Второй раунд - Андрей Поповский

— Марик, в чем дело? Зачем вы меня сюда привезли? — жалобно спросил он.

— Поговорить надо, — сквозь зубы процедил тот. — Вопросы у нас к тебе накопились. Теперь надо бы их прояснить.

— А что, нельзя было в городе вопросы решить? — нервно оглядываясь на Егора и Валеху и облизывая пересохшие губы, спросил Борис.

— Нельзя, значит, — с видимым сожалением покачал головой Марик. — Давай-ка мы, чтобы здесь не маячить, отойдем на пару минут в лесок. Там и пообщаемся.

Уходя, Марик сказал Слону, отиравшемуся возле машин:

— Ты побудь возле машин, а мы отойдем поговорить. Посматривай по сторонам.

Услышав это, Слон нервно поежился то ли от холода, то ли от запоздало нахлынувшего понимания того, что сейчас происходит.

— Иди за ним, — Валеха грубо подтолкнул Бориса. — Смотри мне, дернешься куда-нибудь в сторону, сразу пристрелю.

Пленник, совсем потерявший волю к сопротивлению, как пришибленный, с трудом переставляя ватные ноги, побрел по тропинке вслед за Мариком. Следом за ним шли Егор и Валеха.

Углубившись в лес на сотню метров, Марик свернул с тропинки остановился на маленькой полянке, залитой мертвенным лунным светом. Егор и Валеха, подошедшие следом, буквально вытолкнули пленника на ее центр.

— А ну-ка, Борик, не стесняйся, расскажи-ка нам, куда ты дел наш спирт? — растягивая губы в издевательской улыбке, спросил Валеха.

— Вы же знаете, что я тут не замешан, — жалобно залепетал тот. — Спирт украли, я и сам от этого сильно пострадал…

Валеха с размаху сильно съездил пленнику кулаком в ухо, сбив его на землю. Он передернул затвор, наклонился над ним, ткнул пистолет в лицо и точно рассчитанным движением сильно разбил стволом губы.

— Ты кому тут туфту гонишь, сука! Тебя сдал водила-кабардинец, который три дня возил в Эльхотово спирт твоему родственничку Мише. Помнишь такого? Перед Новым Годом в твоих емкостях уже не было ни капли спирта. Закир, которого именно по твоей вине, гад, убили, охранял вместе с Графом только воздух.

— Только не убивайте, я все скажу, — тоскливо завыл Борик, цепляясь за ноги Валехи, брезгливо отталкивающего его.

— Ну зачем же нам тебя убивать?

Марик присел на корточки рядом с Бориком, потерявшим от страха голову. Он говорил с ним мягко и успокаивающе, как взрослый человек, умудренный опытом прожитой жизни, толкует с капризным несмышленым ребенком.

— Ты же нам еще должен вернуть наш спирт или, на крайний случай, отдать за него деньги.

— Отдам! Я все вам отдам.

Борик, как утопающий за соломинку, ухватился за последнюю надежду остаться в живых. В этот момент он готов был пообещать что угодно, лишь бы его выпустили живым с этой лесной поляны, залитой холодным лунным светом. Он преданно смотрел в глаза Марика, не замечая угрюмого выражения лица Егора и скептичной ухмылки Валехи.

— Отдашь, конечно, — Марик по-отечески положил руку ему на плечо. — Но об этом потом. Ты нам сейчас просто расскажи, как все дело было, кто напал на цех и кто Закира убил? И куда ты дел деньги, полученные за спирт?

— Это не я. Это все Чера со своими отморозками, — быстро заговорил Борик, испуганно косясь в сторону Валехи. — Я их просил только связать охрану, а они, придурки отмороженные, зачем-то начали стрелять. И деньги за спирт все Чера забрал. Я ему был должен, и он меня на счетчик поставил. Это он меня заставил!.. Это все он!

В этот момент Борик и сам совершенно искренне верил в то, что весь план хитроумной кражи спирта, замаскированной под ограбление, созрел не в его собственной голове, а был предложен ему коварным Черой.

— Не спеши, давай все по порядку, — остановил его бурное словоизлияние Марик. — Садись на пенек и не торопясь расскажи нам все с самого начала. Кто такой Чера? Почему он тебя заставил это сделать, и как все происходило?

Борис послушно сел на торчащий из земли пенек и, глядя снизу вверх на обступивших его похитителей, начал рассказ, по мере возможности приуменьшая собственную роль в произошедших событиях и всячески выпячивая участие в этом Черы и его бригады. Время от времени то один, то другой из парней, притащивших его на поляну, прерывали этот рассказ, уточняя для себя некоторые детали.

Наконец Борик устало замолчал, изложив эту грязную историю до конца.

