Ночь с принцем - Сабрина Джеффрис

— Почему? — Кристабель смотрела на Гэвина с лукавой улыбкой. — Что? Я делаю что-то неправильно?

Берн тут же вспомнил, как Кристабель рассказывала про своего мужа и переживала по поводу того, что не умела угодить ему в постели.

— Если ты будешь делать это хоть немного правильнее, от удовольствия я потеряю рассудок, детка. Дело не в этом.

— Да? — хитро блеснула глазами Кристабель. — Тогда в чем? Я просто делаю то, за что мне заплатили…

Берн схватил упрямицу в охапку и посадил ее к себе на колени.

— Ты не шлюха. — Он поцелуем закрыл Кристабель рот, чтобы остановить поток возражений, неизбежный, раз она решила, что победила в их споре.

Что, конечно, не так. «Шлюха — это как раз та, кто получает что-то в обмен на свои ласки».

Чтоб она пропала! Он целовал Кристабель как сумасшедший, стараясь, чтобы у нее в голове не осталось даже мысли о том, что она шлюха, оказывающая услуги, оплаченные клиентом. Она не шлюха.

«Кто я тогда?»

Он покажет ей, кто она. Хотя и сам пока точно не знает как.

Кристабель освободила свои губы.

— Берн…

— Ш-ш, — прошептал он, осыпая поцелуями ее нежную кожу. — Не мешай мне любить тебя, дорогая, — проговорил Берн, пробираясь рукой Кристабель под юбку.

— Нет, теперь моя очередь. — Кристабель отвела руку Берна и стала развязывать его галстук. — Я теперь знаю, что женщина может делать все то же самое, что и мужчина.

— И откуда же у тебя такие сведения? — удивился Берн, откинувшись, чтобы лучше видеть ее.

— От твоих бывших любовниц. — Кристабель стянула с Гэвина сюртук и начала расстегивать жилет. — У нас была очень интересная беседа о том, как можно доставить удовольствие мужчине.

— Не уверен, что меня это очень радует, — проворчал Берн.

— Отчего же нет? — Кристабель взглянула на него с притворной невинностью и стала очень медленно расстегивать рубашку.

— Потому что, учитывая твои воинственные наклонности, ты скорее всего используешь эти знания, чтобы поставить меня на колени.

— Так же, как это только что сделал ты?

Кристабель наконец стащила с Гэвина рубашку и слегка провела указательным пальцем по его груди, животу и ниже, прикоснувшись дразнящим движением к кончику его восставшей плоти.

Берн решительно схватил Кристабель за запястье:

— Даже не начинай, моя сладкая.

— Что? — спросила она, изображая непонимание.

— Ты желаешь расквитаться со мной с помощью своих дьявольски ловких ручек? Не выйдет. Я хочу быть внутри тебя. Сейчас же.

— Слушаюсь, сэр, — с покорностью согласилась Кристабель. — Все, что пожелает клиент.

— Кристабель… — начал Берн угрожающе.

— Ты не захватил с собой «французские письма»? Дьявол! Нет.

— Забудь о них.

Гэвин приподнял Кристабель, чтобы избавить ее от платья, а потом занялся шнуровкой корсета.

— Ах, ну как же мы без них обойдемся? — насмешливо причитала Кристабель. — Ведь леди Дженнифер уверяет, что ты без них никуда, потому что считаешь всех своих любовниц шлю…

— К черту леди Дженнифер! — Гэвин расшнуровал корсет и почти вытряхнул Кристабель из него. — А если ты еще раз употребишь слово «шлюха», я высажу тебя из кареты, и пойдешь до Бата пешком.

— Не высадишь, — рассмеялась Кристабель, пробежав пальцами по его возбужденному члену. — Ты же не сможешь удовлетворить вот это, не прибегая к моим услугам.

Берн сердито посмотрел на Кристабель, и она припала к его губам до тех пор, пока злость и напряжение не ушли. Тогда, отодвинувшись немного, она серьезно спросила:

— Почему тебя так беспокоит то, что я называю себя шлюхой?

— Потому что это неправда. И потому что я не хочу, чтобы ты себя ею чувствовала.

Кристабель остановила Гэвина, уже взявшегося за подол ее сорочки.

— Ты как-то сказал, что тебя не беспокоят чувства твоих любовниц.

— Так и есть, — хрипло ответил Берн. — Но твои, черт возьми, беспокоят. — Боже праведный, неужели он действительно превращается в обезумевшего, не владеющего собой глупца? И почему же ему на это совершенно наплевать?

Кристабель продолжала смотреть на Берна серьезным взглядом.

— Почему?

Освободив руки, он все-таки снял с нее сорочку.

— Почему — что?

— Почему тебя беспокоят мои чувства, а чувства других любовниц — нет? Чем я от них отличаюсь?

Чтоб ей пропасть!

— Ты, кажется, собиралась заняться со мной любовью, — напомнил Гэвин. Он заставил Кристабель подняться только для того, чтобы быстро стащить с нее панталоны и белье, и тут же усадил обратно. — Вот и займись этим, хорошо?

Огонек, сверкнувший в ее глазах, должен был бы насторожить Гэвина. Но он ничего не заподозрил даже тогда, когда, слегка приподнявшись, Кристабель начала медленно опускаться, впуская его в свою горячую, тесную глубину. И вдруг остановилась, глядя с лукавой издевкой Гэвину прямо в глаза.

— Так чем я от них отличаюсь, Берн? — повторила Кристабель свой вопрос и так же медленно начала подниматься, заставив его застонать от разочарования.

— Упаси меня Господи от упрямых тварей, — пожаловался Гэвин, безуспешно пытаясь заставить ее двигаться побыстрее.

Облизав палец, Кристабель потерла им свой сосок.

— Ты, кажется, говорил, что тебе нравится смотреть? Или это была ложь?

Никогда в жизни Гэвин, кажется, не испытывал такого сильного возбуждения.

— Нет… не… ложь… — Резким движением бедер он постарался войти в Кристабель глубже.

— Чем я отличаюсь? — не унималась она, похоже, твердо решив вырвать у Гэвина признание. Вот что получается, если позволяешь нынешней любовнице близко сойтись с прежними.

— Ты не врешь и не хитришь, — бормотал Гэвин отрывисто, — и не играешь со мной в игры. Только в постели, — усмехнулся он.

Широко улыбнувшись, Кристабель опять начала двигаться, но все еще очень медленно, намеренно терзая его этой сладкой пыткой.

— А чем еще? — требовательно спросила она.

Господи, она еще только начала заниматься с ним любовью, а он уже сходит с ума! Для женщины, которая лишь недавно узнала, как по-настоящему это нужно делать, она очень быстро научилась использовать его в своих целях. И как она это делает!

— Ты… не… пытаешься… вымогать… подарки… и деньги.

— А кто пытался? — засмеялась Кристабель.

— Все… мои… любовницы… — задыхаясь, бормотал Гэвин, — кроме… тебя.

Продолжая улыбаться, Кристабель все ускоряла темп, и Гэвину казалось, что он сейчас умрет от счастья быть внутри ее, слышать ее смех, смотреть в ее сияющие глаза. Сияющие для него.

— Е-еще… чем? — с трудом выговорила Кристабель, ускоряя темп. Ее чудные волосы растрепались, тяжелые груди подпрыгивали в такт движениям, и, не выдержав, Гэвин схватил одну из них ртом и сосал до тех пор, пока Кристабель не стала задыхаться. — Почему, Берн? — шептала она словно в забытьи. — Почему… тебя… беспокоят… мои чувства? Он оторвался от ее груди, чтобы глотнуть воздуха.