...И паровоз навстречу! - Панарин Сергей Васильевич

– Глупый Гензель…

– Я же говорил, нет такого человека, – перебил колдун.

– Да куда ж ты, сердешный, делся-то? – Гретель отмахнулась. – Ты спрашиваешь, откуда я знаю. Я, братец, все знаю. Твое проклятье сделало меня той, кого ждали здешние обитательницы. Ты ловкач, Всезнайгели ловкачи, короли постоянно выгадывают, а я попросту смеюсь над вашей возней, ибо вижу результат, к которому вы друг друга толкаете.

– А ты не врешь?

– К чему мне это? Лучше ощути то, что чувствую я. Сперва ты впустил в наш мир противоестественные машины. Твои слуги изготовили смерть. Через считаные дни все погибло бы. Но у тебя замечательные противники.

– Старший Всезнайгель в плену, младший где-то прячется.

– Не глупи, я не о них, – раздраженно проскрежетала ведьма. – Николас и Пауль. Вот твоя погибель.

Дункельонкель зашагал к лестнице, постепенно взлетая, словно в воздухе были невидимые ступени.

– Удивительно, – сказал он. – Я зачем-то тебя слушаю, хотя понимаю, что теряю время.

– Ничего удивительного. Молот не должен достаться тебе. О, ты готов нанести удар, – в скрипучем голосе Гретель прозвучала насмешка.

– Уйди с дороги, – холодно предложил колдун.

– М-м-м, ты колеблешься. Все, милок. Ты проиграл. Не получишь Молота.

Ведьма закрыла глаза и небрежно толкнула руками воздух в направлении брата. Дункельонкеля отбросило к двери. Он приземлился на ноги, встряхнулся:

– Сестра-сестра, ты все такая же дрянь.

Любой адвокат подтвердит, семейные споры – одни из самых тяжелых. Магическая битва, разыгравшаяся в прихожей замка, стоила половины сражения при наменлосской границе.

Гретель преобразилась. Теперь сухонькая старушонка стала величественной. Горб пропал, а морщины разгладились.

Дерущаяся с братом ведьма молодела, постепенно избавляясь от его проклятья. Уровень ее боевых умений стал сюрпризом для колдуна. Нанеся первый удар, она больше не атаковала, а лишь отражала заклятья, которые Дункельонкель обрушил на нее непрерывным потоком. Волшебнику показалось, что Гретель не испытывает никаких трудностей, так легко она двигалась.

Техника защиты ведьмы сочетала уходы с линии атаки, блокирование и поглощение магических ударов. Колдун никогда не сталкивался с такой тактикой, ведь постоянные переходы от жесткого противостояния к мягкому требовали от Гретель не только высокого мастерства, но и нечеловеческой уверенности в себе.

– А с чего ты взял, что я все еще человек? – спросила ведьма, прочитав мысли брата.

«Она заранее знает, что я стану делать!» – догадался Дункельонкель.

– Сообразил, надо же.

Сейчас Гретель не скрывала улыбки.

Черный чародей прекратил бессмысленную трату заклинаний.

Ведьма стремительно состарилась. Перед братцем Гензелем вновь стояла горбатая страшная бабка. Более того, она тяжело дышала и пошатывалась.

– Все понятно. Партия выиграна, – произнес Дункельонкель, обрушивая на сестру следующую порцию огненных шаров, морозящих и скручивающих заклятий да прочей простой мелочевки.

С Гретель произошла та же метаморфоза, что и в первый раз: она помолодела и принялась резво отбиваться.

Колдун прервал атаку. Ведьму опять скрючило, она отступила назад, привалилась к исполинской колонне. Подняла руку:

– Подожди.

– Зачем? – холодно поинтересовался Дункельонкель, начиная очередной каскад атак.

Когда он остановился, постаревшая Гретель упала на каменный пол. Судорожно дыша, она покачала кривым пальцем.

– Думаешь… выиграл?.. – сипло выдавила она. – Глупышка Гензель… Тратя время на меня, ты… ты… потерял Молот…

Ведьма стала дышать еще громче и прерывистее. Дункельонкель решил, что она смеется.

– Если ты не изменилась, то при тебе есть полезная вещица, – быстро сказал он, подлетев к сестре.

Нагнулся, бесцеремонно обыскал старушку. Достал из-за ее пояса маленькое зеркальце. Спрятал в складках своей одежды.

