На грани счастья (СИ) - "Miss Spring"

— Ты всё равно не ешь ничего. Хотя знаешь, что это неправильно. Врач же. — добавила Калерия, посмотрев на бывшую подругу.

Им, волей не волей, приходилось общаться, хотя бы обрывками фраз.

— Ты тоже врач. И могла бы догадаться, что у меня токсикоз. — внезапно, призналась Лиза.

— Что? Ты беременна? — выпалила Лаврова, чуть приподнявшись и окончательно проснувшись.

— Да.

— И когда ты узнала?

— Две недели назад.

— Значит, за неделю до нашего похищения. Ты вообще, нормальная? — наехала на неё Калерия. — Ты должна была тут же пойти к Закиру и попросить отослать тебя отсюда подальше!

— Оставить Артёма? Нет. — замотала головой бывшая подруга.

— Да, только теперь твоя глупость привела тебя к тому, что ты можешь погибнуть вместе с ребёнком. Шатров хоть знает?

— Нет. Не успела сказать. А про погибнуть… Я не знаю, что тебе ответить. Иконников, вон, не возвращается уже второй день, как они его забрали. Как думаешь, жив? — с надеждой спросила Елизавета.

— Будем надеяться. Как он говорил, надежда умирает последней. Понимать бы, сколько мы тут будем сидеть и зачем мы им… — успокоившись, тяжело вздохнув, ответила Лаврова.

В тот же день, ближе к вечеру, к ним пришли двое боевиков с оружием в руках, обратившись к девушкам.

— Лер, что они говорят? — ошарашенно спросила Лиза.

— Говорят, что лекции иностранного надо было не с Пашами и Костями под ручку прогуливать, а слушать внимательно и учить. — съязвила Калерия.

— Я серьёзно! — прошептала бывшая подруга.

— Они хотят, чтобы я пошла к их… главному. Поговорить, вообщем.

— Лер, не ходи! Иконников уже ходил! Два раза избитым возвращали, а на третий вовсе не вернулся! — испуганно уговаривала Толкачёва.

— Они не спрашивают, согласна я или нет. — и девушка подойдя к боевикам молча кивнула на дверь.

Её ввели в какую-то комнату, где на кровати лежал раненый мужчина, а вокруг него несколько других боевиков. Один из них встал, подошёл к Лере и пристально посмотрев в глаза, жёстко объяснил их требования. Как оказалось, их главарю и ещё нескольким мужчинам нужна была операция. Для этого, они и взяли в плен всех троих. Иконников отказался помогать им и теперь было принято решение привести девушек.

Калерия, подумав несколько минут, тоже отказалась оказывать медицинскую помощь боевикам. Как только она облачила свой отказ в слова, то получила хлёсткий удар по лицу наотмашь. Он сбил её с ног, пройдя волной боли. После этого, боевик, говоривший с ней, поднял её, схватив за волосы и снова спросил, не передумала ли она. Лера вновь ответила отказом и снова последовал удар, от которого потемнело в глазах. Так продолжалось несколько раз, пока, после очередного удара она не потеряла сознание.

— Лера, Лер, очнись… — услышала девушка, а потом, почувствовала живительную влагу на губах. Вода.

Она открыла глаза. Всё тело, а особенно лицо, сильно болело. Лиза склонилась над ней, роняя слёзы.

— Лиза… Всё нормально. — с трудом просипела Лаврова.

— Да где ж нормально то? — убивалась та, продолжая плакать. Понятно, усугубившаяся ситуация становилась в её глазах ещё мрачнее из-за нестабильности гормонального фона.

— Прекрати, тебе нельзя волноваться. — Лера, превозмогая боль, приподнялась на локтях и осторожно села.

— Что они хотели? — всхлипывая, поинтересовалась Толкачёва.

— Чтобы я прооперировала их людей. Там ранены несколько боевиков и их главарь.

— И ты…

— Я отказалась.

— Лера… Зачем? — возмутилась бывшая подруга.

— Как это зачем? Лиз, они, считай, террористы! Мало того, что войну развязали, так ещё и нас похитили! Своих врачей у них нет? Что за беспредел? Я не буду участвовать в их спасении! — не менее возмущённо объяснила свой отказ Калерия.

— Лер, они нас убьют! А до этого, ещё и изнасилуют! Ты такого исхода хочешь? И вообще, мы врачи. Мы клятву давали! Для нас пациенты все равны!

— Да? А если они Иконникова убили? Да и кроме него жертв предостаточно! А я должна их спасать?

