Молчание пирамид - Сергей Алексеев

Кроме того, во время захвата один из алхимиков взял все время звонивший телефон Самохина — а это звонила Саша! — послушал и ответил жестко:

— Не звони больше по этому номеру!

И выключил телефон.

Не такими представлялись неведомые люди, ценящие жемчуг за родовую песчинку: те, кому подвластно будущее, обречены быть благородными.

Кроме того, Самохина сильно смущала «прибалтийская» легенда. Вряд ли примут за правду, но если даже и поверят, кто их, алхимиков, знает, что они могут сделать с двумя литовцами, взятыми с поличным?

Ехали всю ночь, и по подсчетам Плюхача, в общей сложности Забавинск отдалился примерно на полторы тысячи километров. Только вот неизвестно, в какую сторону: ориентироваться в пространстве можно было лишь по температуре в железной коробке. Ночью было душно, а с утра обшивка начала раскаляться на солнце — кажется, везли на юг. Судя потому, что иногда останавливались на светофорах, проезжали какие-то города — слышны были даже голоса людей и музыка из других автомобилей, стоящих рядом; дважды останавливались на закрытых железнодорожных переездах и просто так, в чистом поле: охрана справляла естественные надобности.

И надо же, за целые сутки пути хоть бы раз гаишник остановил! Война в Чечне, кругом теракты, а тут идет грузовой, закрытый микроавтобус и никому дела нет…

Может, у алхимиков есть какой-нибудь пропуск?

Днем, когда в отсеке стало и дышать трудно, помощник вынул из ботинка шнурок, его пластмассовым наконечником довольно быстро отомкнул одну скобу наручника, после чего ею же вывернул в железном полу три шурупа и отогнул жестянку. Из-под днища машины ударила горячая от асфальта, но все-таки свежая струя воздуха. Плюхач снова замкнул браслет на руке и подставил лицо.

— Охлаждайся, Всеволод Римасович!

В отверстие было видно крутящийся карданный вал и стремительный бег черной дороги — все разнообразие.

Через несколько минут зарябило в глазах, однако помощник распрямился.

— Видишь, откуда солнце? Так что мы едем не на юг, а на восток. Но почему так жарко?

К вечеру погода изменилась, приятный ветерок из дыры сменился водяной пылью, а скоро вообще пришлось заделать дыру, ибо остуженный корпус машины стал источать холод. Впервые за дорогу Самохин уснул, подобрав колени, и потерял счет времени. А проснулся от жесткой руки Плюхача.

— Тихо… И как ты можешь спать в такой обстановке?

— Ночь на дворе, привык…

На воле висела непривычная тишина, микроавтобус стоял с выключенным двигателем, слышно было, как пощелкивает, остывая, глушитель, за стенкой шаркали чьи-то шаги, в грузовом отсеке полная темнота.

— Сейчас сниму с тебя наручники, — задышал в ухо помощник.

Руки у самого уже были свободны.

— Зачем?

— Они с кем-то разговаривали по телефону. Кажется, получили приказ нас того… ликвидировать. Или только одного меня, я не понял. Стоят, ждут какого-то уточнения.

— Что будем делать?

— Мочить. Ну не умирать же из-за этого долбанного жемчуга…

Он отомкнул один браслет на руках Самохина, второй оставил. Прислушался, затем осторожно подтянул ведро.

— Как откроется дверь — я плесну из параши. А ты кувырком выкатывайся из машины, понял? Только кубарем, на ноги не вставай и грудь не подставляй. И старайся сразу в кювет, в траву…

— А ты?

— Я работать буду. Главное, не бойся выстрелов. В темноте да впопыхах все будет мимо. Даже если зацепят, старайся уйти подальше от дороги. И по прямой не беги. Если у меня все получится, я тебе крикну.

— Да я тоже не инвалид…

— Молчи… Здесь командую я. Значит так, если не удастся выкатиться, блокируют — старайся бить в глаза, пальцами, по яйцам и по кадыку. Хотя… это не мальчишки. Но в любом случае сопротивляйся, чтоб не прижали сразу, а я помогу.

Под ногами водителя и охранника скрипел гравий, значит, машина стояла на обочине. Самохин мысленно проиграл все свои действия — в воображении получалось красиво.

— А говорил, мы им нужны живые…

— Ты им нужен. Я, скорее всего, лишний свидетель…

— Тогда беги один, подстрахую…

— Что я потом скажу своему начальству?

— И Принцессе…

— И Принцессе!

Прошло минут пять настороженной тишины, даже охранники перестали шастать туда-сюда. Наконец, у кого-то из них зазвонил телефон и послышалось полусонное:

— На связи…

Помощник толкнул Самохина и поднял ведро.

— Понял, — через несколько секунд произнес охранник.

Будто по тревоге, почти одновременно щелкнули замки, хлопнули передние двери и заурчал мотор.

— Ну, ребята, вам повезло, — прошептал Плюхач. — Еще поживете…

Под утро машина съехала с асфальта на гравийную дорогу, которая становилась все хуже и хуже. Мотало и трясло так, что клацали зубы и ехать можно было лишь на корточках или стоя на коленях. Потом под колесами застучали стыки бетонных плит, и через два часа голова загудела, как железная громыхающая коробка, и казалось, что внешнего мира уже не существует. Даже крепкого, спортивного Плюхача начало тошнить, и он скрипя зубами подавлял рвотные позывы.

— Я знаю, куда нас везут. — попытался вдохновить его Самохин. — Дорога знакомая…

— Мне все равно, — просипел тот. — Скорее бы все кончилось…

— А все только начинается.

— Утешил…

Наконец, микроавтобус забуксовал и увяз. Его попробовали раскачать и вытолкнуть, однако у водителя с охранником силенок не хватило.

— Мы на болоте, — сказал Самохин. — Недалеко осталось.

— Докуда недалеко?

— До цели. Мы с тобой на юге Западной Сибири.

— Ты это точно знаешь?

— Не знаю, а чувствую.

— Тогда нам пора с этими поменяться ролями, — судя по звукам, Плюхач стал ковыряться в замке наручника. — Они успокоились, расслабились… Обоих вырублю, грузим в машину и едем.

— И куда же мы приедем?

— Ты же знаешь?

— Свободных нас там не примут. Мы им нужны в качестве пленников. А хозяев надо уважать.

Помощник молча согласился и тоскливо прошептал:

— Хоть бы выпустили воздухом подышать…

Его мольбы были услышаны, скоро дверь открылась, опахнуло свежестью.

— Выходите.

Ожидаемого болота не оказалось, хотя вокруг было влажно и сумеречно, ветер гнал низкие тучи над высоким лесом. Где-то в небе выли турбины пассажирского самолета — мир все-таки продолжал существовать. Разве что земля все еще качалась под ногами.

— Парашу освободите, — как-то профессионально скомандовал охранник в маске. — От машины не отходить.

Самохин не узнавал ни дороги, ни места, однако не мог отвязаться от ощущения, будто они остановились где-то недалеко от Горицкого стеклозавода. После душной коробки все запахи ощущались ярко и казались знакомыми, может, оттого, что пахло отсыревшим мхом…