Люциана. Трилогия - Алекс Джиллиан

— Обстоятельства изменились. — сухо ответил он, резко разворачиваясь. Клэр распахнула свои прекрасные глаза и обняла его за талию.

— Я могу поехать с тобой? — спросила она шелковым голосом, нежно поглаживая его спину. Ричард коснулся губами кончика ее носа.

— Прибереги свои трюки для Карла. Уверен, он тебе понравится.

— Ты не ответил!

— Вряд ли это возможно. Если Анжуйский позволит, то ты можешь остаться, но исключительно, как его гостья, а не как моя спутница.

— Почему? — в глазах девушки вспыхнула обида. — Разве я чем-то обидела тебя?

— Нет. Мой визит в Россию вызван вескими причинами, и у меня не будет времени на любовные игры. — спокойно ответил Милз, отстраняясь. Клэр не сводила с него глаз.

— Зачем тебе Москва? Что за веские причины?

— Я обязан отвечать? — изящная бровь изумленно взлетела вверх, губы тронула насмешливая улыбка.

— Нет. — опустив голову, произнесла Клэр. — Прости, я была груба.

— Почему бы не спросить искренне то, что тебя действительно интересует. — почти ласково произнес Милз, приподняв за подбородок ее лицо.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я думаю. Зачем мне это озвучивать? — ее глаза вспыхнули. Она снова рассердилась. — Не люблю, когда ты говоришь со мной, как с несмышленым ребенком. Я — женщина и я — вампир.

— И моя бессмертная помощница. Ты здесь, чтобы выполнить мою просьбу. — напомнил ей Ричард. — Не нужно терять времени. Ночь не бесконечна. Иди.

— Хорошо. Я выполню приказ, потому что я не помощница, я слуга. — гордо вздернув подбородок, сказала Клэр. — Когда-нибудь она погубит тебя, Ричард. И не приходи ко мне за помощью, когда твое сердце снова будет разбито.

Ричард рванул было к девушке, вознамерившись задать ей трепку за дерзкие слова, но она уже растворилась в ночи.

— Вот, чертовка. — грозно рявкнул он.

Мила проснулась с первым лучом солнца. Здоровый сон пошел ей на пользу. Она встала, с удивлением обнаружив, что мышцы почти восстановились. И хотя душевная рана кровоточила, физическое состояние явно нормализовалось. Приняв душ, Ларина заставила себя позавтракать. Больничная пища была сухой и безвкусной, но умирать от голода она не собиралась. Пройдя все запланированные на утро процедуры, Мила выслушала монотонную речь врача, который пообещал ей скорейшее полное выздоровление. Он старался не смотреть ей в глаза, что натолкнуло Мила на мысль, что доктор сочувствует ей. Мила ненавидела жалость.

В десять утра к ней зашел Вадим. Он был одет в обычную одежду.

— Меня выписывают. — сказал он. — Не хочу уезжать. Я бы с удовольствием остался с тобой.

— Сомнительное удовольствие. — усмехнулась Ларина. Розовский сел на кровать рядом с ней, руки их соприкоснулись. — Как ты спал?

— Мне показалось, что оно снова ждало меня внизу. — выдохнул Вадим. В серых глазах его застыл страх и тревога. — Что оно хочет?

— Я не знаю. Но мы выясним это. — пообещала Мила. — Я не отдам тебя этому существу. Обещаю.

Их глаза встретились. Вадим нежно улыбнулся и взял в ладони ее лицо.

— Ты такая сильная. — взволновано произнес он. — Это я должен защищать и успокаивать тебя. Я не смог ничего сделать, а ты спасла мою жизнь. Ты боролась, а я просто стоял.

— Ты не был готов. — Мила мягко улыбнулась и прижалась к его груди. — Ты просто не знал, что подобное может произойти. Я не виню тебя. Наверно, это проклятие. Мне не суждено стать матерью.

— Не говори так. — прошептал Вадим, целуя ее волосы.

— Это правда. Ты так мало знаешь обо мне. Когда-нибудь я расскажу тебе все. Ты знаешь, мне ведь и правда казалось, что счастье так близко…. — Мила всхлипнула, слезы покатились по щекам.

— Мы еще обретем наше счастье, любимая. Не сомневайся. Все наладится. Мы уедем отсюда и все забудем.

— От себя не убежишь, Вадим. Господи, мне кажется, что я сама во всем виновата.

— Причем здесь ты? Мила, все будет хорошо. Мы это переживем… вместе.

— Да… — Мила подняла на него полные слез и муки глаза. — Но как? Мне не хочется больше жить. Все потеряло смысл. Я устала, я не могу….

Вадим молчал, обнимая рыдающую женщину. Не было слов, которые могли бы утешить ее сейчас. Только время способно загладить раны.

Вадим пробыл с ней до обеда. Мила с трудом уговорила его поехать домой. Он не хотел возвращаться в дом, в котором произошла трагедия. Она прекрасно понимала его страх и тоже боялась за него.

— Уверена, что днем тебе ни что не угрожает. Забери необходимые вещи, и поезжай в нашу квартиру. — напутствовала его Мила. — Постарайся не оставаться один.

— Я приеду вечером.

— Я буду ждать. А сейчас иди.

Оставшись одна, Мила снова загрустила. Тяжелые мысли владели ее душой. Она ждала вечера. Ричард обещал помочь защитить Вадима. А ей просто хотелось снова его увидеть. С ним она словно обретала себя. Он один мог понять ее и исцелить израненное сердце. А о его сердце она в этот момент не думала.

Людям свойственен эгоизм. Причинять боль тем, кого мы любим, бывает очень легко. Мы даже не осознаем, какими последствиями чреваты необдуманные порывы и желания и забываем, что все наши действия находятся под властью эффекта бумеранга. Все возвращается… рано или поздно.

После обеда Милу ждало еще одно потрясение. Ей нанес визит бывший супруг — Анатолий Ларин. Мила уже и забыла, что он существует и меньше всего хотела видеть его сейчас. Он принес ей цветы и фрукты, что очень удивило женщину, если учесть, что расстались они отнюдь не друзьями. Странно, но развод пошел ему на пользу. Он явно занялся спортом, похудел, начал прилично одеваться и следить за собой. Перед ней стоял весьма привлекательный мужчина слегка за тридцать. Мила настороженно наблюдала за ним. Что ему нужно? Анатолий неуверенно замер на пороге. Взгляд его прошелся по ее хрупкой фигуре в больничном халате, остановился на бледном заплаканном лице.

— Можно мне войти? — тихо спросил он, несмело улыбаясь, словно застенчивый школьник. Куда делся грубый, равнодушный здоровяк с повадками мартовского кота?

— Уже вошел. — сухо заметила Мила, все еще не зная, как себя вести. Ларин вошел. Они долго молчали, не глядя друг на друга. Неужели они были женаты целых десять лет? Этот маскарад нельзя было назвать браком. И как они так долго продержались? Абсолютно чужие люди, которым даже сказать друг другу нечего.

— Неважно выглядишь. — наконец, выдавил Толик. Мила неуверенно усмехнулась.

— Ты всегда умел делать комплименты.

— Извини. Я не хотел тебя обидеть. — Ларин положил на столик пакет с фруктами и цветы. — Это тебе.