— Да нам себя спасти надо, Лер!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что действительно надо, так бежать отсюда. — прошептала Лаврова. — И, желательно, побыстрее.

— Ты как была сумасшедшей, Лерка, так и осталась! — махнула рукой Елизавета. — Какой бежать? Дверь открывается только снаружи, а в это крохотное оконце даже собака вряд ли пролезет…

— Не утрируй. Ребёнок пролезть сможет. Мы худые обе, ну, по крайней мере, пока что, — вспомнив о беременности подруги, усмехнулась Лера. — поэтому пролезть, при желании, тоже сумеем.

— При желании? Как ты добираться до него собралась? У нас нет ни табуретки, ни ведра… Ничего нет, чтобы дотянуться! Даже если ты на меня заберёшься или я на тебя, ничего не выйдет. Здесь верёвка нужна, но у нас её тоже нет. Да и снаружи, явно, охрана выставлена. Они же не дураки. — рассуждала девушка.

— Меня когда вели туда, в дом, глаза не завязали. Я успела осмотреться, насколько могла. Из охраны увидела одного бойца на весь двор. И знаешь, он совсем молодой парень, лет шестнадцати. Мы с ним столкнулись взглядами. Так мне его лицо показалось знакомо… Не могу припомнить. Он явно меня узнал и кивнул мне.

— Лер, не выдавай желаемое за действительное. Тебе показалось. Не верю я, что какой-то парень знаком с тобой, да ещё и поможет нам чем-то, как ты предполагаешь. Верно я поняла?

— Верно поняла. — подтвердила Калерия. — Только вспомнила я сейчас этого парня. Я его месяца два назад оперировала. Не знаю, как он у этих уродов оказался вообще, но он, кажется, меня узнал.

— И из тысячи больных, ты вспомнила именно его? — скептически скривившись переспросила Толкачёва, всё ещё не верящая в подобные чудеса.

— Он очень тяжело отходил от наркоза и мне пришлось провести рядом с ним какое-то время. А потом, он держал меня за руку, не отпуская и запел какую-то грустную песню на их языке. Я его, пожалев, погладила по голове и сказала, что всё будет хорошо. А он в ответ, что-то на своём. Вообщем, не рядовой пациент. — пояснила Лера.

— Ну, хорошо. И как ты с ним общаться будешь? Жестами?

— Я думаю, он сам решит, как с нами общаться. По крайней мере, когда мы увидели друг друга и он мне кивнул, у меня появилась надежда. — устало ответила Лаврова и поняла, что у неё нестерпимо сильно начала болеть голова.

Ближе к ночи, когда девушки почти уснули, они, внезапно, услышали тихий шёпот. Обе встрепенулись и переглянулись, не видя лиц в темноте. Потом они, синхронно, подняли головы и вдруг, сверху на них из того самого окошечка, опустилось ведро.

Лиза поймала его. Внутри оказалась еда. Калерия успела лишь краем глаза заметить, что её опустил тот самый парень, которого она видела во дворе. Она было что-то крикнула ему, но увидела, что он, освещаемый светом луны, поднёс палец к губам, приказывая молчать. Девушка понимающе кивнула.

Елизавета достала содержимое ведёрка и он осторожно, почти бесшумно, поднял его обратно.

— Вот видишь, я же говорила, что он меня узнал. — победно прошептала Лера.

— Да, только что-то спасать он нас не спешит. Только покормить решил. — остудила её радость Толкачёва.

— Может он не знает ещё, как это сделать. И на этом спасибо. Еду он всё же покалорийней принёс, чем нам дают. Да и сегодня вообще не кормили и неизвестно, сколько ещё планируют не кормить, после моего отказа. Так что, ешь давай. Тебе сейчас питаться надо нормально.

— Только с тобой. Одна я не буду. — упёрлась девушка.

Парень принёс им орехи, сухофрукты, пару больших кукурузных лепёшек, имеющих широкое распространение в тех краях, кусочек вяленого мяса и воду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Еда заглушила голод, к которому они уже начинали привыкать и девушки смогли заснуть быстрее.

— Игорь, ты уверен, что хочешь так поступить? — допытывался у Истомина его давний знакомый-Максим Андреевич Захаров: полковник ГРУ. Они с Игорем были знакомы не первый год, но встречались крайне редко. Мешала беспокойная служба Захарова, да и бизнесмен вечно был в делах-заботах. Но в таком важном вопросе ему мог помочь только Максим со своими связями и должностью.