Очищение смертью - Робертс Нора

– А ведь этот человек может прийти за вами. Вы знаете, кто он такой и что он сделал. Я могу взять вас под стражу ради обеспечения вашей собственной безопасности.

– Этот человек знает, что я не нарушу обет. Если вы меня арестуете, у меня не будет возможности поговорить с этим человекам, попытаться убедить его, что он должен прийти к вам, если хочет настоящего покаяния и настоящего отпущения грехов. Как вы не понимаете, я все еще пытаюсь до него достучаться. Я пытаюсь внушить ему, что он должен принять закон человеческий, предстать перед ним. Не лишайте меня этого шанса.

У Евы кулаки чесались, так ей хотелось забарабанить ими о непрошибаемую стену его веры.

– Вы кому-нибудь говорили? Отцу Фримену, вашему начальству?

– Я никому не могу рассказать о том, что было мне доверено на исповеди. Пока виновный живет с этим, мне тоже придется с этим жить.

– А если этот человек опять убьет? – начала Пибоди.

– Не убьет. Нет повода.

– Это связано со взрывами сорок третьего года? – предположила Ева.

– Не могу вам сказать.

– Что вы знаете об этих взрывах?

– Любой в приходе знает об этих взрывах. По жертвам регулярно читаются девятидневные молитвы. Каждый месяц по ним заказывают специальную мессу. По всем жертвам, лейтенант, а не только по девочке из нашего прихода.

– А вам известно, что Лино шантажировал кое-кого из тех, кто приходил к нему на исповедь?

Отец Лопес вздрогнул, словно пронзенный внезапной невыносимой болью. Уже не печаль, а ярость вспыхнула в его глазах.

– Нет. Нет, я этого не знал. Почему никто из них не обратился ко мне за помощью?

– Вряд ли они знали, кто их шантажирует и откуда у шантажиста эта информация. Зато теперь я знаю: тот, кто его убил, не из их числа. Убийство не связано с шантажом. – Ева поднялась на ноги. – Я не могу заставить вас рассказать мне то, что вы знаете. Я не могу заставить вас рассказать мне, кто использовал вашу церковь, вашу веру, ваши обряды, ваши обеты для убийства. Я могла бы на вас надавить, заставить вас попотеть, но вы все равно не сказали бы мне. В результате мы оба разозлились бы и больше ничего. Но вот что я вам скажу: я все равно узнаю, кто это сделал. Лино был подонком, но я все равно выполню свой долг. Так же, как и вы.

– Я молю Бога, чтобы вы выполнили вашу работу. Но еще больше мне хотелось бы надеяться, что этот человек сам к вам придет. Я молю Бога, чтобы наделил этого человека мудростью и указал ему верный путь.

– Ладно, посмотрим, кто из нас первым доберется до финиша.

Ева оставила его на скамейке.

– Насколько я понимаю, он делает то, что считает своим долгом, – заметила Пибоди. – Но я думаю, нам следовало забрать его в Управление. На допросе ты смогла бы его расколоть.

– А я в этом не уверена. Его вера крепче титана. И даже если бы мне удалось его сломать… Он стал еше одной жертвой. Да, я могу сломать его, заставить сказать, и он больше никогда не будет прежним. Он больше не будет священником.

Ева не забыла, что творилось с ней самой, когда у нее забрали жетон. Она чувствовала себя опустошенной, беспомощной, всеми брошенной.

– Я не стану подвергать его этому. Да разве у меня есть право так поступать с невиновным? Он давал присягу, как и мы с тобой!

– Служить и защищать.

– Мы служим людям, он заботится об их душах. И я не стану приносить его в жертву, чтобы облегчить себе работу. Но я скажу тебе, как мы поступим. – Ева села в машину и включила двигатель. – Мы поставим его под наблюдение. Получим ордер на прослушивание его телефонов. Я бы поставила глаза и уши в эту проклятую церковь, если бы мне разрешили, но мне не позволят это сделать. Ну, ничего, мы хотя бы будем знать, куда он идет, когда, с кем встречается.

– Думаешь, убийца захочет его ликвидировать?

– Ну, у него ж вера крепче титана, он считает, что ему ничто не грозит. Что касается меня, я верю, что большинство людей заботится о своей безопасности. Мы его прикроем – мы же давали клятву защищать! – и оставим его здесь как приманку: авось убийца попытается еще раз получить отпущение грехов. Давай действуй. С моей подачи.

