...И паровоз навстречу! - Панарин Сергей Васильевич

Потоки магии непрерывно струились, словно по невидимым трубам. Многочисленные ответвления поворачивали к дворцу, другие устремлялись в глубь страны, к тайным заводикам.

Иоганн оценил работу черного колдуна. Каждый «трубопровод» был тщательно заключен в сотни остроумных заклинаний, которые, в свою очередь, питались из того же Разлома. Вокруг ущелья Дункельонкель соорудил беспрецедентную охранную сеть. То, что отец и дочь Всезнайгели были на краю ущелья, давало им большое преимущество: защитная ворожба им не грозила. Наоборот, они представляли опасность для магических потоков Доцланда.

Заклятья, управляющие большими и маленькими реками энергии, были изощренными, но однотипными. Иоганн легко вник в суть их работы. Он не стал умничать, а просто занялся разрушением «трубопроводов». Крупные он лишал магических рамок, и они прекращали существование. В мелкие колдун подавал избыток энергии, и связывающие их заклятья разрывало внутренним давлением. Всезнайгель надеялся, что при увеличении напряжения уничтожались и приборы, к которым текла магия. Так оно и случилось.

Марлен быстро ухватила суть. Присоединилась к отцу. Спустя час их баловства энергетическая система Доцланда была приведена в полную негодность.

Потому-то и погас изумрудный кристалл.

Исчез свет и в коридорах темницы.

Глад, Мор, Брань и Смерть, проплутавшие в лабиринтах подземелья, как раз выбрели к камерам. Здесь Марлен Всезнайгель оставила впечатляющие следы. Девушка, явившаяся за отцом, жестоко обошлась с усиленной охраной. Дункельонкель мог бы гордиться ученицей, если бы она не выступила против него.

Четыре всадника принялись открывать дверь за дверью, пока не наткнулись на своих детей.

Мальчик и три девочки шести лет, прикованные за ноги к кроватям, испуганно взглянули на родителей, не узнавая их. И тут погас свет.

– Нас обнаружили! – крикнул Глад, зажигая магическую лампу.

Брань и Смерть подлетели к детям, стали их успокаивать, шепча и плача от радости. Мор занялся оковами. К счастью, на мальчике и девочках были не зачарованные браслеты. Лидер всадников освободил их ножки. Женщины подхватили детей на руки.

– Уходим! – скомандовал Мор.

Здесь удача изменила четверке.

Они вывалились из камеры и столкнулись со сменой караула. Стража как раз подошла к камере Всезнайгеля. Увидев в свете факелов, что устроила Марлен, колдуны и пейзане застыли на месте. Тут и выскочили из соседней двери Мор, Глад и ведьмы с детьми.

Начальник караула приказал атаковать. Стражники выступили нестройно, но и Четыре всадника не на шутку растерялись. Завязался бой.

Прикрывая Смерть и Брань, мужчины отступали в глубь подземелья, а охранники пытались уязвить неизвестных диверсантов. Стража потеряла нескольких солдат. Мор с Гладом получили ранения.

Вольфшрамме докладывали обстановку каждые пять минут. Министры собрались в зале, ожидая, чем закончится энергетический кризис. Уже было точно установлено: кто-то поорудовал в Великом Разломе. Вскоре пришла информация, что Иоганн Всезнайгель совершил побег. Получалось, это он стоял за диверсией. Тогда кто воевал в подземелье? На поверхности организовали сплошной магический поиск, но следов беглеца нигде не было.

В этот смутный момент вернулся Дункельонкель. Он возник рядом с потухшим кристаллом. Появление Вождя и Учителя не отличалось эффектностью: черный колдун попросту свалился на пол бесформенным кулем. Боль, испытанная Дункельонкелем при перемещении через узкое зеркальце, лишила его чувств.

Министры ахнули, подхватили владыку, уложили его на кровать Вольфшрамме. Сам заместитель сел на ступени подиума, на котором покоился трон.

Когда Вождю оказали помощь, он очнулся злой и деятельный. Оттолкнув заботливые руки соратников, Дункельонкель вскочил. Ломило кости, ныли суставы, в мышцах словно иглы застряли. Гневный взгляд буравил слуг, вызывая страх. Покачивающийся на ногах властитель Доцланда жестко проговорил:

– Я хочу полный доклад. Все, что известно.

