Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - Людмила Черная

В знак близкого завершения обеда подавались десерт — как правило, в виде пряников (на черной патоке с медом, с начинкой из варенья, с крахмальной патокой, с разноцветной глазурью) — и прохладительные напитки (сахарные, анисовые, коричные). Пир завершался заздравной чашей и молитвой. Оставшиеся после пира напитки царь рассылал гостям на дом по нескольку ведер. Стольники, стряпчие и жильцы, обслуживавшие пир, получали от государя по блюду «сахаров» (засахаренных фруктов), ягод и изюма.

Свадебные пиры были, конечно же, самыми грандиозными. Так, пир по случаю второго брака Алексея Михайловича длился три дня. По традиции мужчины и женщины угощались отдельно: первые — у молодожена в Грановитой палате, вторые — у новобрачной в Передней палате. Царице, ее придворным и гостьям были поданы «гусь жаркой, порося жаркое, куря в колье с лимоны, куря в лапше, куря в щах богатых». Пир у царицы мало чем отличался от аналогичного мероприятия у царя — разве что прислуживали в основном женщины и дети. Государыня сидела за отдельным столом, около которого стояли боярыня-кравчая и ее помощница, подававшие кушанья и напитки. Иногда кравчую заменяли отец царицы Кирилл Полуектович Нарышкин или ее воспитатель Артамон Сергеевич Матвеев. У поставца с серебряной и позолоченной посудой восседал дворецкий Авраам Никитич Лопухин в окружении стоявших ключников и стряпчих. Кушанья были те же, что и на пиру у царя, а напитки, естественно, послабее, послаще и в меньшем количестве.

Как и во всех остальных сферах придворной жизни в XVII веке, в организации царских пиров появилось много новшеств, перенятых из Западной Европы: появились фарфоровая столовая посуда и хрустальные бокалы, рюмки и пр.; русские вина уступили место «фряжским», среди которыхупоминаются французские, немецкие, венгерские, греческие — «малвазия», «мушкатель» (мускат), «ренское», «романея», «алкан» (испанское вино из провинции Аликанте) и др. Пиры, устраиваемые по разным семейным торжествам, в особенности в честь рождения и крестин царских детей, по случаю церковных двунадесятых праздников и других событий, порой сопровождались музыкой и чтением стихов, сочиненных по каждому случаю придворными поэтами и поднесенных царю в торжественной обстановке и пением многолетия хором царских певчих. Стиль поведения русской аристократии на царском пиру во времена Алексея Михайловича стал несколько деликатнее. Если раньше иностранцы поражались «постыдному поведению» русских за столом (они громко кричали, рыгали, сморкались себе под ноги, утирали губы полами своих одежд и т. п.), то при втором государе из дома Романовых такого поведения в массовом порядке уже не наблюдалось. Царь был эстетом, любил, чтобы его окружала красота; кроме того, у него было очень тонкое обоняние, поэтому и запахи он предпочитал «благовонные» и не переносил, например, запаха водки изо рта собеседника…

Пиры давались только по особым случаям, и самыми продолжительными и пышными были пиры в честь венчания на царство. Более скромные праздничные угощения назывались «столы». Так, спустя две недели после трехдневного пира по случаю второй свадьбы Алексея Михайловича, 7 февраля 1671 года, в Золотой палате царь и царица принимали подарки от патриарха Иоасафа и церковных иерархов («властей»), а также от бояр, окольничих, думных людей, «гостей»-купцов и посадских людей, а по окончании вручения даров был устроен «стол» в Грановитой палате. Григорий Котошихин писал, что по праздникам «бывает стол на патриарха, и на властей, и на бояр, и на иные чины». В зависимости от отмечавшегося события «столы» были более или менее торжественными, а порой из-за болезни царя или царицы или по каким-либо другим причинам отменялись вовсе.

