Последний резерв - Игорь Подгурский

Алешкин хмыкнул, но принимать участие в разговоре не спешил. При помощи пульта из контейнера «Гидры» он пытался разобраться с меню дисплея, составлявшего единое целое со стеной.

— Интересно, а где он будет прятать оружие? — задумчиво поинтересовался Пересмешник.

— О-о! Я, кажется, знаю…

Развить скабрезную мысль снайпер не успел. Сапер вытащил руку из спальника и продемонстрировал каждому по очереди гранату, зажатую в кулаке. Стрелку выпала удача лицезреть смертельный заряд в опасной близости. Он лежал рядом с приятелем. Тот сунул гранату ему прямо под нос.

— Всегда готов! В одежде я, без одежды, все свое ношу с собой, — мстительно сообщил подрывник шутникам.

Подначки, как по команде, стихли. У весельчаков сразу пропало настроение шутить. Во всех армиях мира контуженые плохо понимают юмор.

— Хороший выбор, — одобрил предпочтение новоявленного нудиста Пересмешник. — Оборонительная. Идеально подходит для нашей общей самоликвидации. Использовать здесь — все равно что кидаться кирпичами в стеклянном доме.

— Границы добра и зла можно установить только экспериментальным путем, — начал размышлять вслух Стрелок. К его необычной манере резко менять тему беседы на сто восемьдесят градусов уже привыкли. Точнее, смирились. Тем более он умудрялся сразу втягивать товарищей в разговор.

— Для начала стоит определить точку отсчета и шкалу ценностей. У всех она разная, — сказал Алешкин. — Для кого-то зло совсем не зло.

Пересмешник не удержался и встрял в разговор.

— Долг! Для офицера долг — единственная точка и пограничный столб совести, — вскинулся он и поспешно поправился: — Не только для офицера, но и для любого, кто носит погоны на плечах.

— Про душу забыл, — тихо произнес Сапер. — Про добро и зло все написано в Священном писании. Черным по белому.

— У военного нет души. — Райх бескомпромиссно рубанул рукой воздух. — Только долг. Любой ценой.

— Многие заблуждаются, думая так же, как и ты.

А за ценой они никогда не стояли, — еще тише сказал Сапер.

— Тебе сан надо принять, — подковырнул спецназовец.

— Рад бы! Да грехи не пускают.

— Отставить разговорчики. — Ингвар пультом приглушил панели освещения. — Всем отдыхать.

На дежурство командир никого не определил. Под водой эта мера предосторожности была не нужна.

Сон не шел. Алешкин ворочался с боку на бок. Отличительная черта профессионального военного — мгновенно засыпать. В любой обстановке и в любом положении, главное, чтобы представилась такая возможность. И так же мгновенно просыпаться, стремительно переходя из состояния сна к бодрствованию. Время на раскачку и потягивания — непозволительная роскошь на войне. Мгновения промедления может хватить, чтобы ниточка жизни оборвалась.

Что гнало сон прочь, не давая отдохнуть? Без передышки организм может и надорваться. Может, беспокоил объект, который они нашли? Этот поселок привел Алешкина в смятение еще при первом взгляде. Когда они от него ушли, тревога, как ни странно, только усилилась. Чего-то он не смог уловить — какой-то иезуитской каверзы… Нет, не то.

Он с досадой понял, что боится. В этом не хотелось признаваться. Он, потомственный офицер, с детства давил в себе эту гадину и тешил себя надеждой, что победил.

Страх тоненькими лапками скребся внутри. Сначала робко, а потом все сильнее. Ты начинаешь шарить внутренним взором, анализировать, сопоставлять, силясь найти причину его пробуждения. Найдя, с облегчением понимаешь: дело осталось за малым — найти против него оружие. Надо убить страх уже только за то, что он заставил тебя испугаться. Надо задавить тварь в зародыше, пока она не набрала силу. Иначе жди беды.

Сейчас это противное чувство, затаившееся в глубине души, подняло голову. Алешкин не боялся смерти и втайне гордился этим. Немного, совсем чуть-чуть.

Проснувшийся страх имел другую природу. Алешкин не боялся провалить задание. Командира группы страшила мысль погубить подчиненных. Странное дело — ведь на войне смерть всегда незримо витает рядом. Все, кто добровольно или в силу иных обстоятельств взял в руки оружие, прекрасно знают об этом. Мало того что грань между жизнью и смертью тоньше паутинки, так она в придачу проходит совсем рядом с тобой.

Если себя не жалко, то чего жалеть других? Неприятный холодок внутри стал физически осязаем. Нет, все равно жалко, если они погибнут: такие разные люди и вместе с тем с такими похожими судьбами.

«Чего это я раскис? Сто процентов людей рано или поздно умрет. И мы умрем».

Неожиданно пришедшая в голову мысль принесла облегчение. Лучше аргумента не придумать. Словно камень с души свалился. Все оказалось проще простого.