– Не стал убивать раньше, не стану и теперь. Живи, несчастная. Может быть, ты как-то там перехитрила простачков Всезнайгелей, но со мной твои деревенские хитрости не пройдут.

Он устремился к винтовой лестнице, забыв про сестру. Белая хламида шелестела, подметая древнюю пыль и иней.

Вверх или вниз?

Держать артефакт на вершине башни глупо. Колдун выбрал путь в подземелье.

Лестница, разумеется, была циклопической. Хотя ведьмы надстроили ступеньки, удобные человеку, Дункельонкель предпочел левитацию. И быстрее, и безопаснее. Сделав несколько оборотов, колдун почувствовал головокружение. Замедлился.

Спуск закончился. Доцландский властитель оказался в круглой зале с шестью выходами, не считая лестницы.

Прорычав проклятье, Дункельонкель направился в первый попавшийся коридор. Началось блуждание по лабиринту. То и дело колдун попадал в большие комнаты. Стены были исписаны мириадами древних символов. Визитер не имел времени на их чтение.

В переходах гуляли морозные сквозняки. Ни души. Ни намека на то, что здесь живет целый ведьминский орден.

– Где же эти твари? – несколько раз восклицал Дункельонкель.

– Твари… Твари… Твари… – соглашалось эхо.

Через полтора часа скитаний черный волшебник набрел на комнату с круглым каменным подиумом. На нем лежала ржавая изогнутая железная полоса, похожая на серп-переросток. Вероятно, это и был серп, которым косили циклопы.

Зайдя в соседний зал, колдун увидел каменного мужика с поднятой рукой. На лице изваяния застыла гримаса ненависти. Он явно кого-то бил, когда его настигло заклятье.

В руке мужика был деревянный молоток.

Дункельонкель бросил взгляд на стены.

Надписи, надписи…

Он знал циклопов язык. Этот язык славился прямотой и простотой. Никаких загогулин, намеков и игр слов.

– «Узри славнейшее из оружий и радуйся, ибо если ты мужчина, то Молот Тора – для тебя. Размер не имеет значения. Бери Молот и действуй!» – прочитал колдун.

Итак, артефакт, превознесенный легендами, на деле оказался маленьким деревянным молотком… Ну что ж, еще не такое случалось.

Чародей бережно извлек драгоценную реликвию из длани истукана.

Посмотрел на ручку.

На ней было выжжено: «Киянка обыкновенная. Утешительный приз неудачнику».

Глава 27.

Встречи родственников продолжаются, или Выбор Дункельонкеля

Марлен Всезнайгель пинком открыла дверь камеры, в которой содержался ее отец.

Средних лет ведьма, колдовавшая над Иоганном, обернулась и увидела виконтессу.

Узнала. Уважительно склонила голову.

И получила жестокий магический заряд в темя.

Лже-Белоснежка перешагнула через тело ведьмы, встала перед отцом. Его тело было похоже на фарфоровую статую – идеальную копию колдуна.

Прикрыв глаза, Марлен протянула руки к Иоганну. Пальцы девушки затрепетали, губы что-то зашептали, сама она стала едва заметно раскачиваться.

Вдруг резко оборвала ворожбу.

Все понятно: отец укрыл себя невообразимо сложной паутиной заклинаний. Если уж специально выделенным волшебникам не удалось вернуть Всезнайгеля-старшего в сознание, то ей и подавно потребуется время.

«Здесь оставаться нельзя, – размышляла виконтесса. – А папаша, как назло, застыл звездочкой…»

Иоганн заколдовался, будучи распятым на волшебных цепях. Зачарованные браслеты и сейчас держали его руки и ноги. С оковами у Марлен затруднений не возникло – она знала их секрет. Но как поступить с телом?

Хмыкнув, девушка произнесла заклинание полета. Отец оторвался от чугунного стола, на котором лежал. Силой магии она развернула его сначала головой ко входу, затем прокрутила так, чтобы растопыренные руки-ноги не цеплялись за косяки.

Всезнайгель медленно выплыл из камеры в коридор. За ним вышла дочь.

Она аккуратно управляла его полетом, шагая по темным туннелям цитадели Дункельонкеля. Виконтессе нужно было много энергии, и она знала, где ее взять.

Путь Марлен лежал к Великому Разлому.

Вдруг она услышала впереди звук шагов. Сердце девушки на мгновение замерло. Потом она одернула себя: «Чего ты боишься, дура? Ты же Белоснежка! Будь наглее, и все образуется».