Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

За ночь с 24 по 25 октября 1964 г. со всеми гостями я успел переговорить, а всего их было 7 человек, в том числе двое уже моих знакомых. Об одном я уже рассказал. Второй же, уроженец Вильнюса, гроза лесных братьев, ушел в плен к немцам в конце 1943 г. Но, странное дело, почти все лазутчики уходили в плен к немцам, но, как шпионы, приходили к нам чаще всего из ЦРУ или, реже, из МИ-6. Таким кругом пришел и Валдарис, на руках которого была кровь 120 пленных советских солдат, 54 латышских партизана и 48 литовцев. Мы с ним были знакомы по Польше в 1954 г., но ему тогда удалось удрать, воспользовавшись предательством Ямпольского, сотрудника польской разведки. Но, как говорится, мир тесен, через 10 лет встреча состоялась вновь. Валдариса жизнь помотала здорово, он выглядел лет на 30 старше своих лет.

Когда его ввели, то он первый изрек:

— Здравия желаю, товарищ генерал!

Я играючи произнес:

— О! Какой прогресс, господин Валдарис изучил слово «товарищ». Приятно, должен признаться.

— Вы меня перепутали с кем-то, товарищ генерал…

— Дайте мне его документы, — попросил я.

Когда мне дали его советский паспорт, то там значился Зинченко Иван Ефимович, 1917 г. рождения, уроженец с. Клепики Харьковской области. Я сразу спросил:

— Когда и при каких обстоятельствах вы убили Зинченко и завладели его паспортом?

Я спросил спокойно, не повышая голоса, не мигая, глядя в его глаза. Словно незримая внутренняя молния пробежала между нами. Он понял, что я знаю.

Дрогнул, соскочил с кресла, сбил в дверях часового и попытался сбежать… Но кто знает, тот поймет меня, пуля всегда выбирает движущуюся мишень, и на этот раз Кадыров не промахнулся.

После тщательного допроса остальных лазутчиков, 5 человек мы передали в военную прокуратуру Таджикистана, все они владели почти чистым русским языком, а большинство и английским.

Пару дней я пробыл в Душанбе, а 27 октября отправился во Владивосток и Находку, куда прибыл к вечеру 28 октября. Встретился с Игорем Устиновичем Синеглазовым и другими. Я сразу приступил к знакомству с документами задержанных 10 человек в Приморье. Когда задал вопрос Игорю Устиновичу, «что потребовало моего приезда, и почему не разобрались сами?», Синеглазое мне подал бумаженцию, в которой значились мои настоящие фамилия, имя и отчество, и неточное место жительства в г. Москве. Это было задание на физическое уничтожение.

— На почерк вы обратили внимание? — спросил Синеглазов.

— Нет, — говорю, — а что?

Смотрю, боже мой! Почерк сотрудника нашей контрразведки.

— Что это значит? — спросил я у Синеглазова.

— Вот потому-то мы и пригласили вас, развязать узел требуется быстрее.

Я быстро пошел в «канцелярию» и сказал, чтобы пригласили того, у кого обнаружили эту бумажку. Где его документы? Вот они. Советский паспорт на имя жителя Находки Колесова Андрея Николаевича.

— По Находке проверяли? Пока нет? Приглашайте Колесова, усаживайте с внимательным прощупыванием одежды и так далее. Я зайду чуть позже.

Когда завели и усадили Колесова, я через 3–4 минуты, как бы случайно заходя, вслух спрашиваю, вроде бы не у Колесова, а у кого-то:

— Сколько он отдал за этот липовый паспорт?

— Почему липовый? — обеспокоенно спрашивает меня Колесов.

Я ему отвечаю вопросом на вопрос:

— А разве вы не знали то, что бланки паспортов поменялись еще в марте месяце?

— Нет, не знал!

— Как же! Небось, вы тысяч 5 отдали и вляпались с этой подделкой.

— Да я его…задавлю… он содрал с меня 50 000 руб.

— Ух ты, да где же вы такие деньги взяли? — по-простецки задал я ему этот ядовитый вопрос.

— Там, где их делают нужным людям за нужные дела.

— А сколько вы заплатили за эту записку? — показал я ему принесенную им бумажку с моими инициалами.

— Я никому ничего давно не плачу, за все платит хозяин.

— Хороший у вас хозяин, себе бы такого.

— А что, вы своим не платите? — довольно нагло задал мне вопрос Колесов.

— Вот как мы легко и свободно стали общаться, это очень хорошо, у меня к вам тоже будет ряд вопросов, как вы на это смотрите?

— Мне сейчас как ни смотри, куда ни смотри, мимо этих игрушек не просмотришь… не ожидал, что попаду в лапы к Белому, — проговорил Колесов. — Что, что вы сказали?

