Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya

— Разве вы не идете на существенный риск, оставляя этот вопрос профессору Хиршур? — спросил Хартмут. — Есть немалая вероятность, что она забудет или будет чувствовать себя слишком усталой, чтобы связываться с другими профессорами.

— Если это позволит мне избежать допроса, то я буду только рада, — ответила я. По правде говоря, я надеялась, что остальные профессора были в достаточной степени заняты своими делами, чтобы забыть обо мне.

— Подобное никогда не случиться, леди Розмайн, о вас невозможно забыть, — с невозмутимым видом сказал Хартмут. Я напомнила ему о данном задании, чтобы отвлечь его и наконец то иметь возможность просмотреть те стопки бумаг, которые для меня подготовила Филина.

— Это те, которые собрала я. — объяснила она, указывая на часть бумаг. — Это от Хартмута, а это от Родерика.

— Вы трое хорошо поработали, — сказала я. — А теперь я пойду в свою комнату и начну проверку. Я хочу заплатить тем, кто собрал их для нас, перед тем как закончатся занятия в Академии.

***

Следующие несколько дней я провела покидая свою комнату только ради приемов пищи. За это время я успела прочитать все рассказы, которые собрали для меня, и переписать часть из них, чтобы они смотрелись более складно, а после проверила списки на оплату. Иногда я отдыхала от этих историй и переключалась на книги и документы, которые одолжила у Ханнелоры и Соланж. Так сменяя одну литературу на другую я довольно продуктивно распределила все свое время.

И вот настал день, когда Брунгильда вернулась ко мне с печальными новостями.

— Нам передали приглашение на чаепитие, леди Розмайн, — сказала она.

— Пожалуйста, отдай его Шарлотте. Мне запрещено посещать чаепития, где могут обсуждаться книги, так как я могу упасть в обморок и доставить проблем моим вассалам.

— Хм? Но вы вернулись в самый разгар сезона общения. Поэтому, естественно, что вам должно быть разрешено посещать чаепития, — с недоверием заметила Брунгильда.

Я оторвалась от чтения и улыбнулась ей.

— Мне сказали посетить чаепитие с Древанхелем, как только будет доставлена шпилька, но так как “Любовные истории Королевской Академии” стали довольно популярной темой для обсуждения, я не могу присутствовать ни на каких других чаепитиях, кроме этого. Я не хочу больше беспокоить моих дорогих вассалов, поэтому я прислушаюсь к словам Фердинанда и Корнелиуса. Вместо этого я намерена сосредоточить свое внимание на создании новых книг, чтобы помочь вам в распространении новых тенденций нашего герцогства.

Используя это довольно логичное оправдание, я собиралась отказываться от всех приглашений и оставаться в своей комнате, полностью сосредоточившись на своих книгах. Эта идиллия длилась еще три дня, пока, наконец, терпение Рихарды не иссякло.

— Ради вашего здоровья вы должны время от времени выходить наружу, — проворчала она, когда очередным вечером я коротала время до отбоя за книгой. — Давайте завтра погуляем.

— А куда нам вообще идти, Рихарда? — спросила я. — Мне запретили посещать библиотеку.

— Моя дорогая, одна из частей социального взаимодействия — это прогулки и приветствие тех, кого вы встречается по дороге.

Что…? Но у меня наконец-то появилось время на саму себя. Я не хочу гулять.

Стараясь не раскрывать своих истинных чувств, я изобразила самое лучшее лицо “печальной благородной леди” на которое была способна. Основное вдохновение я черпала из облика Ангелики, когда ее заставляли учиться.

— Мне сказали, приложить все усилия для того, чтобы избегать любых возможных встречь с королевской семьей, — сказала я. — Боюсь, что оставаться здесь, в общежитии, это единственный вариант, который гарантирует исполнение этого приказа.

— Подобный образ жизни совершенно не идет на пользу вашему здоровью, — ответила Рихарда. — Полагаю, я должна спросить совета у лорда Сильвестра.

Я очень хотела закричать что-то вроде “Нет! Не делай этого!”, но я не могла позволить себе подобных восклицаний, потому это бы разрушило тот трагичный образ, который я создала. Вместо этого я попросила ее попробовать восстановить мое разрешение на посещение библиотеки и вернулась к чтению.

Хорошо. Хорошо… Просто продолжай держать этот образ.

К сожалению, вскоре после этого мой чудесный уединенный образ жизни был разрушен. Прибыл ордоннанц от Хиршур, с сообщением о назначении даты допроса.

Через три дня, в третий колокол… Тц. Как я смогу сосредоточиться на чтении в таких условиях.

В тот же день пришло письмо от моих опекунов, с уточнением о том, что я должна посещать чаепития.

Кажется, я не могу ничего сделать, чтобы изменить это… но в отчаянной попытке оттянуть неизбежное, я отправила следующий ответ.

“Хорошо. Я оставлю решение о списке допустимых для посещения чаепитий, на ваше усмотрение”.

Пока я ждала ответа от своих опекунов наступил день допроса.

— Я хотела бы читать у себя в комнате, нежась в теплом солнечном свете, льющемся через окно, — проворчала я. — Но мне сразу же мешает вызов от профессоров…

Небо снаружи было заманчиво-голубым, и через окна в комнату проникало более чем достаточно света для комфортного чтения. Это было просто несправедливо, что из всех дней мне придется покинуть комнату именно сегодня. Я разочарованно понурилась, и Хартмут, и Филина сразу же принялись утешать меня, говоря, что я смогу вернуться к чтению сразу после того, как допрос закончится.

Корнелиус наблюдал за всем этим с явным удивлением.

— Вы все еще недовольны, леди Розмайн? — спросил он. — Вы без перерыва читали почти неделю и за все это время лишь пару раз покидали свою комнату.

— Я могла бы читать всю свою оставшуюся жизнь, и этого бы все равно не было бы достаточным, — с максимальной искренностью, сказала я. — Даже после смерти я хотела бы продолжать читать.

— В самом деле… — вздохнул Корнелиус. — Насколько же серьезна твоя одержимость книгами?

***

Допрос проходил в Малом зале центрального корпуса, там, где в начале учебного года проходило собрание сообществ. Когда мы пришли, Хиршур стояла