Гончаров без глянца - Павел Фокин

Андре Мазон (фр. Andre Mazon, 1881–1967), французский славист, биограф И. А. Гончарова, профессор, член Академии надписей (1941):

С 10 февраля 1856 года до 31 декабря 1858 года, т. е. за неполных три года, Гончаров, по должности цензора, прочитал 38 248 страниц рукописей и 3369 листов печатных изданий. По годам это количество распределяется следующим образом: в 1856 году — 10 453 страниц рукописей и 827 листов печатных изданий, в 1857 году — 8584 листов рукописей и 1039 листов печатных изданий, в 1858 году — 19 311 страниц рукописей и 1052 листов печатных изданий.

Из доклада председателя С.-Петербургского цензурного комитета министру народного просвещения А. С. Норову. 21 января 1860:

Цензор С.-Петербургского цензурного комитета, статский советник Гончаров, в поданном мне прошении объясняет, что, страдая хроническим ревматизмом в висках и во всем лице, он должен на некоторое, может быть довольно продолжительное время уехать за границу, или куда укажут медики, и вследствие сего просит об увольнении его от службы.

Не находя с своей стороны никакого к сему препятствия, я имею честь о просьбе г. Гончарова представить на благоусмотрение вашего высокопревосходительства. С тем вместе я дозволю себе объяснить, что для С.-Петербургского цензурного комитета потеря г. Гончарова, как одного из просвещеннейших и полезнейших его деятелей, будет, конечно, в высшей степени ощутительна; он соединял в себе редкое умение соглашать требования правительства с современными требованиями общества и, принося этим неоценимым в цензоре качеством пользу литературе, вместе с тем избавлял и самое министерство народного просвещения от пререканий и неприятностей, столь часто встречающихся по делам цензурным.

Александр Васильевич Никитенко. Из дневника: 1862. Июль 7. Суббота.

Поздно вечером приехал ко мне Арсеньев, и мы вместе составили телеграфическую депешу к Гончарову в Москву, приглашая его скорее вернуться в Петербург. У Валуева есть намерение поручить ему главную редакцию «Северной почты».

Гавриил Никитич Потанин:

— Видите, вон какие вороха лежат, и всю эту дребедень нужно самому зорко прочитать! — едва выговорил он с сокрушением.

— Что это такое?

— Корректуры проклятые! Не слыхали разве: я теперь главный редактор «Северной почты»? Официальная газета — построже нужно! — прибавил он точно в похвалу себе.

Я ничего не сказал, видел только сильно озабоченное редакторское лицо. А Иван Александрович с нытьем начал мне жаловаться, какое ужасное время теперь и как трудно настоящим редактором быть.

— Верите ли, ни одной трезвой идеи нельзя провести, так и залают на тебя со всех сторон! Черт знает, что такое теперь? Какой-то разбойничий хаос в литературе.

Я в это время был новичок в Петербурге, вовсе еще не чуял никакого литературного хаоса, а потому и на это молчал. Видел только, что Иван Александрович сильно озабочен, еще с первого слова намекнул, что у него «работы много», и потому я поспешил проститься и ушел.

Иван Александрович Гончаров. Из письма Д. Л. Кирмаловой. 5 декабря 1862. Из Санкт-Петербурга:

Ну, что сказать? Сказал бы: скучно, пора перестать жить, да некогда и подумать об этом. Работа поглощает меня всего, а это имеет именно ту хорошую сторону, что не дает замечать времени, жизни. Равнодушие ко всему делает меня до того прилежным, что министр третьего дня выразил удивление, сказав, что он не ожидал от меня или что ожидал всего, кроме трудолюбия, считая меня за Обломова. А я ему давно сказал, чтобы он не ожидал от меня ничего, кроме этого, и до сих пор пока держу слово. Никуда не хожу, ничего не читаю, кроме «Северной почты», а там, как видишь, читать нечего, да и не нужно. Эта газета не для чтения, а для узнания официальных новостей и кое-каких статистических сведений.

Александр Васильевич Никитенко. Из дневника:

25 января 1863. Какая и кому польза от «Северной почты» в том виде, в каком она ныне издается? Ни правительству, ни обществу. Служит ли она органом первого? Нет! Она не содержит в себе ни разъяснений видов правительства, ни даже фактов — хотя и то и другое предполагалось при ее основании.

Гавриил Никитич Потанин:

…Мне не пришлось видеться с ним год или два. Слышал только мельком, что его официальная «Северная почта» недалеко ускакала с севера на юг: верно, сотрудники ее, как и сам редактор, сильно устали. «Почту» скоро закрыли.

Александр Васильевич Никитенко. Из дневника:

1863. Июнь 16. Воскресенье. <…> Встретился с Тройницким, который заходил ко мне. <…> Он объявил мне, что Совет по делам печати будет на этой неделе собран. Члены его: я, Гончаров, Варадинов, Пржецлавский, Турунов. Председателем — он, Тройницкий. Гончаров произведен в действительные статские советники. Ну, я думаю, он очень рад. Ему уже давно хотелось быть превосходительством.

Июнь 18. Вторник. Был поутру в городе. Заходил к Гончарову поздравить его с действительным статским советником. Он очень доволен.

Июнь 21. Пятница. К чаю пришел Гончаров. О производстве его и о назначении членом Совета по делам книгопечатания уже получен указ.

Июнь 22. Суббота. <…> Первое заседание Совета по делам книгопечатания. Присутствовали: председатель Тройницкий, Пржецлавский, Гончаров, Варадинов, Тихомандритский, я, директор полиции исполнительной Похвиснев и Турунов. Распределены были газеты и журналы для наблюдения. <…> Мой друг И. А. Гончаров всячески будет стараться получать исправно свои четыре тысячи и действовать осторожно, так, чтобы начальство и литераторы были им довольны.

Иван Александрович Гончаров. Из письма Н. А. Гончарову:

Я уже газетой больше не заведываю, как ты, вероятно, прочел в «Северной почте». Я принял редакцию по желанию министра, но сам не очень желал этого места. Министр обещал мне тогда же другое назначение по цензурной части, но это должно было состояться не прежде нового года, по рассмотрении и утверждении правительством нового цензурного устава. Однако ж обстоятельства потребовали образования временного совета при министре по делам книгопечатания, и таким образом я получил место члена в совете скорее, нежели ожидал.

Александр Васильевич Никитенко. Из дневника:

1864. Февраль 2. Воскресенье. <…> Некрасов просил меня очень покорно о поддержке в Совете по делам печати его просьбы по поводу одной статьи, которую ему хочется поместить в «Современнике».