону», где располагался автовокзал и стоянка легковых машин. Вокруг мельтешили местные, что заставляло меня придержать язык — эти метаморфы вроде как обладали очень хорошими лингвистическими способностями.

Наконец мы оказались в машине — местной марки, но довольно удобной и для человека. Что-то не слишком роскошно — земное консульство, конечно же, жило небогато. Но и то хлеб.

— Пристегнитесь, — посоветовала Таня. И с места рванула машину — мимо турникетов, по спирали пандуса, по разгонной дорожке — в мчащийся по автостраде поток.

— Замечательно водите! — косясь на приборную доску, сказал я. Если то, что я вижу, — спидометр, то мы делаем почти двести километров. И никакого автопилота. Ах, молодец, девчонка! На чужой планете, на чужой машине!

— Я захватил черного хлеба, — похвастался я. — Коньяк. А еще селедку и зеленые яблоки.

Всегда полезно перед полетом на другую планету позвонить в МИД и узнать — неофициально, конечно, — по каким продуктам больше всего тоскует земной консул. И необременительно, и человеку вдали от дома облегчение.

— Консул будет очень рад! — откликнулась Таня.

— Леграну я привез его любимый сыр, — продолжил я. — И бутылочку французского вина.

— До завтра долежит? — поинтересовалась девушка.

— Конечно! Что ему сделается… только запашистее станет.

— Ну вот и хорошо, — рассудила Таня. — Суд завтра в обед, а казнят обычно поутру, на свежую голову. Рене сможет хорошо поужинать напоследок.

Я даже закашлялся от неожиданности.

— Что ты… что вы… Таня, ну нельзя же так пессимистично! Я приложу все старания, чтобы Рене оправдали… ну, по крайней мере — не осудили на смерть! Это варварство, на многих планетах вообще нет смертной казни!

— А у нас есть. И я считаю, что гуманизм тут неоправдан… его поступок отвратителен. Такие негодяи не вправе жить!

Секунду я размышлял о причудах гендерной солидарности, которая перевешивает даже видовую.

Потом в сознании всплыла показавшаяся чем-то неправильной фраза: «А у нас есть».

— Таня, так вы что… местная?

— Конечно.

— Вы тирианка?

Таня засмеялась.

— Ну конечно! Консул — единственный человек в земном представительстве.

Сказать, что я был унижен, — ничего не сказать.

Ладно, бог с ними, с не слишком вежливыми фразами о местных. Ничего совсем уж оскорбительного я не сказал. К счастью.

Меня ужаснуло то, что я не узнал в ней чужую.

Она выглядела как женщина. Пахла как женщина. Была привлекательна, эмоциональна… в ней был шарм, если хотите.

— Скажите, Таня, если это не противоречит местным обычаям… если да, то прошу извинить и считать вопрос непроизнесенным… у вас метаморфоз первого или второго рода?

— Чуть-чуть неприлично. — Таня усмехнулась. — Но лишь чуть-чуть. У меня первого рода, я не меняла структуру ДНК.

— А… жертва Леграна? Второго?

— Да, конечно.

Наверное, имело смысл сразу расспросить ее о деталях. Но меня сейчас заботило другое.

— Скажите, Таня, какова ваша должность?

— Кооптированный советник.

— Как я понимаю, вы обязаны отстаивать позицию консульства?

— Конечно. Даже если она противоречит интересам Тира.

— Так почему же вы…

— Вася, — проникновенно сказала Таня. — Как официальное лицо, я требую немедленно освободить Рене Леграна. И я приложу к тому все свои силы и умения. Советом, делом, да чем угодно — я буду биться за его интересы. Не сомневайтесь. Но вот как частное лицо, просто в разговоре с вами, я скажу свое личное мнение — Рене скотина, это раз. Его надо казнить, это два. И его казнят, это три.

— Ну, это мы еще посмотрим, — пробормотал я.

Ох как плохо!

Все понимают, что невозможно всегда выигрывать судебные процессы. Тем более — в иных мирах. Это только книжный адвокат Перри Мейсон не знает поражений…

У меня случались неудачи, пусть и не очень частые. Но никогда еще ценой не была жизнь человека. Последние два года у меня все было очень хорошо. Процессы я выигрывал, репутация моя улучшалась.

Если Рене сохранят жизнь — мою карьеру ждет головокружительный взлет. Место штатного советника в МИДе, выгодные предложения, должность заведующего кафедрой в юридической академии. Это наверняка.

Если его казнят…

Нет, ничего совсем уж ужасного со мной не случится. Все поймут, что я бился за клиента как мог. Но ближайшие годы мне предстоит вновь мотаться по Галактике, восстанавливая репутацию. И не факт, что это удастся… смерть подзащитного вдали от дома навсегда будет темным пятном моей биографии.

До консульства мы доехали в молчании.

— Обожаю коньяк, — сказал консул. — Конечно, у нас тут есть и лавочка экзотических товаров, и некоторые местные напитки… Но коньяк — его ни с чем не сравнить!

Я к коньяку отношусь спокойно. Я больше по виски. Или водки с друзьями накатить. Но из вежливости я кивал, и даже нацедил себе грамм двадцать «Мартеля». Из вежливости, чтобы консул мог радостно предаться невинному пороку.

Звали его Якоб Фортаун, родом он был из Голландии. Лет пятьдесят, невысокий, не то чтобы толстый, но рыхленький, какой-то весь мятый. Тоненькие усики смотрелись несколько комично. А еще на лице были заметны царапины — бриться он, что ли, не умеет? Или так ручки по утрам трясутся?

Но ничего не поделаешь.

— Скажите, консул, что именно стряслось с Рене?

— О, вы до сих пор не в курсе? — оживился консул. — Пренеприятнейшая история… Этот французик был влюблен в давным-давно умершую великую актрису…

— Одри Хепберн, — кивнул я. — Я догадался по фотографиям его подружек.

— Именно. И вот обуяла его мечта — встретить свою любовь наяву. Скопил денег, прилетел на Тир… обычное дело.

— Серьезно? Я-то полагал, сюда в основном всякие педофилы и садисты едут…

— Что вы, что вы… Педофилы возвращаются жутко разочарованные. Ну превратится тирок в маленькую девочку или мальчика. И что? Вес-то у них стандартный, семьдесят-восемьдесят килограммов. И если их втиснуть в меньший объем, то иллюзия будет только внешняя. От этого факта не уйдешь. «Такое ощущение, что меня жестоко обманули», — жаловался тут один… Садистам тоже радости мало. Тироки же боли не испытывают. «Как резиновую куклу плетью порю!»