Жизнь и смерть - Стефани Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В Финиксе — нет, — ответил я, а ее губы сжались в узкую полоску.
В это время мы были в кафетерии. Полдня пролетело по распорядку, который быстро становился привычным. Эдит ненадолго замолчала, а я решил воспользоваться моментом и откусить от сэндвича.
— Надо было позволить тебе сегодня ехать на твоей машине, — вдруг сказала она
Я сглотнул.
— Почему?
— После обеда мы с Арчи уезжаем.
— О, — я разочарованно моргнул, — ничего страшного. Тут не так уж далеко, я прогуляюсь.
Она нетерпеливо нахмурилась:
— Я не заставлю тебя идти домой пешком. Мы пригоним твой пикап и оставим его здесь.
— У меня нет с собой ключей, — вздохнул я. — Да ладно, я не возражаю пройтись.
Вот против того, что придется провести с Эдит меньше времени, я и правда возражал.
Она покачала головой:
— Твой пикап будет здесь, а ключ в замке зажигания, если только не боишься, что кто-то может угнать твое транспортное средство, — сказала она и рассмеялась над таким предположением.
— Хорошо, — согласился я. Я был уверен, что мой ключ в кармане джинсов, которые я носил в среду, а сами они сейчас под грудой одежды в стирке. Даже если Эдит заберется в дом, или что там она собирается сделать, ключ ей ни за что не найти. Эдит, казалось, почувствовала вызов в моем согласии и самоуверенно усмехнулась.
— Так куда вы отправляетесь? — спросил я как можно небрежнее.
— На охоту, — ответила она мрачно. — Если нам предстоит остаться завтра наедине, я приму все возможные меры предосторожности, — ее лицо стало грустным… и умоляющим. — Знаешь, ты ведь всегда можешь отказаться.
Я опустил глаза, боясь поддаться убеждающей энергии ее взгляда. Не позволю отговорить меня от нашего дня наедине, независимо от того, насколько реальна опасность. «Это не имеет значения», — мысленно повторил я.
— Нет, не могу, — прошептал я, снова взглянув ей в лицо.
— Вероятно, ты прав, — пробормотала она.
Ее глаза, казалось, быстро темнели, и я решил поменять тему разговора.
— Во сколько мы завтра встречаемся? — спросил я, уже впадая в уныние из-за того, что сейчас она уйдет.
— Ну как сказать… Завтра суббота. Разве тебе не захочется поспать подольше? — спросила она.
— Нет, — слишком быстро ответил я, и Эдит усмехнулась:
— Тогда как обычно?
Я кивнул:
— Куда мне за тобой заехать?
— Я буду у твоего дома, как обычно.
— Хм… это вряд ли поможет мне с Чарли, если на нашей подъездной дорожке будет стоять неизвестно откуда взявшийся Вольво.
Теперь ее улыбка стала снисходительной:
— Я не собиралась приезжать на автомобиле.
— Но как… — начал я, но Эдит перебила меня:
— Не переживай. Я буду там, без машины. Чарли точно не увидит ничего необычного, — голос ее стал суровым. — А потом, если ты не вернешься домой, это будет неразрешимой загадкой, не так ли?
— Пожалуй, — ответил я, пожимая плечами. — Может, я даже попаду в новости, и всё такое.
Она нахмурилась, но я это проигнорировал, прожевывая очередной кусочек своего обеда.
Когда ее лицо наконец-то расслабилось, хотя по-прежнему не выглядело счастливым, я спросил:
— На кого вы охотитесь сегодня?
— Что найдем в местном заповеднике. Мы не поедем далеко, — она пристально смотрела на меня, как будто ее немного сердило и в то же время слегка забавляло то, как буднично я говорю о ее необычной жизни.
— Почему ты едешь с Арчи? Ведь ты сказала, что он тебя раздражает?
Она нахмурилась:
— И все же он самый… понимающий.
— А остальные? — нерешительно спросил я, не вполне уверенный, хочу ли я это знать. — Какие они?
Она наморщила лоб:
— Скептики… по большей части.
Я бросил быстрый взгляд в их сторону. Они сидели, глядя кто куда, точно так же, как когда я увидел их впервые. Только сейчас они были вчетвером, а их прекрасная бронзововолосая сестра принадлежала мне, по крайней мере, на этот час.
— Я им не нравлюсь, — догадался я.
— Дело не в этом, — возразила она, но ее взгляд был слишком уж невинным. — Им непонятно, почему я не могу оставить тебя в покое.
Я нахмурился:
— Мне тоже.
Она улыбнулась:
— Бо, ты очень отличаешься ото всех, кого я когда-либо знала. Ты завораживаешь меня.
Часть меня была уверена, что она насмехается надо мной — та часть, которая никак не могла забыть, что я самый скучный человек из всех, кого знаю.
— Я не в состоянии этого понять, — признался я.
— У меня преимущество, — пробормотала она, касаясь пальцем своего лба. — И поэтому я лучше многих улавливаю человеческую натуру. Люди предсказуемы. Но ты… Ты никогда не делаешь то, чего я ожидаю. Постоянно застаешь меня врасплох…
Я отвел глаза, и взгляд мой привычно устремился в дальний угол кафетерия, где сидела семья Эдит. Последние слова заставили меня почувствовать себя объектом какого-то научного эксперимента. Хотелось засмеяться над собой за то, что я ожидал чего-то другого.
— Эту часть довольно просто объяснить, — продолжила она. Я чувствовал, что она смотрит на меня, но все еще не мог ответить ей тем же. Был уверен, что она увидит в моих глазах презрение к самому себе. — Но есть и еще кое-что… и это уже не так просто выразить словами…
Пока она говорила, я продолжал рассеянно глядеть на Калленов. Внезапно Роял повернул голову и посмотрел прямо на меня. Даже не посмотрел, а свирепо впился в меня черными холодными глазами. Я хотел отвести взгляд, но такая открытая враждебность буквально заморозила меня, пока Эдит не прервалась на полуслове и не издала чуть слышный сердитый звук — что-то вроде шипения.
Роял отвернулся; для меня было облегчением освободиться от его взгляда. Я снова посмотрел на Эдит широко раскрытыми глазами.
— Это была явная неприязнь, — пробормотал я.
На ее лице отразилась боль:
— Прости. Он просто беспокоится. Понимаешь… это опасно не только для меня, если после того, как я открыто проводила столько времени с тобой… — она опустила глаза.
— Если?
— Если это закончится… плохо, — она опустила голову на руки, в ее позе отчетливо читалось страдание. Я хотел ее как-то успокоить, сказать, что с ней никогда не случится ничего плохого, но не мог подобрать правильных слов. Не раздумывая я потянулся и дотронулся до ее локтя. Она была одета только в футболку с длинными рукавами, и я сразу почувствовал под рукой холод. Эдит не пошевелилась, а я сидел, медленно осознавая, что ее слова должны были напугать меня. Я ждал, что страх все же придет, но не ощущал ничего, кроме боли от того, что она страдает.