Семь Оттенков Зла - Роберт Рик МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если можно, — сказал Уикс, — я бы добавил, что это было не каждый вечер. Это было… всего несколько раз.
— Одного раза, — мрачно сказал Харрис, — было вполне достаточно, чтобы счесть человека сумасшедшим. Уикс, скажи мне вот что: почему ты остался с ним? Поехал с ним в колонии, участвовал в строительстве этой ужасной гробницы? Почему?
Уикс переводил взгляд с Харриса на Найвена и обратно. Мэтью подумал, что величественный дворецкий не собирается ничего говорить, однако он все же сказал:
— Я остался, господин Харрис, потому что после смерти госпожи Деборы кроме меня у него больше никого не было.
В комнате повисла напряженная тишина.
Найвен нарушил молчание первым:
— Я позавтракаю тремя яйцами, Уикс. И скажи миссис Бейнс, чтобы приготовила мне чашку горячего чая. Я все еще мерзну после ночи. Давай, ступай! — Прежде чем Уикс вышел из комнаты, Найвен добавил: — О, кстати! Зоя будет завтракать в девять часов. Проследи, чтобы о ней позаботились.
— Да, сэр, — коротко кивнул дворецкий с бесстрастным лицом и прошел через дверь на кухню.
— Что случилось с Зоей? — спросил Гэлбрейт, занеся вилку над остатками ветчины.
— Она сказала мне, что очень плохо спала. Очевидно, ей снились плохие сны. Ешьте свой завтрак, Мэтью, пока он не остыл и не превратился в ледышку! Видит Бог, Уиттону следовало, по крайней мере, установить тут камин!
Мэтью принялся за еду, но не мог на ней сосредоточиться: его мучил вопрос к Харрису.
— А ваша жена? Разве она не присоединится к нам?
— Моя жена, — повторил Харрис, и в его тоне прозвучал какой-то странный оттенок. Что это было? Гнев? Отвращение? Возможно, и то, и другое. — Симона большую часть дня проводит в постели. Она жалуется на головные боли, на боли в животе, на боль в суставах, слабость, проблемы с дыханием и всем остальным, что связано с жизнью. Не так ли, Дункан?
Гэлбрейт покончил с завтраком и теперь складывал нож и вилку на тарелке.
— Симона Тракстон так же здорова физически, как вы или я. Вы выглядите достаточно здоровым, — сказал он, глядя на Мэтью. — Однако леди вообразила, что находится в плачевном состоянии. Все, что я могу, это давать ей снотворное. Поскольку она спит почти весь день, ее ночи без лекарства могут стать беспокойными. Я даю ей снадобье, которое должно помочь при таких физических недугах, и на короткое время она оживляется…
— На очень короткое время, — с нажимом добавил Харрис.
— Но вскоре, — продолжил доктор, не обратив на него внимания, — она снова оказывается на мнимом пороге смерти. Все это у нее в голове. Я говорил вам об этом раньше, Харрис, скажу и теперь: привидение в этом доме не способствует хорошему состоянию Симоны — неважно, воображаемое оно или нет. Холод и сырость… а ведь скоро станет еще холоднее. Вам следует принять это во внимание.
— Да, Дункан, вы правы насчет дома, и я увезу ее отсюда, как только разрешится наша ситуация. С помощью Мэтью, конечно же. Я не могу оставить Форбса в его нынешнем состоянии. Но и Симону не могу бросить на попечение прислуги в Бостоне.
Для Мэтью это имело смысл, но еще один вопрос, о котором он подумал, казался куда более бессмысленным:
— Позвольте мне спросить, — сказал он. — Я так понимаю, у входной двери постоянно дежурят все домочадцы. Но почему бы просто не поставить койку у двери Форбса?
— Мы пытались это сделать, — вздохнул Найвен. — На самом деле, это я навлек на себя гнев моего брата. Одно дело следить за Форбсом ненавязчиво, и совсем другое — тыкать его этой заботой в лицо. По крайней мере, именно так он выразился, когда обнаружил меня у своей двери. Разорался, сказал, что не позволит в своем собственном доме обращаться с ним, как с заключенным бедлама. Чтобы утолить его гнев, мы убрали койку из коридора и выставили свой «дозорный пункт» у входа. Кстати, сегодня моя смена.
В моем собственном доме, — отметил Мэтью слова Найвена.
— А разве поместье принадлежит не всей семье?
— Это не так, — сказал Харрис, дожевав последний кусок своего завтрака. — В завещании Уиттона было указано, что все переходит к Форбсу.
Мэтью продолжал есть.
Уикс принес чай и приготовил чашки для всех.
После того, как Мэтью покончил с завтраком и выпил горячего чая, он сказал:
— Я хотел бы сейчас повидаться с Форбсом. Это возможно?
— Возможно, — сказал Гэлбрейт. — Я поднимусь с вами.
— Я тоже. — Харрис отодвинул свой стул от стола.
Мэтью встал.
— Если позволите, я хотел бы поговорить с Форбсом наедине. Я бы предпочел, чтобы первая встреча осталась строго между нами двумя. Так будет лучше для дела.
Гэлбрейт пожал плечами.
— Как пожелаете. Я заходил к нему раньше. Он все еще был в постели, но, полагаю, принять посетителя он сейчас сможет.
Харрис снова сел.
— Ладно, идите. Мне было бы очень интересно потом послушать ваши впечатления.
— Спасибо. Я расскажу вам, как пройдет встреча.
— Удачи! — крикнул Найвен, когда Мэтью выходил из комнаты.
Поднявшись наверх, Мэтью подошел к двери в конце коридора. Прежде чем постучать, он заметил еще одну открытую дверь — прямо напротив комнаты Форбса. За ней была лестница, ведущая наверх — туда, где, как предположил Мэтью, должна была находиться башня.
Он постучал.
Ответа не было.
Постучал снова. В ответ — тишина.
Мэтью приоткрыл дверь и заглянул в большую спальню, которая была обставлена если не роскошно, то
