Гималайский зигзаг - Виктор Бурцев

Бетси смахнула с лица несколько мокрых капель, упавших с потолка. Этак на носу сталагмит вырастет! Ну если факелы зажигают, значит, это кому-нибудь нужно… Да где же они?

Вот!

Человек пятнадцать садху стояли кружком в центре пещеры и что-то бормотали, негромко, но в такт. Их волосы были собраны в пучки и присыпаны золотистой пудрой, длинные бороды заплетены в косицы. Время от времени под мерное бормотание собравшиеся протягивали руки к тому, что находилось в центре круга.

Бетси ошиблась — лингам здесь все-таки присутствовал. Один, зато большой, метра полтора высотой. Не каменный, даже не бронзовый. Неужели?

Да, лингам был вылит из золота. Ручаться Бетси не могла, все-таки далековато, метров пятнадцать, но… Но почему бы и нет? Вряд ли почитатели Шивы будут скупиться, когда речь идет о животворящем органе их великого бога.

Девушка невольно задумалась. Полтора метра! В любом случае — можно сразу в Книгу рекордов Гиннесса. И если золотой, и если…

Фу ты, мыслишки!

Но тут внимание девушки привлек еще один предмет, который Бетси поначалу не заметила. В дальнем конце пещеры находилась небольшая металлическая клетка. Не пустая — за решетками кто-то копошился, но рассмотреть что к чему при таком скудном освещении не было ни малейшей возможности.

Бетси насторожилась — вид клетки сразу же отрезвил. Свидетельницей чего ей невольно довелось стать? Войти ей сюда удалось, но, как известно, войти — лишь половина проблемы. К тому же бивня здесь нет, а значит, следует убраться отсюда подобру-поздорову, не стоит мешать людям отправлять религиозный культ в соответствии со своими вкусами и обычаями.

…А то еще в клетку посадят!

Девушка уже поворачивалась, чтобы уйти восвояси, но на ее плечо легла чья-то твердая рука.

— Бессонница, мисс? — послышался знакомый голос.

Бетси резко обернулась, попытавшись сбросить чужую ладонь с плеча. Не вышло — Ахмед Малик недаром служил в полиции. Руки девушки в тот же миг оказалась заломлена за спину…

— Прошу прощения! — вежливый господин Малик вынул из ее расстегнутой кобуры «астру» и отбросил далеко в сторону. — Это исключительно для вашей безопасности!

Бетси чуть было не вопросила: «В чем дело?», но прикусила язык. Попалась! Святотатство, оскорбление чувств верующих, незаконное приобретение, ношение, применение… У, дьявол, еще за крысу придется отвечать!

— Я… Я требую позвать британского консула!..

Вежливый господин Малик отпустил ее руку, снова улыбнулся:

— К чему такие формальности, мисс МакДугал? Видите ли, в этом месте юрисдикция властей штата кончается. Здесь правит кое-кто другой. Догадываетесь? Вы же так хорошо разбираетесь в теологии!

Пока он болтал, Бетси быстро оглянулась в поисках выхода, но взгляд тут же уткнулся в черный зрачок пистолета. Вежливый господин Малик оказался предусмотрительным.

— Насколько я поняла, тут правит Шива, — с вызовом ответила девушка. — Ну и что? Я не могу прийти к нему в гости?

— Можете! — охотно согласился полицейский. — Только вот незадача — у Разрушителя очень ревнивая супруга. Очень ревнивая и очень опасная. А ревнивые женщины… Ну вы это понимаете куда лучше меня.

«Супруга? — невольно удивилась девушка, вспомнив рельефы в коридоре. — Но разве Парвати так опасна?»

Удивляться не было времени. Черный зрачок пистолета дрогнул.

— Вам придется немного побыть в компании соотечественников. Увы, они тоже прогневали супругу Разрушителя! Прошу…

Его английский был безукоризнен — как и пробор в гладко уложенных волосах.

Закрылась тяжелая решетчатая дверь, клацнул замок. Бетси невольно поежилась — не зря она эту клетку с первой секунды невзлюбила!

— Привет, Бетси, — услыхала она под самым ухом.

Девушка подняла голову и удивленно моргнула — перед нею стоял Гор. А на каменном полу, обхватив голову руками, скорчился профессор Енски.

— Кали!

— Что? — поразился молодой человек. — Бетси, я сказал…

— Кали, — ее голос дрогнул, — в некоторых преданиях супруга Шивы — Черная Кали, богиня смерти…

Глава четырнадцатая

УЗНИКИ

…Выйдя из каталажки, семейство Енски тут же столкнулось с радостно улыбающимся Акашем, нетерпеливо переступавшим с ноги на ногу возле ворот полицейского участка.

— Видеть его не могу… — устало пробормотал профессор и поплелся куда-то в темноту.

Гор кинулся за ним. Они брели по темным улицам, даже не зная, куда направляются. Между тем Акаш не отставал — забегал то справа, то слева, улыбался, пытался заговорить. Но профессор был безразличен ко всему. Гору даже показалось, будто отец постарел лет на десять, непрошеная седина заблестела на висках, ослабевшие ноги едва отрывались от земли, задрожали мелкой дрожью непослушные руки, а взгляд стал бессмысленным, пустым.

Вместо крепкого пятидесятилетнего мужчины рядом с Гором шел старец.

Несмотря на жаркий кашмирский вечер, по спине Енски-младшего то и дело пробегали холодные мурашки. Происходило что-то страшное, невозможное. Отец, умный, сильный человек, временами злой, временами веселый, но всегда полный сил и решительности, превращался в обезумевшего старика. Жуткое колдовство, начавшееся в тот проклятый вечер, когда профессор получил анонимное письмо… В колдовство Гор, конечно, не хотел верить, но как тогда объяснить такое? За пару недель отец словно прожил четверть века! А теперь… А что же теперь?

— Ай, сагиб! — не отставал Акаш. — Ай, сагиб… У вас все в порядке, сагиб? Я знал, что полиция вас скоро отпустит, сагиб. Вы же ни в чем не виновны, ничего не сделали…

— А ты, скотина? — вздохнул Гор, подумывая, не отвлечься ли ему от тяжелых мыслей и не отлупить прохиндея по-настоящему, от души.

— Я? Я тоже ничего не сделала, я ничего не сделал… Просто мне совсем не обязательно встречаться с полицией… Моя работа… Жена… Алименты…

— Пошел вон, — безразлично бросил Енски-старший, отмахнувшись, словно от комара.

— Зачем так говорите, сагиб? — возопил проводник. — Зачем обижаете Акаша! Акаш честный человек, сагиб. Честный человек!..

Гор рассмеялся.

— Да какой же ты честный человек? Ты проходимец и мошенник, руки о тебя марать не хочется.

— Проходимец и мошенник — это начальник полиции! А Акаш честный, — с неопровержимой логикой заявил индиец. — Я знаю, куда поедет эта богомерзкая мэм-сагиб…

— А мне плевать… — устало мотнул головой Алекс Енски. — Совершенно плевать…

Гор понял, что пора спасать старика. Делу, однако, по-прежнему мешал Акаш, который продолжал зудеть надоедливым комаром, совершая вокруг профессора какое-то подобие священного танца.