Если можно повторите… Меня удивляет одно, — продолжил Колесов, — как может такой убийца, как вы, так мягко вести допросы?

— Значит, вы считаете меня убийцей и не думаете, что вы оскорбляете меня, господин хороший? Ладно, вижу школу мародера Даллеса, хорошо то, что русский язык с 1942 г. не забыли. Первый вопрос: как попала к вам эта бумажка и насколько близко вы знаете человека, который ее писал?

— Я отвечать не буду ни на один вопрос, — заявил мне Колесов.

— Назовите мне свою настоящую фамилию, имя и отчество, — предложил я Колесову.

Он ответил:

— Я уже давно забыл эти ненужные атрибуты, как и то, где родился и зачем это сделал.

— Вы что, со мной в кошки-мышки решили поиграть? Поймите меня правильно. Вы перешли границу моей Родины как враг Советского Союза и думаете, я из вас не вытрясу все, что мне надо? Или вы рассчитываете отболтаться? Спрашиваю последний раз, буде¬ те говорить или нет?

— Я уже сказал: отвечать не буду.

— Оставим его одного, товарищи, пусть подумает.

Комната допросов была оборудована сиренами, и когда мы захлопнули дверь, то за¬ выли десятки сирен, я сам впервые их услышал.

Прошло 15 минут до нашего возвращения. Когда мы подошли и открыли дверь, вой сирен прекратился. Колесов свисал через правый подлокотник, потеряв сознание. При¬ гласили врача, она его минут через 10 привела в сознание, он еще сидел минут 5 и все, как по команде, поднимал руки вверх. Дали ему попить водички, и Дьяков Иван Пантелеевич приступил к допросу. То, что Колесов это власовец-смертник, у меня сомнений не вызывало, даже с первого взгляда, как и то, что если не применить к нему психотропные меры, то он и в самом деле ничего не расскажет.

Генерал Дьяков спросил его:

— Ну что, будем говорить или еще что-то попытаем? Ваша настоящая фамилия, имя отчество и место рождения?

— Бушматов Иван Сергеевич, родился в городе Кострома 1914 году.

— Кто вас направил сюда и с какой целью?

— Приехал я не сюда, а должен быть в Москве по физическому уничтожению Белого, вот его, но сплоховал с паспортом и угодил к вам, живодерам.

— По чьему приказу вы прибыли выполнять это задание?

— По личному распоряжению Аллена Даллеса.

— Как вы попали в сотрудники ЦРУ и вообще на Запад?

— Я в ЦРУ работаю со дня его создания, то есть с 1947 г. На Запад я был сдан Власовым, как и все мои товарищи по оружию.

И так допрос продолжался дальше без каких-либо запинок.

Мы же с Синеглазовым срочно вылетели во Владивосток, связались со Стальновым по поводу записки с моими настоящими инициалами и уточнили, где сейчас находится автор этой записки.

Стальнов ответил четко, что автор записки отмаливает грехи на том свете, а написал же он, дурень, ее под большим перепоем в доме «вольных девиц».

— Фамилия интересует, кто написал? — спросил Стальнов.

— Нет, мы знаем. Главное, то, что на этом свете он больше ничего не напишет, это уже хорошо. О его всех фамилиях давайте забудем, хорошо? До встречи.

Предательство всегда вызывает чувство досады и обиды. Но там, где идет напряженная работа, где люди отважно и неутомимо служат Родине, бывают и сбои. И самое досадное из всех сбоев и срывов — предательство. Но так уж устроен человек. Редко, но это бывает даже в той команде, где уж никак не должно быть…

Пока мы вернулись из Владивостока, Дьяков успел всех допросить. Четырех из де¬ сяти впоследствии суд приговорил к высшей мере наказания, 6 человек были осуждены на разные сроки тюремного заключения. 4 ноября 1964 года я уже вернулся домой, но долго размышлял над запиской Радетского Ефима Ильича. То ли похвастаться хотел, то ли сотрудничал с ЦРУ? Но одно было непонятно: ведь он хорошо знал мой домашний адрес, а написал несуществующий московский. Однако уточнять было поздно, и в любом случае действия Стальнова правильные! Для всех мир, а мы ведь на фронте и живем по законам военного времени.

Значит, Даллес решил напрямую послать своих убийц по моему адресу?

Что же, господин Даллес, вышел, так вышел, вызов принят. 10 ноября я связался со Стальновым, Гудковым, Пряхиным и дал прямое указание ни на одну минуту не выпускать из виду Аллена Даллеса. Если не удастся его пристрелить, то применить другие меры, но необходимо приостановить движение этого бандита. Все рестораны, которые он посещает, закартографировать, и в каждом ресторане, где бывает Даллес, должны работать наши люди, которые всегда будут готовы добавить свои вкусовые добавки в блюдо Даллеса.