Последнее приключение странника - Аньес Мартен-Люган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спокойной ночи, мама, спокойной ночи, Гари.
– Спокойной ночи, мой дорогой, – с трудом выдавила я и толкнула локтем Гари.
– Сладких снов, Улисс.
Мы захихикали, притворяясь, что смущены.
– Круто, – весело ухмыльнулся мой сын и стал подниматься к себе в спальню.
В тот момент, когда я собралась уснуть, меня как будто что-то укололо.
– Если ты встанешь, а я еще буду спать, разбуди меня.
– Да ты что! Зачем тебя будить, если ты спишь?!
– Гари, не дай мне открыть глаза в пустой постели.
Он все понял и крепко поцеловал меня.
– Я тебя разбужу, обещаю.
– И будешь будить каждое утро?
– Каждое утро.
Он обхватил меня руками, и я заснула, прильнув к нему.
21
Иван
Он уже надел рюкзак и дотронулся до внутреннего кармана. Его “Илиада” и “Одиссея” надежно спрятаны. Это главное. У него сохранились неплохие воспоминания о здешнем ресторане.
Проведенная на Реюньоне пауза в странствиях была интересной. Он был доволен собой – ему удалось оставаться на одном месте целых два года. Он обеспечил публике зрелище, повлиял на многие умы. О нем еще сколько-то поговорят. Где бы он ни оказывался, он старался оставить о себе неизгладимое воспоминание. В конце концов, эта заморочка с разводом не так уж серьезна, он все равно не просидел бы здесь долго. Он уже перезнакомился и пообщался со всеми здешними обитателями, после чего заскучал. Он развлекся. Собрал немного денег, чтобы дожить до следующего этапа. Натрахался вволю. Пора поискать другие охотничьи угодья. У него имелось несколько идей насчет продолжения своей одиссеи. Она еще не закончена. В этом он был убежден. Он не позволит каким-то вестникам несчастья принимать решения за него.
Но прежде всего требовалось стереть все следы своего пребывания здесь. Исчезнуть. Это он любил больше всего. Его всегда возбуждали последние минуты перед окончательным переездом. Обычно это был просто некий ритуал, но сейчас в нем появилась насущная необходимость. Он всегда понимал, что сильно рискует, устраиваясь на французской территории, пусть и на другом конце света. Далеко от метрополии. Это слово все время было на языке у придурка дайвера, и он заставит его жрать это слово, пока тот не подавится им. Интересно, сколько он вытерпит, учитывая его потрясающее умение задерживать дыхание? Недостаточно долго. Его терпение бесконечно. Он выследит ныряльщика. Тот допустил громадную ошибку, сообщив, где живут его родители. Сам того не подозревая, он вручил ему возможность совершить акт мести. Придурку придется заплатить за то, что он обманул оказанное ему доверие. Предатель должен ответить за свои действия и повиниться.
Но это будет позже.
Он пройдет этап за этапом.
Его метод навязывал ему определенные обязательства, и, если их не выполнить, удовольствие не будет таким ярким.
Он сделал первый большой глоток рома, потом второй, третий, четвертый. Чиркнул спичкой и глубоко затянулся, сжимая сигарету двумя пальцами. А затем запустил бутылкой в стену и звук разбивающегося стекла вырвал у него довольное рычание. Вторая спичка. Он уставился на ее пламя, улыбнулся и швырнул горящую спичку на сухие листья банана. Они начали потрескивать, и он возликовал. Бросил на пол телефон и раздавил его яростным ударом каблука. Собрал осколки, убедился, что от симки остались одни воспоминания и выбросил все в кучу, которая скоро превратится в огромный костер, освещающий тьму ночи.
Без малейших душевных переживаний он повернулся спиной к этому этапу своего приключения.
Пора было садиться в самолет.
22
Гари
Несколько часов назад мой контракт закончился. Я уже закрыл дорожную сумку, уложил снаряжение и готовился покинуть квартиру. В ожидании владельца, который придет за ключами, я в последний раз полюбовался картиной, открывающейся из моих окон. Она была великолепна, особенно на закате. Никогда не забуду, как она восхитила меня в первый раз. Я тогда был потерянным, но готовым снова распорядиться своей жизнью, хоть и не знал, как за это взяться. Инстинктивно делал какие-то шаги. Два месяца. Восемь недель. Короткий срок для некоторых. Длинный для других. Для меня – интенсивный. Невероятный. Нереальный. Сбивающий с толку. Фантастический.
Эта квартира символизировала целый этап. Мне захотелось сделать ее своей, обустроиться здесь, пусть и всего на пару месяцев, научиться распаковывать чемоданы. Мне это удалось. Я ощущал легкие уколы ностальгии, но никакой грусти.
Погружение в незнакомый океан не страшило меня. Я обладал всеми необходимыми навыками. Но погружение в неизвестную жизнь оказалось гораздо более головокружительным. Буду ли я на высоте своих обязательств? Я проживал последние дни того, что составляло все мое существование с восемнадцатилетнего возраста. Я отворачивался от самолетов, одиночества, отсутствия привязанностей, бродяжничества. Начинал жизнь, о которой всегда мечтал, и не сомневался, что найду в ней свое место.
Наконец-то я переключался на оседлую жизнь.
Первой в этом направлении стала работа. Хозяин позвал меня два дня назад и объявил, что готов к долгосрочному найму. Этот кекс потрепал мне нервы своей проверкой, но оно того стоило. Я прошел ее с блеском, сохранял спокойствие, старательно работал и не бросил контракт на полпути. Я постепенно восстанавливал свою профессиональную репутацию. С завтрашнего дня я буду в штате, с собственной строчкой в зарплатных ведомостях, оплачиваемыми отпусками, четким рабочим графиком, постоянными коллегами – со всем тем, с чем я до этого не сталкивался ни разу за всю свою трудовую жизнь.
Ну а дальше меня ждет самое большое, самое прекрасное и самое головокружительное приключение: через час я поселюсь у женщины, которую люблю, и буду жить с ней и ее детьми. Когда срок моей аренды подходил к концу, мы с Эрин думали поискать мне другую квартиру. Мы тогда молча, как в последнее время это случалось с нами все чаще, уставились друг на друга, после чего оба расхохотались. Мы сообразили, что мне не нужно новое съемное жилье. После первой ночи, целиком проведенной в ее доме две недели назад, я больше ни разу не ночевал у себя. Значит, аренда псевдохолостяцкой квартиры пригодилась бы только как подтверждение того, что мы не торопим события. Но кого мы собирались в этом убеждать?
Никого. У нас самих не было никаких сомнений и ни малейшего желания притормозить. Мы, напротив, чувствовали, что должны наверстать
