Нефритовый трон - Новик Наоми

Грэнби, Мартин и Риггс побежали к дому, остальные начали поспешно перелезать через стулья. На площади, помимо нескольких зевак, чье любопытство возобладало над здравым смыслом, остались теперь только те, кого происходящее касалось особенно близко. Встревоженная Цянь следила за стычкой неодобрительно, Мэй наблюдала издалека – она поддалась было общей панике, но после вернулась.

Принц Миньнин тоже остался, хотя и на почтительном расстоянии. Рядом с ним, волнуясь, переминался Чуань. Миньнин, поглаживая его, сказал что-то стражникам. Те подхватили юного принца Минькая и унесли прочь вопреки его бурным протестам. Юнсин, даже не двинувшись со своего прежнего места, холодно кивнул Миньнину в знак одобрения.

Белая Лян внезапно рванулась вперед, и Лоуренс вздрогнул – но Отчаянный в последний миг отшатнулся, и красные когти прошли в нескольких дюймах от его горла. Спружинив мощными задними лапами, он сделал ответный прыжок, и теперь уже отступать пришлось Лян. Потеряв равновесие, она расправила крылья и поднялась в воздух. Отчаянный взлетел следом за ней.

Лоуренс бесцеремонно выхватил у Хэммонда театральный бинокль. Лян, более крупная, превосходила Отчаянного размахом крыльев. Она грациозно описала петлю, собираясь спикировать на него сверху. Но Отчаянный, немного остыв от первоначальной горячки, призвал на помощь свой боевой опыт. Он не стал преследовать Лян и ушел в темноту, за пределы фонарного света.

– Молодец, – сказал Лоуренс.

Лян парила на одном месте, водя головой туда-сюда и всматриваясь своими красными глазами в ночь. Ревущий Отчаянный сам спикировал на нее, но она увернулась с невероятным проворством. В отличие от большинства драконов, атакуемых сверху, она колебалась не больше мгновения и успела даже задеть Отчаянного, когда он пронесся мимо: на черной шкуре остались три красные борозды. Капли крови, казавшиеся черными при искусственном свете, упали на плиты двора. Мэй, жалобно скуля, подползла ближе. Цянь зашипела на нее, но она лишь припала к земле и обвилась вокруг пары тонких деревьев.

Лян, пользуясь превосходящей скоростью, продолжала увертываться, и Отчаянный тщетно расходовал силы в попытках ее достать. Лоуренсу, однако, казалось, что он приберегает кое-что про запас – может быть, из-за раны. Когда Лян, раззадорившись, подлетела совсем близко, он обеими лапами полоснул ее по животу и груди. Она закричала от боли и отвернула, хлопая крыльями.

Юнсин вскочил, опрокинув стул. Все его напускное спокойствие исчезло: со сжатыми кулаками он смотрел в небо. Раны выглядели не очень глубокими, но Лян совсем растерялась и зализывала их, неподвижно повиснув в воздухе. Лоуренс еще раньше заметил, что ни у одного из дворцовых драконов нет шрамов на теле: должно быть, они никогда не сражались по-настоящему.

Отчаянный, помедлив и убедившись, что Лян утратила желание нападать, ринулся к своей истинной цели – Юнсину. Лян снова издала крик и устремилась следом, забыв о ранах. У самой земли она настигла его, и оба, свившись, рухнули вниз.

Со стороны казалось, будто какой-то шипящий зверь с множеством лап дерет сам себя. Ни один не обращал больше внимания на царапины, ни один не мог вдохнуть достаточно глубоко, чтобы сокрушить другого «божественным ветром». Хвосты переворачивали деревья в кадках, срезали под корень бамбук. Лоуренс оттащил Хэммонда назад, и оба с грохотом повалились на стулья.

Стряхивая листья с волос, капитан приподнялся на здоровой руке и выглянул из-под груды веток. Драконы подбили одну из колонн на сцене, и все сооружение медленно, почти величественно заваливалось на сторону. Крушение было неизбежно, но Миньнин даже не думал спасаться бегством. Он протягивал Лоуренсу руку, не сознавая, возможно, как велика опасность. Не сознавал этого и Чуань, целиком занятый поединком.