Пока Пибоди «выбивала» ордер, Ева бросила взгляд на часы.

– Еще одна остановка. Посмотрим, не удастся ли нам вытрясти еще что-нибудь из Инеса.

На этот раз дверь открыла женщина, настоящая красавица. Великолепные каштановые волосы с теплым золотистым оттенком, стянутые в задорный хвостик на затылке, оставляли бело-розовое личико открытым. Позади нее два совершенно' одинаковых маленьких мальчика сталкивали друг с другом игрушечные грузовички и голосами изображали звуки аварии.

– А ну тихо! – скомандовала женщина, и они моментально притихли. Звуки лобового столкновения продолжились, но шепотом.

– Миссис Инес?

– Да?

– Мы хотели бы поговорить с вашим мужем.

– Я тоже хотела бы с ним поговорить, но он застрял в Нью-Джерси, там пробка в туннеле. Будет дома часа через два, и то если сильно повезет. А в чем дело?

Ева извлекла свой жетон.

– О, Джо говорил, что вчера здесь была полиция. Что-то насчет того, что один из жильцов стал свидетелем дорожного происшествия.

– Так вам сказал ваш сын?

– Да нет, это муж мне сказал. – Ее глаза наполнились тревогой. – Но я вижу, что это не совсем верно. Что случилось?

– Мы расследуем дело человека, с которым ваш муж был связан в прошлом. Вы знаете Лино Мартинеса?

– Нет, но имя мне знакомо. Я знаю, что Джо входил в банду «Солдадос», я знаю, что он отсидел срок. Знаю, что у него были неприятности, но он сам себя вытащил из этого болота. – Женщина осторожно прикрыла дверь, словно отгораживая детей от этих неприятностей. – Он уже много лет ничего общего не имеет с подобными делами. Он хороший человек, семейный человек. У него приличная работа, и он работает как вол. Лино Мартинес и «Солдадос» остались в прежней жизни.

– Передайте ему, что мы заходили, миссис Инес, и что мы нашли Лино Мартинеса. Нам нужно задать вашему мужу еще несколько вопросов.

– Я ему передам, но я вам сразу скажу: он ничего не знает о Лино Мартинесе.

Она закрыла дверь, и Ева услышала, как громко и нетерпеливо щелкнул замок.

– Она злится, что он ей соврал, – заметила Пибоди.

– Да уж. Глупо было с его стороны – врать. Я так понимаю, он что-то скрывает от жены. Что-то из прежней жизни или что-то новое? По-любому, что-то есть. Я, пожалуй, высажу тебя у метро, а сама отправлюсь работать домой. Копай по неизвестным пропавшим мужчинам. А я еще раз прочешу старые файлы, посмотрим, вдруг что-нибудь всплывет.

– Я знаю: ты права в том, что сказала Лопесу. Мы должны делать нашу работу, каким бы подонком ни был Лино. Но когда знаешь, какое дерьмо к нему прилипло, сколько дерьма еще не всплыло, как-то сложно принимать близко к сердцу, что кто-то его убрал.

– А может, если бы кто-то принял его близко к сердцу много лет назад, он не наворотил бы столько дерьма, его мать не оплакивала бы его сегодня, а хорошему, порядочному человеку не пришлось бы из чувства чести или ради веры покрывать убийцу.

– Да, тут ты права, – вздохнула Пибоди. – Но мне больше нравится, когда плохие парни – это просто плохие парни, без всяких тонкостей.

– Плохих парней кругом полно. Пользуйся, не жалко.

18

Еве нужно было время, чтобы подумать, сложить воедино все известные ей детали головоломки, восстановить недостающие, проанализировать все, что было сказано, а также то, что сказано не было, оценить людей, события, факты, улики и домыслы и посмотреть, что за картина из всего этого сложится.

Нужно было как следует изучить жертв двух взрывов, их семьи, их связи. Надо рассмотреть версию с шантажом, а это – Ева уже знала! – будет глубокий и опасный колодец. Если уж Лопес не захотел сказать имя убийцы, он тем более не поделится именами тех, кто признался в грехах, из-за которых их могли бы шантажировать.

Ева не верила в версию убийства из-за шантажа в случае Лино, но и отбрасывать эту версию, не проверив ее, она не могла. Тут могла быть связь.