Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Бинабик, — прошептала она. — Я знаю его. Это здешний епископ, но он так изменился…

Тролль смотрел на прыгающих воронов со смесью восхищения и удивления.

— Тогда вы можете уговаривать его оказывать нам помощь?

Мириамель задумалась.

— Вряд ли. По-видимому, он очень заботится о своей церкви и не захочет позволить нам спуститься в катакомбы.

— Тогда имею предположение, что именно в это место мы и должны отправляться, — тихо сказал Бинабик. — Будем питать ожидание, что шанс придет к нам. — Он посмотрел на Дометиса, который стоял, откинув голову назад и закрыв глаза. Он широко развел руки, как бы имитируя свою Авианскую конгрегацию. — Есть вещь, которую я имею должность проделывать прямо сейчас. Имейте ожидание. Это будет очень недолгое время. — Он тихо встал со скамейки, потом повернулся и быстро двинулся назад по приделу по направлению к выходу.

— Бинабик! — тихо позвала принцесса, но он только махнул рукой и исчез. Обеспокоенная, она неохотно повернулась, чтобы продолжить созерцание странного представления.

Дометис, видимо, совершенно забыл, что мансу слушает кто-то, кроме него и воронов. Парочка птиц сорвалась с алтаря и уселась на его плечах. Они цепко держались за его одеяние, когда он раскачивался, а в моменты, когда епископ, в пылу речи, начинал размахивать руками, хлопали огромными черными крыльями, чтобы сохранить равновесие на своих насестах.

Наконец, когда епископ приблизился к концу мансы, вся стая поднялась и начала кружиться над его головой, подобно каркающей грозовой туче. Теперь в этой сцене не было ничего смешного; Мириамель испугалась. Неужели в мире не осталось ни одного уголка, который не скатился бы в безумие?

Дометис речитативом проговорил последние наббанайские фразы и замолчал. Вороны кружили над ним еще несколько мгновений, потом поднялись к разрушенному куполу, и только эхо их резких криков осталось висеть в воздухе. Когда и оно смолкло и собор погрузился в тишину, епископ Дометис, посеревший от усталости, склонился за алтарем. Прошло некоторое время, а он все еще не поднялся, и Мириамель начала думать, что старик упал в обморок или даже умер. Она встала и осторожно двинулась к алтарю, с опаской посматривая на потолок — ей казалось, что вороны в любой момент могут спикировать на нее, с когтями и клювами наготове…

Дометис свернулся на оборванном одеяле за алтарем, тихо похрапывая. Лицо его было расслаблено, и кожа свисала глубокими складками, словно на нем была маска из растопленного свечного воска. Мириамель содрогнулась и заторопилась назад к своему стулу, но через некоторое время ей и там стало неуютно: комната была полна безмолвными фигурами, и она вообразила, что все эти люди только притворяются спящими и ждут, чтобы удостовериться, что ее спутник не вернется, а потом поднимутся и подойдут к ней.

Мириамель ждала возвращения Бинабика, как ей показалось, очень долго. В притворе было даже холоднее, чем под разбитым куполом, но зато отсюда было легче убежать. Ночной ветер проникал в приоткрытую дверь, отчего она чувствовала себя гораздо ближе к свободе и безопасности, но принцесса все равно подскочила, когда дверные петли заскрипели.

— Ах, — сказал Бинабик, скользнув внутрь, — дождь все еще имеет великую сильность. — Он стряхнул воду на каменный пол.

— Епископ Дометис спит за алтарем. Бинабик, куда ты ходил?

— Водил вашу лошадь к ожиданию Домой и Кантаки. Если мы не будем находить нашего разыскания, мы можем с легкостью путешествовать через город на ногах. Но если вход в туннель обнаружится, мы можем задерживаться и находить вашу лошадь основой супа у каких-нибудь голодающих персон.

Мириамель не подумала об этом, но она не сомневалась, что он прав.

— Я рада, что ты сделал это. А что теперь?

— Идем производить охоту на наш туннель, — ответил Бинабик.

— Когда епископ Дометис рассказывал про катакомбы, он все время смотрел назад, вот на эту стену за алтарем.

— Хмм. — Тролль кивнул. — Большая разумность в вашем замечании и запоминании. Я предполагаю, что это первое место, нуждающееся в обыскивании.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но мы же не хотим разбудить его!

