Чудесный переплет. Часть 1 - Оксана Малиновская

Холодея от ужаса, я бегло оглядела руки и, подскочив к висящему на стене небольшому круглому зеркалу, задержав дыхание, уставилась на своё помятое лицо в поисках следов от ожогов. Всё чисто. Ни ожогов, ни синяков, ни даже царапин, лишь несколько припухших красных точек — следов от комариных укусов. Из груди вырвался шумный выдох облегчения: либо я грохнулась рядом с костром — но тогда не понятно, почему с лицом полный порядок, — либо кто–то из ребят меня вовремя подхватил. В любом случае в раскалённых углях лицо точно не побывало — это факт.

Эх, мальчишки… спасибо вам огромное за то, что выслушали, и за то, что домой доставили в целости и сохранности, и… за тазик тоже спасибо, хотя он и не пригодился. Ох и пьяная же я вчера была… На миг мне стало стыдно за вчерашнее, но только на миг и ни мигом дольше. Да, вчера я позволила себе лишнего, но это было сделано намеренно — мне необходимо было снять стресс и по возможности выговориться. И то и другое удалось, причём под жёстким контролем с моей стороны, так что мне не в чем себя упрекнуть и не за что краснеть. Я больше чем уверена, что ребята меня поймут и не осудят… или я в них жестоко ошиблась, но… это невозможно.

Я скрупулёзно исследовала свои ощущения, словно лечащий врач — недавнего пациента, и всё больше и больше убеждалась в том, что от неизлечимой болезни не осталось и следа, если не считать слабых отголосков, от которых — и в этом я теперь была абсолютно убеждена — со временем не останется и воспоминаний. Только теперь я поняла, точнее, прочувствовала значение фразы «почувствовать себя обновлённой». Хотя… нет. Не то. Не обновлённой я себя ощутила, а… прежней, такой, какой привыкла себя ощущать до того дня, когда впервые услышала страшный диагноз. Ну и что, что я не смогу родить, как сказал Иван — это не помешает мне стать хорошей матерью для обездоленной крохи… или даже двух, и я добьюсь того, чтобы мои дети искренне считали меня мамой…

Улыбаясь своим мыслям, я подошла к окошку и раздвинула тюль — вид летней природы обычно усиливает положительные эмоции — и… так и замерла с разведёнными в стороны, согнутыми в локтях руками: на подоконнике, в трёхлитровой банке, стояли три распустившихся розовых лотоса.

Цветы… Боже, как приятно! Обворожительные лотосы, царственные цветы… Но кто их принёс, где взял? Они не растут в окрестностях, за ними нужно идти на моторной лодке — и достаточно далеко: ближайшее лотосовое поле не менее чем в десяти километрах от базы. Какой же ты умничка, незнакомец, спасибо тебе, огромное спасибо!

Кто придумал, что «женщины любят ушами»? Бред какой–то… Почему–то возникает чёткая ассоциация с лапшой, которую вешают на уши… Простите, но далеко не каждая женщина приветствует подобные украшения. Любые слова должны подкрепляться делом, а иногда достаточно просто одного дела. Вы можете сколько угодно твердить ей о том, что она — единственная и неповторимая, и нести прочую, соответствующую ситуации чушь, при этом забывая или не понимая, что для неё жизненно необходимо время от времени получать в подарок цветы, не приуроченные ни к какому празднику. И не должна она таскать из магазина тяжёлые сумки, дабы напитать вас, любимого… А слабо со словами: «Поспи, любимая» — самому собрать и отвести ребёнка в школу, дав ей поспать лишний часок? А самому помыть посуду, чтобы сохранить её нежные руки и маникюр? А нанять домработницу, дабы в свободное от работы время она получила возможность ходить в настоящий фитнес–клуб, а не лепить фигуру дома с поварёшкой и шваброй в руках? И сделать всё это не по её просьбе или требованию, а предложить самому?

Честно задайте себе вопрос: вы любите её — подругу или жену — как женщину, мать своих детей и просто хорошего человека, с которым приятно общаться, быть рядом, или любите в ней домработницу, которая тащит на себе все заботы по обустройству быта и создаёт вам вполне комфортную и удобную жизнь? Если первое, то не забывайте как словом, так и делом постоянно напоминать женщине об этом, чтобы горькие, безрадостные опасения с её стороны никогда не нащупали под ногами твёрдую почву. Вот в чём проявляется любовь — в вашей заботе о ней, в вашем внимании, и поменьше помпезных и высокопарных фраз — всё и так понятно.

Так кто же принёс эти цветы? Матвей? Иван? Хм… скорее всего, это подарок от них обоих.