Лоуренс приподнялся и тут же повалился опять, увлекая за собой принца. Сцена рухнула, острые осколки дерева посыпались градом. Лоуренс, заслоняя Миньнина, прикрывал здоровой рукой затылок. Щепки жалили больно даже сквозь плотный суконный мундир. Одна вонзилась в бедро, продырявив бриджи, другая срезала кожу над самым виском.

Потом смертоносный вихрь пошел на убыль, и Лоуренс выпрямился. Юнсин медленно падал. Лицо его выражало крайнее изумление, из глаза торчала длинная щепка.

Отчаянный и Лян наконец расцепились и отскочили в разные стороны, рыча и размахивая хвостами. Отчаянный, оглянувшись через плечо, первым увидел Юнсина. Он замер, держа на весу переднюю лапу. Лян бросилась на него, но он увернулся, и тогда она увидела тоже.

Она стояла, не шевелясь, только ее усики слегка подергивались. По ногам стекали темные струйки крови. Медленно приблизившись к Юнсину, Лян потрогала его носом, словно желала удостовериться в том, что и так уже поняла.

Лоуренс знал, что внезапную смерть порой сопровождают конвульсии, но на этот раз обошлось без них. Юнсин лежал, вытянувшись в свой полный рост. Мышцы обмякли, и лицо, утратив удивленное выражение, стало спокойным. Одна рука с полураскрытыми пальцами откинулась в сторону, другая легла на грудь. Одежда, расшитая драгоценностями, сверкала при свете колеблющихся фонариков. Слуги, стражники и драконы, расположившиеся по краям двора, молчали.

Лян, вопреки опасениям Лоуренса, тоже не издала ни звука. Бережно стряхнув с тела щепки, ветки, листья бамбука, она подняла его и улетела с ним в темноту.

Глава 17

От одергивающих, ощипывающих рук не было никакого спасения. Желтые одежды, расшитые золотыми драконами с глазами из драгоценных камней, гнули к земле. Плечо болело и теперь, через неделю после ранения, но портные, подгоняя рукав, не давали Лоуренсу покоя.

– Не готовы еще? – Хэммонд, заглянув в комнату, начал стремительно выговаривать мастерам по-китайски, и один из них в ажитации ткнул Лоуренса иглой.

– Но ведь нас ожидают к двум? Времени как будто достаточно? – Капитан опрометчиво повернулся, чтобы взглянуть на часы, и на него закричали сразу со всех сторон.

– На аудиенцию с императором приходят заблаговременно, а в нашем случае лучше перестараться, чем опоздать. – Хэммонд, подбирая собственные синие полы, придвинул себе табурет. – Вы хорошо помните, что и в каком порядке должны говорить?

Лоуренс покорно, в который раз, повторил заученное – это по крайней мере отвлекало его от примерки. Наконец его отпустили, но портные еще долго следовали за ним, устраняя последние недочеты.

Свидетельство юного принца Минькая окончательно доказало вину Юнсина. Мальчику обещали собственного селестиала и спрашивали, не хочет ли он сделаться императором, хотя и не объясняли, каким образом это может произойти. Сторонники Юнсина, выступавшие против всяких сношений с Западом, впали в немилость, позиция Миньнина окрепла, и возражения относительно усыновления Лоуренса отпали сами собой. После императорского указа то, что раньше двигалось черепашьим ходом, помчалось во весь опор. Несметное число слуг во дворце Миньнина укладывало и увязывало пожитки британцев.

Император пребывал сейчас в своем Летнем Дворце, в саду Юань-мин-юань. Лететь из Пекина туда было полдня, и Лоуренса с Хэммондом доставили на место в великой спешке. Гранитные дворы Запретного Города раскалились от солнца, здесь же густая зелень и обширные озера поддерживали прохладу. Лоуренса не удивляло, что летом император предпочитает жить в этом поместье.

Сопровождать их на церемонию разрешили одному только Стаунтону. Остальные во главе с Грэнби и Райли составляли эскорт, к которому следовало добавить дворцовую стражу и мандаринов – их ссудил Лоуренсу Миньнин в качестве подобающей свиты. Все вместе они вышли из красивого здания, где их разместили, и направились к залу приемов. Шли они около часа, миновав не менее шести ручьев и прудов (гвардейцы то и дело останавливались, указывая на самые примечательные черты ландшафта). Лоуренс начал побаиваться, как бы им в самом деле не опоздать, но наконец они прибыли в огороженный стенами двор и стали ждать, когда император соизволит принять их.