— Как снежные мыши мы будем, шепотом ходящие по ледяному насту. — Бинабик сжал ее руку.

Тревога по поводу спящего Дометиса оказалась напрасной. Старик тоненько храпел и даже не шевельнулся, когда они прошли мимо. Огромная стена за алтарем, которая некогда была украшена изразцами, изображавшими мучения святого Сутрина, превратилась в крошащуюся, осыпающуюся известку с несколькими пятнами сохранившейся керамики. У одного края стены, скрытая за оборванной занавеской, находилась низкая дверь. Бинабик дернул, и она легко распахнулась, как будто ею пользовались достаточно часто. Тролль заглянул внутрь, потом обернулся.

— Будем забирать очень немного свечей, — прошептал он. — Таким образом мы получим возможность оберегать факелы в наших сумках для более очень позднего времени.

Мириамель вернулась и вытащила из подсвечников две свечи. Она чувствовала легкие угрызения совести, поскольку Дометис был по-своему добр к ним, но рассудила, что их главная цель важнее случайного воровства и, может быть, епископ будет вознагражден когда-нибудь, увидев, как восстанавливают его обожаемый собор. Она с интересом подумала, будут ли здесь тогда привечать воронов — хорошо бы, чтоб не привечали.

Держа по свече, Мириамель и Бинабик осторожно спускались по узкой лестнице. Многие века использования стерли каменные ступени в центре, и вниз струился желобок, подобный высохшему руслу реки. Они сошли со ступеней в помещение с низкими потолками и остановились, чтобы оглядеться. Стены по обеим сторонам напоминали пчелиные соты, состоящие из небольших ниш, в каждой из которых покоилась безмолвная каменная фигура в сутане и с другими принадлежностями церковных деятелей. Не считая этого, узкий зал казался абсолютно пустым.

Бинабик указал на один проход, выглядевший заброшенным.

— Я предполагаю, нам следует уходить в ту сторону.

Мириамель заглянула в темный коридор. Белые отштукатуренные стены были чистыми, ничего, претендующего на святость, там не было. Она глубоко вздохнула.

— Пошли.

В соборе два ворона слетели с потолка и, сделав несколько быстрых кругов, приземлились на алтаре. Их блестящие глаза не отрывались от двери в катакомбы. Но они не были единственными наблюдателями. Странная фигура отделилась от темной стены и осторожно прокралась через собор. Она прошла мимо алтаря, ступая так же тихо, как Мириамель и тролль, потом постояла мгновение перед дверью в подвал, словно прислушиваясь. По прошествии некоторого времени темная фигура скользнула в дверь и стала тихо спускаться по ступеням.

После этого ничего не было слышно в темном соборе: только ровный храп епископа и шелест крыльев.

8

КОРНИ БЕЛОГО ДЕРЕВА

Саймон смотрел на эту удивительную вещь довольно долго. Он подошел поближе, потом нервно отскочил. Как это может быть? Наверное, это сон, как и многое другое в этих бесконечных туннелях.

Он протер глаза, потом снова взглянул. Тарелка стояла в нише у лестницы на уровне груди. На ней, разложенные как на королевском банкете, лежали маленькое зеленое яблоко, луковица, горбушка хлеба. Рядом стояла закрытая керамическая миска.

Саймон отскочил, дико озираясь. Кто мог это сделать? Зачем кому-то оставлять прекрасный ужин на пустой лестнице в глубинах земли. Он поднял свой догорающий факел, чтобы еще раз осмотреть волшебное угощение.

В это было трудно поверить — невозможно поверить. Он блуждал уже многие часы после того, как оставил огромный пруд, пытаясь идти вверх, но был совершенно не уверен, что извивающиеся мосты, ведущие вниз коридоры и причудливые лестницы не уводят его еще глубже в землю, вне зависимости от того, по скольким ступеням он взобрался. Пламя его факела становилось все слабее, пока не превратилось в желтоватую искорку, которую мог задуть самый легкий ветерок. Он старался не думать о том, что будет потерян навсегда, умрет от голода в темноте, и потом вдруг нашел это… Этот мираж. Дело было не только в еде, хотя от одного ее вида рот его наполнился слюной, а пальцы конвульсивно сжались. Нет, это означало, что где-то поблизости должны быть люди — а значит, и свет, и свежий воздух. Даже стены, грубо обработанные людьми, говорили о близости поверхности. Он был почти спасен!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})