Саломея - Анна Малышева

Та зашевелилась, подняла голову, на ее лицо упал свет, проникающий через открытые двери столовой. Она вдруг показалась Елене очень старой, почти дряхлой. Прежде живые черные глаза померкли, будто подернувшись золой или пылью, уголки рта утекли вниз, даже кожа на лице, казалось, обвисла. Когда женщина заговорила, ее голос звучал неожиданно спокойно.

– Вас что, следователь послал? Это он велел со мной поговорить?

– Журбин даже не знает, что я здесь. – Елена, испуганная произошедшей в хозяйке переменой, чуть сбавила тон. – И я не уверена, что он думает так же, как я.

– Тогда как же вы посмели…

– Я уверена, что напала на верный след, вот и все, – просто ответила Елена.

– Немыслимо… – Наталья Павловна знакомым жестом пригладила идеально лежавшие волосы на висках. Ее руки заметно подрагивали. – Приходит посторонний человек, дает тебе пощечину… Так, мол, и так, ты надругалась над телом единственного брата, человека, которому посвятила всю свою никчемную жизнь… – Последние слова она произнесла с недоброй иронией, к ней явно возвращалось самообладание. – Может, вы еще скажете мне, зачем я все это провернула?

– Чтобы подставить Киру и лишить ее наследства. Вы решили сыграть на конфликтах, которые у нее были с профессором, ловко использовали прозвище, которым Кира его наградила… В ту ночь вам как будто сам дьявол помогал! Брат умер у вас на руках, Кира неожиданно появилась в своей квартире, да еще назвала в телефонном разговоре адрес, по которому собирается жить! Оставалось только дождаться, когда она уйдет, сымитировать убийство, отрезать трупу голову, перетащить его в квартиру племянницы и тщательно все прибрать, чтобы сбить с толку следствие. После отвезти голову на квартиру Кириной подруги и спрятать ее в стенном шкафу…

Елена говорила громко, уверенно, повелительными жестами предотвращая любую попытку себя прервать. Наталья Павловна несколько раз открывала рот, чтобы возразить, но была вынуждена молчать. На ее бледных щеках снова загорелись алые пятна, пересохшие губы стали серыми, как у змеи.

– И снова вам повезло. Там запомнили не вас, а похожего на Михаила мужчину, который появился вечером того же дня, когда нашли труп. Или… Это и был Михаил? Он помогал вам, Наталья Павловна, или вы все сумели провернуть в одиночку?

– Просто не верится… – Та продолжала приглаживать волосы, прижимая ладони к голове, будто пытаясь утихомирить рой возмущенных мыслей. – Вам нужно к врачу. Вы рассказываете историю, которой в принципе не могло быть!

– Почему же – в принципе? – с вызовом спросила Елена.

– Вы что, представляете меня с ножом или с топором в руках… – Наталья Павловна протянула к ней худощавые руки с узловатыми пальцами, будто предлагая полюбоваться на них поближе. – Всю в крови, как мясник? А потом с моющим пылесосом в квартире у племянницы… Как я, кстати, проскочила туда сперва с трупом, потом с пылесосом, мимо вахтерши так, что она меня не заметила?!

– Этот вопрос еще больше убеждает меня в вашей виновности. – Елена старалась сохранять спокойствие, хотя ей очень хотелось повысить голос до крика. – Вы хотите скрыть один очень важный факт. Ведь вам совсем не нужно было ходить через подъезд. Квартиры соединяются дверью в шкафу, в спальне Кириной матери. Неужели вы хотите меня убедить, что и об этом не имели понятия? В это никто никогда не поверит!

В наступившей тишине стало отчетливо слышно, как за стеной, в шахте, поднимается лифт. В глазах Натальи Павловны можно было прочесть не больше эмоций, чем в пластиковом кружочке пуговицы, лежавшей на полу. Наконец она пошевелилась, стул ответил на это движение легким скрипом.

– Берите-ка вещи и езжайте к своей новой подружке, выдумывать на пару идиотские истории, – издевательски произнес ясный голос, в котором на этот раз не слышалось и тени одышки. – Теперь я вижу, что вы нашли друг друга. Впрочем, мне сразу надо было догадаться, с кем я имею дело. Разве Мишка мог взять себе в любовницы нормальную женщину?

Елена не успела ответить. В дверной скважине заворочался ключ, и на пороге появилась Анастасия Петровна. С прищуром оглядывая полутемную прихожую и не замечая стоявшей за косяком двери Елены, она возбужденно заговорила, обращаясь к хозяйке:

– Представляешь, сейчас ко мне приходила та припадочная, которая нашла Вадика! Она откуда-то знает про дверь между квартирами, и меня о ней допрашивала! Кто она вообще такая, а?! Ты же клялась, что об этой двери никому, кроме тебя и Вадика, не известно!