В первой половине века на «столы» государя приглашались обычно по два-три боярина и окольничих, приближенные лица из придворных, родственники и духовенство. Царь Михаил Федорович, похоже, не любил больших сборищ, звал в праздник немногих, но зато чередовал приглашения, чтобы никого не обидеть. В дворцовых записных книгах каждый такой «стол» фиксировался в подробностях, указывалось, по какому поводу он устроен и кто на нем присутствовал. На свои именины, 12 июля, государь обычно приглашал патриарха и «по совместительству» отца, церковных иерархов, представителей Боярской думы, а также тех нескольких человек, которые в честь царских именин получали в подарок новый чин. (Традиция «жаловать» служилых людей в честь праздника была давней и устойчивой. Федор Алексеевич даже требовал, чтобы просители в челобитных писали: «…государь царь, пожалуй ради своих именин либо праздника».) На тридцатилетие Михаила Федоровича были приглашены, помимо Филарета и архиереев, бояре князь Иван Борисович Черкасский, Михаил Борисович Шейн, князь Григорий Петрович Ромодановский, окольничий Федор Леонтьевич Бутурлин, думные дьяки Иван Грамотин и Федор Лихачев. Среди гостей значились князья Трубецкие, Шереметевы, Сицкие, Буйносовы-Ростовские. Из родни были князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский (муж царской сестры Татьяны Федоровны) и тесть царя Лукьян Степанович Стрешнев. Остальные приглашенные были случайными людьми при дворе: воеводы, недавно вернувшиеся со службы в Тюмени, Березове и других отдаленных местах, несколько пожалованных в новый чин.

Во время совместного правления Михаила Федоровича и Филарета были заведены особые «патриаршие столы», устраиваемые, как правило, на двунадесятые церковные праздники, а также на дни памяти святителей Петра и Алексия. Второй государь Филарет завел собственный придворный штат, чего до него никогда не бывало, и теперь патриаршие стольники обслуживали эти мероприятия. Особенностями патриарших застолий были обилие рыбных блюд и отсутствие мяса даже в скоромные дни. Среди излюбленных рыбных угощений патриарха значатся икряные блины — в тесто для их приготовления втирали севрюжью или белужью икру. Популярны были также «вязига под хреном, присол стерляжий, пупки осетровые сухие, язь паровой», лососевая, осетровая, белужья и севрюжья икра, разнообразная уха и паровая рыба (лещ, щука).

Рождение у Михаила Федоровича и Евдокии Лукьяновны первого ребенка, царевны Ирины 22 апреля 1627 года было широко отмечено в Грановитой палате, а крестины 6 мая — в Золотой царицыной. И в последующие годы государевы «столы» в дни именин его детей устраивались регулярно. Только к концу жизни Михаил Федорович стал всё чаще отменять застолья по праздникам в связи с болезнью. В дворцовых записях 1640-х годов появились пометы в дни самых разных торжеств: «…а стола у государя не было».

При Алексее Михайловиче «столы» стали еще пышнее и обильнее. Государь вообще любил, по его выражению, «кушить». В молодости у него собирались компании друзей по самым разным поводам, в особенности на охоте или в загородных вотчинах. После женитьбы излюбленными стали трапезы в честь именин, крестин и других праздников многочисленного царского семейства. Например, 1 сентября 1667 года, в день объявления наследником престола царевича Алексея Алексеевича, после совершенной литургии царь «пожаловал» царевичей, а также бояр, окольничих, думных и ближних людей — «велел им быть у себя, государя, у стола». Этот обед был особенным — и в силу уникальности отмечаемого события, и из-за присутствия на нем патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Помимо членов Освященного собора на нем присутствовали грузинский царевич Николай Давидович, касимовский царевич Василий Арсланович и его сын Федор Васильевич, сибирские царевичи Петр и Алексей Алексеевичи. Боярам велено было сидеть «без мест». У стола самого царя стояли кравчий князь Петр Семенович Урусов и стольник Дмитрий Наумов, напитки наливал стольник Иван Бутурлин, у поставца сидел боярин и оружничий Богдан Матвеевич Хитрово, «в столы сказывали» (объявляли подачи блюд) стольники князь Василий и Андрей Ивановичи Хилковы, царевичей «потчивал» стольник князь Юрий Иванович Шаховской.

На именины царя и членов его семейства еще до «стола» раздавались особенно большие именинные пироги и калачи: «а зделаны те калачи бывают долгие аршина в два и в три, толщиною в четверть аршина». Раздачи после именинного застолья также были самые большие. Так, в день крещения царевича Петра Алексеевича в 1672 году сладости получили около восьмисот человек, среди которых были не только представители духовенства, думные дворяне и дьяки, комнатные стольники, стрелецкие полковники, головы, полуголовы и сотники, но также придворный доктор, три аптекаря, царицыны постельницы и мастерицы. Простым стрельцам, охранявшим Красное крыльцо и царский двор, было роздано 13 фунтов «сахаров зеренчатых», два пуда изюма, пуд винных ягод, полтора пуда чернослива… По свидетельству Г. Котошихина, в праздничные дни раздавали по 400–500 ведер вина, а пива и меда — по две-три тысячи ведер; «поденные подачи с истопниками» насчитывали три тысячи яств.