– Хорошо, – сказала Грюне Коле Лавочкину. – Я передам тебе все, что мне известно о ведьме Гретель и колдуне Дункельонкеле. Между хранительницами нет секретов.

Жизнь Гензеля и Гретель была ничем не примечательной историей брата и сестры из бедной семьи. До тех пор пока они не заблудились в Зачарованном лесу. После трех дней скитаний они вышли на опушку, на краю которой стояла удивительная избушка.

Вместо черепицы крышу покрывали пряники, стены были из хлеба, а окна из леденцов. Голодные дети стали лакомиться свежайшими стройматериалами.

Из избушки появилась ведьма – злобная старушенция с магическими талантами.

Она прикинулась добренькой, пригласила детишек в дом. Накормила, напоила, спать уложила.

Утром Гретель обнаружила, что брат сидит запертый в кованой клетке.

– Отпусти его! – потребовала девочка у ведьмы, но та, разумеется, имела другие планы.

– Я откормлю твоего братца до беконной упитанности, – заявила она. – А когда он наберет нужный вес, съем его. Ты же, противная девчонка, будешь помогать мне по хозяйству.

С этого дня Гретель стала таскать воду, готовить пищу, убирать в пряничном домике и ухаживать за небольшим огородиком ведьмы.

Гензель получал самую отборную еду, а его сестра довольствовалась объедками.

Ведьма часто отлучалась по своим темным делишкам. Девочка пыталась взломать замок клетки или отогнуть прутья, но западня, в которую угодил брат, была завороженной. В ту пору ни Гензель, ни Гретель не замечали за собой колдовских талантов. Однажды девочка нашла сундук с магическими книгами. Оба ребенка умели читать, притом быстро все схватывали. Началось обучение.

Старая колдунья каждое утро проверяла упитанность Гензеля. Сама она была подслеповата, поэтому заставляла мальчика просовывать меж прутьями палец. Ведьма ждала момента, когда он станет пухлым, как сарделька.

Гензель подсовывал мерзавке тонкую куриную косточку, и ведьма не могла взять в толк, почему малый не жиреет.

Кроме книжек в сундуке обнаружились всякие магические вещицы. С ними дети тоже много экспериментировали. Девочке приглянулось волшебное зеркальце, а парню – маленький амулет темного стекла. Амулет имел форму маленького пузырька. В конце концов Гензель отказался возвращать сестре вещицу, надел ее на шею и больше не расставался.

Ведьма стала подозревать, что в ее отлучки дети заняты чем-то опасным. Кроме того, ей страстно хотелось отведать молодого человечьего мясца. Она велела Гретель готовить печь. Девочка исполнила волю старушенции.

– Полезай-ка внутрь, – сказала ведьма. – Я хочу удостовериться, влезет ли твой брат в мою печурку.

– Фрау, – вежливо обратилась к ней Гретель. – Я никогда не лазила в печи. Мне нужно понять, как лучше сложить ручки-ножки и прижать головку.

Зверская бабка была хитрой, но глуповатой.

– Учись, замарашка, – промолвила она и влезла внутрь.

Девочка захлопнула печь и подперла заслонку ухватом.

Ведьма кричала, молила, заклинала, вопила, стонала, билась в заслонку, но плачущая Гретель навалилась на ухват. Она не запомнила ни слова мерзкой старухи, зато в ее памяти навсегда остались горящие глаза брата, пухлые пальцы, сжимающие прутья клетки, и слова: «Давай, сестра! Зажарь гадину! Но не сожги, она и так жесткая…»

Избавившись от ведьмы, дети так и не открыли замок.

Они продолжали обучаться, однако книги давали им лишь обрывки великой магической науки. Гретель научилась полету, но не умела останавливать кровь. Гензель овладел ворожбой, вызывающей огненные шары, только не умел их тушить. Пряничный домик несколько раз чуть не сгорел.

Гретель с ужасом замечала перемены в характере брата. Гензель сделался злым, капризным, он обвинял сестру в том, что она не желает его выпустить. Обзывался, укорял, доводил своими капризами до слез. Девочка не могла его бросить, боясь оставить даже на день. А так хотелось сходить за помощью!

– Ты меня бросить хочешь, – шипел из клетки брат. – Я знаю, ты меня ненавидишь, Гретель. Уразумела куда больше, чем я. Даешь не все книги, кормишь хуже и хуже… Ты гнобишь брата!