— Ладно, теперь все понятно. Ты посиди пока здесь. Мы тут кое-чего обсудим, а потом поедем обратно, — обнадежил его Марик и увлек за собой в сторонку Егора и Валеху.

Отойдя на несколько метров, он тихо спросил товарищей:

— Что дальше делать будем?

— Давай его пока где-нибудь закроем, а потом, когда рассчитаемся с Черой, припугнем и отпустим, — предложил Егор, которому было противно смотреть на совершенно раздавленного Борика.

С одной стороны, он прекрасно понимал, что Закир погиб именно по вине этого слизняка, с другой, в его душе все противилось убийству этого дрожащего и жалкого человечка, с тревогой застывшего на пне в ожидании, пока они решат его судьбу.

— Где мы его закроем!? У тебя дома в ванной, что ли? Валить его надо — покачав головой, одними губами тихо прошептал Валеха. — Отпускать его никак нельзя. Он сам, сука, все это затеял, я это нутром чувствую. Это из-за него Закира убили. Если мы его отпустим, после того как пристрелим этого ублюдка Черу, то рано или поздно его отморозок-братец начнет за нами охоту. А открытую войну против его бригады мы ни за что не вытянем.

— Да, пожалуй, ты прав, — подумав, согласился с ним Марик, и требовательно посмотрел на Егора. — Твое слово?

— Ладно, — после долгой внутренней борьбы, наконец, произнес тот. — Я согласен.

— Кто сделает? — Марик буквально буравил глазами Егора.

— Я не буду, — брезгливо покачал тот головой — Черу я пристрелю лично, а об этого слизняка руки пачкать не могу.

— Если ты такой нежный, то я сделаю, — презрительно сплюнул в сторону Валеха. — Все, тянуть нечего, пошли к нему.

Вся троица медленно двинулась к Борику. Уже отчаявшийся пленник поднялся с пенька, на котором сидел в безмолвном ожидании, и умоляюще посмотрел на Марика, который ему казался самым благорасположенным.

— Вы ведь меня отпустите, да?

Марик успокаивающе поднял руку, но так ничего и не успел ответить. Вышедший из-за его спины Валеха резко вскинул правую руку, которую он до этого прятал за спиной, и почти в упор два раза выстрелил Борику прямо в лицо. Пули разнесли ему полчерепа.

Потом парни молча, сменяясь по очереди, лопаткой, принесенной Мариком из машины, копали яму за густым кустарником. Валеха и Егор сбросили туда сильно потяжелевшее мертвое тело, засыпали его землей, аккуратно уложили сверху срезанный заранее дерн и присыпали место захоронения прошлогодней листвой и сухими ветвями. Излишки земли они в полиэтиленовых пакетах перетаскали в глубокий овраг, находившийся в пятидесяти метрах от места разыгравшейся трагедии. Потом Марик и Валеха еще раз осмотрели окрестности, подсвечивая себе фонарями. Убедившись, что никаких явных следов произошедшего не осталось, парни все вместе молча пошли к машинам.

Это было еще не все. Чтобы окончательно замести следы, им нужно было еще уничтожить машину Борика, что они и сделали, отогнав ее на полсотни километров от места убийства и утопив в глубоком карьере, заполненном водой.

Домой Егор вернулся только под утро. Марик и Валеха подвезли его к самому подъезду.

Когда Егор, не прощаясь, выходил из машины, Валеха бросил ему:

— Вещи и обувь, в которых ты сейчас, завтра с утра выкинь или лучше вообще сожги их на фиг.

— Сам знаю, не дурак, — мрачно зыркнул на него Егор и хлопнул дверью.

Валеха презрительно смотрел ему вслед, пока он не зашел в подъезд, а потом сказал Марику:

— Ишь ты, как он распереживался-то! Будто это он там в лесу на курок нажимал. А еще твердил, что за Закира он с убийц шкуру живьем готов спустить.

— Да ладно тебе, — ответил ему Марик, трогаясь с места. — Просто у него тонкая и впечатлительная натура.

— Натура у него! — буркнул себе под нос Валеха. — А чего тогда он в эти дела полез, раз теперь нос воротит?! Шел бы себе на завод работать, или на товарный двор вагоны разгружать…

Глава 30

Егор тихонько открыл дверь и прямо с порога пошел ванную, где быстро разделся и сразу покидал все бывшие на нем в этот день вещи в большой пакет, решив их сжечь завтра утром в лесополосе за железнодорожной линией. Он залез под душ и долго ожесточенно, буквально сдирая кожу, тер себя жесткой мочалкой, стараясь смыть запах смерти, как ему казалось, намертво въевшийся в его тело и волосы, но это ему никак не удавалось.