Ядовитый сезон - Мара Резерфорд

совета. Это был крупный мужчина, один из тех, кто вытаскивал его из лодки. – Лес или озеро.

– В обычных обстоятельствах это было бы верно, – сказала Китти. – Но мальчишка гораздо хуже обычного преступника. Он не только использовал нашу лодку, чтобы намеренно перебраться через озеро, почти уничтожив единственный способ переправы, но и соблазнил одну из дочерей Эндлы, пытаясь выманить ее с острова.

Ярен хотел заметить, что все это было абсолютной ложью, но с кляпом во рту смог лишь промычать в знак протеста.

– Заткнись, – рявкнула Китти, тыча его палкой между ребер, на которых уже и так не было живого места после того, как несколько здоровенных мужчин тащили его через Лес.

– И что ты предлагаешь с ним сделать? – спросил другой мужчина. – Лично разделаться с ним?

Китти начала кивать, но тут кто-то еще подал голос. Это была пожилая женщина с добрым взглядом, и у Ярена зародилась искра надежды, что его будут защищать.

– Как насчет Охоты? – промурлыкала она.

Члены совета взволнованно зашептались, и Ярен с нарастающим ужасом осознал, что хрупкая старушка вовсе не на его стороне.

– Что это значит? – спросила Сейдж чересчур радостным голосом.

– Мы отведем парня в дальнюю часть острова, а потом запоем охотничью песню, – пояснила Китти. – Тому, кто его поймает, выпадет честь принести его в жертву Лесу.

Взгляды Ярена и Леэло встретились, и он увидел в ее глазах тот же ужас, который испытывал сам.

– Проголосуем, – предложила Китти, но Ярен уже не слушал. Он знал ответ.

Прошло несколько минут или часов, когда Ярена подняли на ноги (похоже, в какой-то момент он рухнул на колени) и потащили через Лес.

Он потерял из виду Леэло и Фиону, но, возможно, это было к лучшему. Он больше не мог видеть боль на лице Леэло. Он надеялся, что ей не придется участвовать в Охоте и что она будет далеко от сосновой рощи, когда ему перережут горло. И еще он не хотел, чтобы его поймала Китти.

Лес вокруг погрузился в безмолвие. Должно быть, уже наступила полночь. Он гадал, начнут ли они ночью или подождут до утра? В любом случае он понимал, что слишком истощен и не продержится долго. Он решил, что пусть лучше все случится ночью. Хотелось поскорее покончить с этим.

Наконец он оказался на дорожке, ведущей к большому дому. Крупный мужчина, который выступал первым на собрании совета, втащил его в дверной проем.

– Проведешь ночь здесь, – сказал он Ярену. Тот был странным образом благодарен за ночлег. – Охота начнется завтра на закате. Тебя покормят, но немного. И если доставишь неприятности, я лично перережу тебе горло.

Ярен кивнул. Его втащили в спальню, грубо развязали, вытащили кляп и заперли.

Он рухнул на кровать и свернулся калачиком, слишком уставший, чтобы осмотреть раны и ушибы. Да и какой в этом смысл, если завтра он все равно умрет? Ему стало невыносимо горько при мысли о том, как близко он был к свободе. И не просто к побегу, но к побегу с Леэло. А теперь его ждет смерть. Он не испытывал ненависти к Сейдж, или Китти, или к остальным эндланцам. Они поступали так, как считали нужным. Ему лишь хотелось иметь возможность доказать, что он никогда бы не навредил острову или кому-то из них.

В какой-то момент ему удалось заснуть, и он проснулся от солнечного света, льющегося в окно. В первую секунду он подумал о том, как приятно спать в настоящей кровати. Он потянулся и повернулся на бок, а потом вспомнил, где он и почему. У него першило во рту, запястья ныли от веревок, а раненая нога снова болела. Но он был все еще жив.

Несколько минут спустя раздался стук в дверь. Мужчина – не тот, который привел его прошлой ночью, но такого же телосложения, поставил на тумбочку поднос с едой, даже не взглянув на Ярена. Он словно боялся, что повадки чужака каким-то образом ему передадутся.

Ярен не ел горячей еды с тех пор, как оказался на острове, и быстро расправился с кашей, обжигая рот. Для тюремщиков они были ужасно внимательны. В овсянке были и сливки, и мед, хотя Ярен съел все так быстро, что едва почувствовал вкус. Он размышлял, не попросить ли добавки, но в итоге решил, что лучше не стоит.

Позже тот же мужчина вернулся и приказал Ярену следовать за ним. В дневном свете он мог лучше рассмотреть дом, который, вероятно, принадлежал весьма влиятельной семье, поскольку был гораздо больше остальных домов на острове, которые ему довелось увидеть. Когда они снова вошли в Лес, Ярен разочарованно отметил, что они возвращаются в сосновую рощу. Ему не нравилось это место. Оно пахло застарелой кровью и источало жутковатую настороженность.

Остальные члены совета уже были на месте.

– С ним были какие-нибудь проблемы? – спросила Китти у мужчины, который его сопровождал.

– Нет. Сидел тихо как мышь.

– Хорошо. – Китти бросила на Ярена взгляд и встала среди остальных членов совета.

– Всех оповестили о предстоящей Охоте, – объявила она. – К ней допускаются по одному члену от каждой семьи, кроме семьи Харт, – добавила она. – Мою сестру и племянницу закроют в доме на случай, если они надумают помочь чужаку.

Ярен был рад, что Леэло не придется все это видеть, но от осознания того, что они больше не встретятся, в груди стало пусто.

– Оружие? – спросил один из членов совета.

– Разрешены луки, ножи и копья. Никаких ловушек и силков, если только этот глупец не попадется в уже расставленные, но это его проблемы. Первый эндланец, который его ранит, будет удостоен чести принести пленника в жертву.

Было трудно поверить, что они говорят о нем. Прежде он никогда не участвовал в охоте, но его отец охотился, и Ярен представил, что тот вел такие же разговоры. Степан был неплохим охотником, учитывая, что он вырос в городе, но никогда не убивал кого-то крупнее индюшки. У Ярена не было никаких преимуществ, он был словно раненая птица, которая не могла летать. Индюшка, по крайней мере, может взлететь на дерево, а он сомневался, что Лес подпустит его хоть к одному.

Когда разговоры закончились, его привязали к сосне, дали бурдюк с водой и ломоть хлеба, сказав, что вернутся на закате. Измученный и напуганный, Ярен опустился на лесную подстилку в ожидании конца.

Глава сорок девятая

Леэло не спала всю предыдущую ночь, и это позволило ей проспать большую часть дня. Она проснулась ближе к вечеру с красными