Переполненная положительными эмоциями, я спешила жить наконец–то полной жизнью. Мне не терпелось созидать, куда–то двигаться, и, свободно вдохнув полной грудью, я для начала двинулась… в ванную комнату, чтобы уничтожить улики вчерашней пьянки. Приняв душ и наложив новый макияж, я уселась за стол и маленькой пилочкой принялась корректировать и без того идеальные ногти в ожидании пробуждения ребят.

А ребята всё дрыхли и дрыхли, как медведи в зимнюю спячку, и звонка будильника я почему–то не слышала. Отложив пилочку в сторону, я подошла к двери, ведущей в их комнату, и потихоньку её отворила. Дверь противно заскрипела, словно возмущалась: «Зачем потревожила?», заставив меня замереть на пороге в нерешительности. Хотя чего, собственно, бояться? Разбудить? А зачем тогда пришла? Хорош дрыхнуть, клёв проспим!

— Ребята, подъём, — тихо сказала я, с интересом рассматривая их спящие мордашки.

До чего же милыми и беззащитными выглядят все спящие! Хм… только некоторые из них лучше бы и не просыпались вовсе. К ребятам это не относится, они — милые всегда.

— Мальчишки, вставайте! — сказала я чуть громче, стараясь не испугать их спросонок.

Первым проснулся Матвей и уселся на кровати, протирая заспанные глаза кулаками, словно маленький ребёнок:

— Алён, ты что?

— Пора на рыбалку, клёв пропустим, — с улыбкой пояснила я, проходя вглубь комнаты и осторожно прикрывая за собой дверь.

— А ты в состоянии? — спросил Матвей и подозрительно на меня покосился — не предполагал он, что я так быстро оклемаюсь после вчерашнего.

— Не просто в состоянии, а полна сил, энергии и желания… ловить рыбу, — засмеялась я и одарила его благодарным взглядом. — И всё благодаря тебе и Ванечке.

Мне показалось, что Матвей расчувствовался: он вдруг засуетился — то одеяло поправит, то подушку, то прыщик какой–то на руке ковырять начнёт, тщательно пряча от меня глаза. В конце концов он снова взглянул на меня — его глаза лучились мягким, тёплым светом — и тихо сказал:

— Я так рад за тебя… Мы с Вано испереживались… — И, не желая показаться слабым и стараясь избежать ситуации, в которой эта слабость могла бы нечаянно проявиться, он повернулся в сторону мирно посапывавшего Ивана и нарочито громко скомандовал: — Вано, подъём! Труба зовёт! Рыба ждёт!

Иван открыл глаза и оторвал голову от подушки:

— А? Что? Какая рыба? Мы же выспаться хотели… — И его голова снова состыковалась с подушкой.

— Мы собирались выспаться, потому что думали, что Алёнка до обеда проспит, — пояснил Матвей не то Ивану, не то мне, — а она — вот она, здорова, свежа и… в полной боевой раскраске.

Последнюю фразу мужчина добавил, скользнув взглядом по моему неизменному каждодневному макияжу. Что делать, не могу без него… Мне кажется, даже на смертном одре перед прощанием с родными я затребую как минимум тушь и помаду, а уж в гроб заставлю полную косметичку положить… мало ли что…

— Я рад, что ты в порядке, — улыбнулся Иван, скользнув по моему светящемуся жизнью лицу проницательным взглядом, и… я поняла, что он хотел сказать этой фразой.

— Спасибо тебе, — дрогнувшим голосом сказала я и быстро перевела взгляд на окно, чувствуя, как к глазам начинают подступать слёзы. — А ещё… спасибо вам за цветы.

— Кстати… — начал Иван, найдя повод перевести разговор на другую тему, — когда мы с Мотом вчера убирались после нашего пикника, к нам Телар подходил.

— И что? — сразу же заинтересовалась я — слёзы тотчас отступили.

— Цветы от него.

Я почувствовала, как начала краснеть.

— И что он сказал?

— Он в больницу к Машеньке ездил, говорит, всё в полном порядке, её выписали, — охотно ответил Иван, как истинный мужчина не поняв моего вопроса.

— Слава богу… — облегчённо вздохнула я и, ощущая новый прилив сентиментальности и смущения, спешно подскочила к двери, выпалив на ходу: — Так, десять минут вам на сборы, жду в столовой. — И выпорхнула прочь из комнаты…

Праздник Нептуна

…Мы вернулись на базу во втором часу, весьма довольные уловом. На самом деле половили бы и дольше, но Матвей, проглотивший непонятно где отрытый бутерброд, после полудня начал упорно жаловаться на проблемы с животом, и, не желая выступать в роли садистов, мы с Иваном скрепя сердце согласились вернуться раньше обычного.

— День–то какой замечательный, — с удовольствием отметила я, выбираясь из лодки, и, сладко потягиваясь, оглядела залитую солнцем территорию базы. — Ну что, в душ и лечить Матвея или наоборот?