– Вас ввели в заблуждение. – Отделившись от стены, Елена вышла на свет. – О двери знали и другие люди. Кто-то даже имел ключ, как Михаил, а кто-то, как сосед снизу, только догадывался о ней…

– Принесли тебя черти, дуру. – Наталья Павловна поднялась и гневно махнула рукой на оторопевшую вахтершу. – Болтаешь, сама не знаешь что.

– И все же я не решилась бы обвинять вас прямо, – обратилась к ней на прощание Елена, – хотя вычислила вашу сообщницу, нашла дверь и угадала руководившие вами мотивы. Но… Заговорил свидетель, от которого вы не ждали опасности. Запах лимона, Наталья Павловна! Вас предал запах лимона!

Никем не останавливаемая, она вышла на лестничную площадку и, не дожидаясь лифта, стала спускать– ся по лестнице. Татьяна Семеновна уже была на мес– те. Увидев знакомую, она удивилась и обрадовалась, явно рассчитывая поделиться с ней ворохом горячих сплетен.

– Хотите чаю? Свежий заварила. А у нас-то, у нас…

– Давайте поболтаем в другой раз, – на ходу предложила Елена. – Думаю, мне еще придется сюда за– ехать!

Эпилог

– Честно говоря, когда я впервые вас увидел, трудно было предположить, что передо мной человек, наделенный такой невероятной цепкостью. – Журбин придвинул гостье стакан с дымящимся чаем и, заговорщицки сощурившись, достал из ящика стола обтянутую кожей фляж– ку: – Не желаете, долью коньяка?

– Что вы, я же за рулем, – дипломатично улыбнулась Елена.

– А я немножко себе плесну… Умаялся. – Следователь произнес это с такой простодушной ухмылкой, что его широкое лицо сделалось даже несколько глуповатым.

Однако женщина, успевшая узнать этого человека, продолжала держаться настороже. Она лишь отметила про себя, что дело, вероятно, и впрямь окончено, если Журбин позволяет себе пить на рабочем месте.

– Это вы здорово… – мечтательно произнес тот, делая большой глоток сдобренного коньяком чая и устремляя остекленевший от удовольствия взгляд в окно, где дымили фабричные трубы. – Здорово вычислили, что изменился метраж спальни! Мне бы такое в голову не пришло! А эта история со странной слышимостью, на которую жаловалась Кира? А эти ее рыдания за стенкой, которые звучали громче, чем полагалось?! Любой бы пропустил все эти мелочи мимо ушей, а вы задумались и предположили, что между квартирами имеется дверь! Нет, я не устаю вами восхищаться!

– Что толку? – пожала плечами женщина. – Я шла к этому несколько дней, окольными путями. А вы все то же самое выяснили в две минуты, во время допроса…

– Тем выше цена вашей находке, ниже – моей! – нравоучительно произнес Журбин. – Да, собственно, вы все время меня удивляли, умудрялись идти ноздря в ноздрю со следствием, а где-то и опережали его… Тем более, это поразительно, что личной заинтересованности в деле у вас, кажется, нет… Или все же есть?

– Скажем так, была. – Елена старалась сохранять непроницаемо-любезный вид. – Вы же знаете, все началось с того, что я пришла на свидание к Михаилу…

– Да нет, – качнул головой Журбин, снова поднося к губам стакан, издающий крепкий, древесно-лекарственный запах. – Все началось с того, что Вадим Юрьевич Коломенцев, чувствуя себя нездоровым, вернулся в Москву, никого об этом не предупредив…

Он рассказывал вкусно, с удовольствием, щурясь и прихлебывая чай, явно наслаждаясь своим торжеством. Елена жадно слушала, ловя подробности, которые были ей неизвестны, и выжидая момента, чтобы задать мучивший ее вопрос.

– Профессор поднялся в свою квартиру, причем вышло так, что ни во дворе, ни в подъезде никого не встретил. Вахтерши на тот момент у них не было, старая уволилась, новую не успели найти. Прибыл он во втором часу ночи и наткнулся на сестру, которая приехала из больницы накануне вечером, выкупаться и взять чистое белье. Так что алиби, которое Наталья Павловна так упорно мне доказывала, у нее нет. Завотделением больницы, где она лежала, хорошо помнит, что та отпрашивалась домой до утра четверга. О содержании беседы брата и сестры могу только догадываться, но, так или иначе, дело кончилось сердечным приступом у профессора. Тут сложно обвинять Наталью Павловну, скорее всего, сказались усталость, ночной перелет, смена климата, ну и общее состояние здоровья… Наш эксперт дал заключение, что в течение первых двадцати – тридцати минут приступ можно было купировать, но «скорую», как мы знаем, никто не вызвал, профессору дали умереть. Налицо неоказание помощи… Но и в этом случае Наталью Павловну трудно уличить в злом умысле. Возможно, они крепко поссорились, разошлись по разным комнатам, и она какое-то время была попросту не в курсе, что брату плохо. Так или иначе, до сих пор ее действия криминального оттенка не носят… Но вот она находит тело Вадима Юрьевича, и тут-то начинается история, которая стоила мне новых седых волос!