Полуночная роза - Энн Стюарт

Она повернулась и посмотрела на Тони, но его лицо оставалось совершенно бесстрастным.

— Нет.

— Знаешь, хорошо, что так получилось. Персер бы тебе не подошел. Он был просто практичный негодяй. Засадил бы тебя в какой-нибудь приход с дюжиной наследников, а сам бы проматывал твое наследство. Ты достойна лучшего.

— Но у меня не было более завидных предложений, — печально ответила Элин, — и кроме того, я люблю детей.

— Я тоже.

Элин уставилась на него, ничего не понимая. Но она не успела задать ему вопрос, потому что он уже подошел к двери.

— Я точно не знаю, когда вернусь. Ты побудешь здесь. Договорились?

Элин посмотрела на яркое солнце, светившее за окном.

— Если ты настаиваешь, — согласилась она неохотно.

— Настаиваю.

Когда дверь за ним закрылась, Элин так и осталась стоять возле окна. На улице было много людей, хорошо одетых, веселых, и среди них много детей. В конце концов приключение оказалось не столь уж опасным. В отличие от общества Тони. Постепенно удовольствие, которое она получала от его присутствия сменилось чем-то вроде разочарования. С той самой ночи, что они провели в Шотландии, он был с ней исключительно корректен, но пока они ехали в карете и плыли на корабле, все ее попытки подразнить его и раззадорить ни к чему не привели. Это началось после того, как они спали в одной постели. Элин не помнила, как это было, и стеснялась спросить. Когда она проснулась утром, у нее болела голова, ныло сердце и горело во рту. Она лежала в убогой лачуге, накрытая пальто Тони. И она была почти уверена, что помнит ощущение его рук, касающихся ее, — ласковых, уверенных, возбуждающих.

Тони она нашла на улице, он разговаривал с Дэнверсом, который приехал, сменив лошадей, и привез завтрак. Вначале Тони избегал ее взгляда, а когда их глаза встретились, ей показалось, что он смотрит на нее как-то странно, по-дружески, но отстраненно. Образцовый друг семьи. Ни разу в продолжении долгого путешествия по морю до Германии и длинной дороги до Вены он ни разу не упомянул о той ночи. Но что-то заставляло ее молчать, держать язык за зубами, скорее всего страх, что ему не понравится то, о чем она стала догадываться. Элин не боялась узнать, что он осмелился до нее дотронуться, когда она была пьяна, куда больше она боялась, что он остался к ней равнодушен.

Она дразнила его, уверяя, что он слишком уравновешен, доказывая скорее себе, что он относится к ней по-братски. Но после ночи в Шотландии Тони не отвечал на ее подковырки. Он был спокоен, собран, почти сердит, и то и дело странно на нее посматривал. Он не кокетничал с ней, почти не касался ее, лишь изредка помогая там, где положено помогать даме. В общем он обращался с ней так, будто она была ядом, и она не могла его за это винить.

Что и говорить, — это из-за нее он попал в эту переделку. Он, разумеется, уверен, что общество возложит на него ответственность за ее погубленную репутацию. Кроме того, он знает, что все окружающие, и в том числе ее брат, его лучший друг, предпишут ему одно-единственное средство. Она не пойдет на этот шаг, не выйдет за него, кто бы на этом ни настаивал. Лучше она будет жить в деревне, всеми забытая, чем поступит так с человеком, которого любит.

Ему нужна юная девочка, только что из классной комнаты, та, что станет обожать его, ничего не требуя взамен, и наградит потомством. Она же ему не подходит.

Элин не была убеждена, что до этого дойдет. Они ни с кем не встречались во время путешествия, к тому же она давно жила достаточно уединенно, чтобы ее отсутствие было заметно. Сэр Энтони — другое дело, но поступки мужчин судят по другим меркам.

Лиззи, конечно, станет ее выгораживать, даже если Кармайкл придет в ярость. Лиззи очень уравновешенная и добрая, она могла бы усмирить даже самого властного из мужчин, а Кармайкл не из них. Кармайкл может сколько угодно кипятиться, но Лиззи, если нужно, всегда умеет его утихомирить.

«Значит, остается только подчиниться обстоятельствам», — мрачно подумала Элин. Придется ей сидеть взаперти в этом отеле в теплый солнечный денек, в то время как ей так хочется подышать свежим воздухом, насладиться весенней свежестью. Вообще-то Тони едва ли узнает, если она совершит короткую прогулку.

Элин огляделась по сторонам, заметила дверь в соседнее помещение, и опять вспомнила кислую физионимию Тони. Что ему там не понравилось? Толкнув дверь, она остановилась на пороге и удивилась еще пуще. За дверью была спальня, красиво обставленная спальня, с очень широкой постелью, на которой горкой вздымались шелковые подушки. С виду кровать была очень удобной. Интересно, почему нахмурился Тони?

Ее саквояж был уже распакован услужливыми горничными. Она подошла к шкафу, чтобы взять легкую шаль, и отскочила в испуге. Ее вещи были разобраны, а одежда аккуратно разложена по полкам вместе с бельем Тони.

Она захлопнула дверцу. Вероятно, произошла ошибка. Но в глубине души Элин знала, что это не так. Тони записал их в книге гостей как мистера и миссис Смит-Джоунс из Лондона. Значит, он нахмурился, увидев кровать. Бедняга, наверное, подумал, что им снова придется спать вместо.

Теперь она знает, как успокоить его. Конечно, его решения снять один номер на двоих не изменишь. Большой, беспокойный город вроде Вены не то место, где женщина может оставаться одна, без защиты, пусть и в таком шикарном месте, как этот отель. Он, конечно же, заботился только о ней. Но она настоит, чтобы он лег на кровать, а она на диване в гостиной. Она, конечно, женщина крупная, но Тони куда крупнее ее. Эта кровать ему подойдет. Если он начнет спорить, то на этот раз она не уступит.

«Милый Тони, — подумала она, внезапно почувствовав, что у нее защипало глаза. — Всегда готов принести себя в жертву. Насколько лучше он бы| чувствовал себя сейчас в Лондоне, живя так, как привык, посещая клуб, балы и скачки. Пытаясь выручить Жилли, она доставила кучу неприятностей Тони. Им всем необходимо поскорей выпутаться из этой дурацкой истории, в которую они влипли из-за Николаса Блэкторна.

Она бы не огорчилась, если бы Тони убил его на дуэли. Нет, это опасно, Николас вполне может сам убить Тони — он уже не раз доказывал, как он опасен и безжалостен. И кроме того, Тони не любитель убивать. А если он и положит конец непутевой, беспокойной жизни Николаса, то скандала не избежать.

Если им наконец повезет, Тони сумеет вернуть ей Жилли. Они с Жилли займут одну комнату, а Тони может поселиться рядом, приличия будут соблюдены, и, сколько бы ни возмущался Кар-майкл, Тони не придется приносить себя в жертву. А она, когда потянутся чередой пустые, долгие годы, которые ей предстоит прожить в одиночестве, будет вспоминать о своем приключении и о том, как Тони иногда посматривал на нее, не как на тетушку, сестру или дочь, а как на женщину.