Холодок в душе растаял без следа, как утренний туман исчезает под первыми лучами солнца. Командир перестал ворочаться и нырнул в сон, словно в омут с головой. В сон без тревог и волнений…

Сапер проснулся посреди ночи. Много лет он спал без кошмаров. Пришло время наверстывать. Он выскользнул из сна, который никогда не забудет.

Его обрывки оставили после себя угнетенное состояние, удушье, тоску и страх.

«Словно душит чья-то рука. Надо уходить. Быстрее вернуться на поверхность. Я одинок, заперт в подводной ловушке. Мы сами приговорили себя прятаться под водой. На поверхности опасность. Что, если вода прорвет оболочку и ворвется внутрь? С какой скоростью она будет подниматься? Все равно останется какое-то количество сжатого воздуха. Сколько времени мы сможем продержаться в воздушном пузыре, успеем ли выбраться наружу? А дальше?»

Чтобы успокоиться, Сапер ужом выскользнул из спальника и прокрался в первый отсек проверить, не просочилась ли вода через вход-переходник, по которому они проникли в «Гидру».

Все было в норме. Нелепые мысли и страхи отступили. На полу ни капельки воды. Мембрана не подтекает. Захотелось побыстрее вернуться в нагретый телом спальник. Спать. Три шага — и он уже в другом отсеке.

Как оказалось, Райх тоже не спал. Он приподнялся в полурасстегнутом спальнике, опираясь на локоть. Рука сжимала ребристую рукоять пистолета.

Хотя автоматическое оружие главного калибра оставили в первом отсеке, никто из разведчиков не собирался расставаться с «Рексами» и ножами. Безоружные, они казались себе голыми, как Сапер без взрывчатки.

— Чего колобродишь? Не спится? — шепотом спросил он Сапера.

— Ты веришь в Бога? — неожиданно вопросом на вопрос ответил Сапер. — Или в Творца, как некоторые его называют? Ну, ты понимаешь.

После секундной заминки Райх ответил серьезным тоном, без тени ерничества и пафоса:

— Я верю в смерть. Верю в боль. Верю в страдания.

На этом разговор угас. Оба затихли в спальниках. В первую ночь под водой один Стрелок крепко спал сном праведника. Ему редко снились сны. Точнее, вообще не снились в последние годы. А может, подсознание стирало их из памяти после пробуждения, чтобы лишний раз не тревожить хозяина?

Дни под водой были похожи один на другой, как капли, монотонно падающие с потолка в сыром склепе. «Кап-кап» — водяной метроном отсчитывал вечность, фигурально выражаясь. Ничто так не выводит из душевного равновесия, как ожидание. Три дня в «Гидре» тянулись долго, но пролетели как один час. Никто и заметить не успел. Тут было тепло и сухо. Тишина и покой под многометровым слоем воды убаюкивали привычную настороженность спецназовцев. Люди незаметно для себя перестали разговаривать вполголоса. Разведчики отлеживались, отсыпались и отъедались. Трофейных сухпайков с учетом собственных припасов должно было хватить еще суток на шесть. Это как минимум. Как максимум в лесу, да на берегу реки от голода ноги протянет лишь безрукий. У всех в разведгруппе с конечностями все было в полном порядке. Голод им не грозил. Угнетала неизвестность. Что делать дальше?

Чтобы действовать дальше или, на худой конец, импровизировать, Алешкину был нужен шаг со стороны неизвестного противника. Или хотя бы шажок. И этот шажок был сделан.

На четвертый день Райх и Стрелок сходили к поселку. Осторожно сняли показания со счетчиков и сразу вернулись назад на лежку. Не стоило долго светиться у безлюдного поселка.

Один из электронных шпионов выдал долгожданную засечку. Алешкин в десятый или двадцатый раз просматривал на маленьком экране своей наручной карты-навигатора перекачанные данные. Компьютер бесстрастно проанализировал полученные сведения и теперь показывал одни и те же обработанные параметры. Счетчики не вели видеосъемку, их задача — сканировать местность в разных режимах от ультразвукового до инфракрасного. Чем шире спектр охвата, тем больше шансы что-то выявить.

Недалеко от околицы поселка, на самом краю озера, неожиданно появился неизвестный объект приличных размеров. Параметры ориентировочно колебались в пределах пять на три метра. Точнее определить прибор не смог. Потом неизвестный со скоростью, колеблющейся в диапазоне от сорока до шестидесяти километров в час, двинулся вдоль скал в сторону пустыни. Дальше засечка пропала, выйдя за границы сектора обзора счетчика. Через восемь часов двадцать минут неизвестный объект появился, двигаясь в обратном направлении по старому маршруту. Достигнув озера, он опять исчез, растворившись без следа с экрана командирской карты. Что-то (или кто-то?) достаточно большое и быстрое, даже слишком быстроходное, выбралось из озера и вернулось обратно в воду. Ну, хоть какая-то зацепка появилась. Это радовало, хотя возникло новое неизвестное в сложном уравнении.