Рысюхин, налейте для храбрости! - Котус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В пакете оказался документ, где сперва констатировалось наше успешное и плодотворное сотрудничество по добыче важных ресурсов, а потом следовало неожиданное: в связи с участившимися случаями нападения неизвестных лиц на частные предприятия, работающие в интересах Военного и Военно-морского ведомства, мне предлагали «для охраны источника критически важного сырья» разместить в моём портальном комплексе от отделения до взвода моряком из состава Балтийского флотского экипажа[3]. Внезапно. На первый взгляд, идея может показаться замечательной — бесплатная профессиональная охрана, чего ещё хотеть? Но иметь на своей земле не просто вооружённых людей, а воинское подразделение, мне не подчиняющееся и следующее неизвестным приказам неизвестных мне людей? Так себе ситуация, как по мне. Но сразу отказываться не буду, и дело даже не в том, чтобы не обидеть — оставлю этот вариант на самый-самый прекрайний случай. Составил черновик ответа с вежливым отказом, спрятал его вместе с письмом в сейф и спустился вниз, в малую гостиную. Сейчас — гостиную Беляковых. Там уже и вернувшийся с вокзала управляющий сидел. Оказывается, моряки имели предписание, с которым сразу двинулись к начальнику вокзала, и по которому для них остановят скорый поезд в столицу. А мне вот придётся в Минск ехать, чтоб на него сесть.
Разговор, который затеял Егор Фомич касался двух вопросов. Во-первых, он, как глава вассального рода Беляковых, официально попросил разрешения построить на моей земле дом своего рода. Это было ожидаемо не только мной, но и всем «обществом», как подтверждение отношений между родами и просто исходя из принятых правил приличия. Дом, купленный управляющим в Алёшкино, таковым считаться не мог, поскольку стоял на земле барона Шипунова. Тут нужно было строиться или в Викентьевке, или на участке возле Дубового Лога, давая начало давно уже запланированному посёлку Рысюхино. Дом под Руденском никто бросать не собирался, он оставался в собственности семьи, но там тоже была «чужая земля», да и не могла округа прокормить не то, что весь род Беляковых, но даже ту ветвь, которая там жила, значительная часть семьи вынуждена была заниматься «отхожим промыслом», кто в Руденске, а кто и дальше, расселяясь преимущественно вдоль железной дороги. Так что Влад вполне вписался в тенденцию, разве что уехал по этой ветке дальше всех.
В итоге остановились именно на варианте Рысюхино: тут тебе и новые производства, что требовалось возводить и ими управлять, и изнанка, куда можно было заселяться вообще хоть целыми деревнями. Тем более, что в Викентьевке намечалось зарождение новой ветви рода, и это был второй вопрос. Клим, который бывший Кнут, получил всё же предложение от Егора Фомича о вступлении в род, которое с благодарностью и принял. А его сестра тоже получила предложение — от Влада, о замужестве, но пока думала, или делала вид, что думает. Итого, если всё пойдёт по плану. Там уже осенью будет две семьи Беляковых, неплохой задел для закрепления в районе. От меня, как от сюзерена, требовалось одобрение принятия в род безродных бывших норвежцев. Разумеется, я не стал противиться, уточнил только — не боится ли Влад, что его дети могут оказаться нулёвками? Но Егор Фомич намекнул, что у него есть основания полагать — после свадьбы Гертруда может стать одарённой, как минимум твёрдой единичкой. В таком случае, я тем более не вижу причин отказывать, а шансы Влада на брак резко возрастают.
Одобрение от главы рода главе другого, вассального — это обязательный момент, который к тому же фиксируется документально. Но и заехать пообщаться будет нужно, но это уже в воскресенье, не раньше — всю неделю я здесь: завтра в Минск, потом два дня на доводке переделанных грузовиков. Рабочие уже вполне успешно справляются с разборкой, поиском явных неисправностей и даже частичной сборкой, но есть моменты, когда необходимо участие мага металла и хотя бы начинающего подмастерья артефактора, на которого я со своими кристаллами уже худо-бедно тяну. В теории дед берётся составить технологию, по которой сборку смогут полностью произвести неодарённые, но там нужно много дорогого оборудования и сильно вырастает трудоёмкость. Так что — мы уж лучше по старинке. И так прокладку проводки, её изоляцию, сборку сидений и множество других работ проводят без меня.
Не успел я спланировать неделю и сесть за чай — снова зазвонил мобилет, и опять неизвестный контакт. Сегодня просто день новостей какой-то! Оказалось — нашлись «потерявшиеся» наёмники, которых мне очень рекомендовали. По словам командира отряда — задержались на предыдущем контракте и после него. Узнав, что мне нужно — собеседник расслабился и воодушевился, сказал, что им сейчас такой контракт — посидеть в охране в спокойном месте — очень нужен. Зря он проболтался, кто-то другой мог и цену срезать, но я не буду. Разовая копеечная экономия скажется на репутации и не раз ещё аукнется. Договорились встретиться завтра в Минске и, если сойдёмся в условиях — подпишем ряд.
При встрече — я пригласил его на обед в «жандармскую» ресторацию, чем дал сразу ряд намёков — стало понятно, зачем им тихое место. Если раньше в списке отряда числилось двадцать четыре человека, то сейчас — ровно двадцать, причём четверо числились как легкораненые, а ещё трое — «на излечении». Да уж, потрепало их. Но командир, Георгий Воловский, уверил — все нужные посты они закроют. В Викентьевку пока откомандировать никого не получится, но обязанности по охране портала выполнят полностью. Все дела в лаборатории я уже сделал — вызывали на срочную экспертизу, кроме неё было всего две заявки, время ещё было, так что я предложил собеседнику взять с собой до шести человек и поехать, посмотреть на месте объект, пообещав к вечеру вернуть в Минск. Тот посмотрел на меня с некоторым сомнением, но я уверил, что у меня хороший и удобный автомобиль, на котором вполне реально доехать примерно за полтора часа. Командир наёмников поколебался ещё десяток секунд — и согласился, оговорив, что у него есть ещё дела в городе, и за ним нужно будет заехать в гостиницу.
В свободное время зашёл в геральдическую палату. Выбор оказался удачным, о придворном этикете скучавший в конторе старик знал, казалось, всё и ещё немножко. Оказалось, что идти я должен один, если иное в
