Владычица Хан-Гилена - Джудит Тарр

В темноте блеснул ослепительный свет. Детский голос, высокий и пронзительно-чистый, нарушил молчание.

Все жрецы и жрицы Хан-Гилена образовали бесконечную процессию, поток белых одеяний, золотых ожерелий, чистых голосов. Перед ними ступали новички в шафранном золоте, держа высокие свечи. Позади них разливался свет.

Потомки Халенанов сияли своей силой. Но это был собственный сын Аварьяна в величайшем храме Аварьяна: одеяние и ожерелье его были такими же, как и у остальных, голос звучал так же чисто, как у священных певцов, и тем не менее все это казалось лишь тенью перед мощью его сияния. Все расплылось перед глазами Элиан, и ей пришлось зажмуриться.

«Если его сейчас не назовут верховным жрецом, — прошептал ей холод, — тогда это звание — ничто. Он — единственный в своем роде. Сын бога, величайший из жрецов Солнца».

Мирейн взошел на высокий алтарь и склонился, как склоняется огонь перед сильным ветром. Элиан не слышала слов, которые он пел, не видела движений его танца, танца сковывания богини. Ибо узы, наложенные на тьму, высвободили другие силы, и одной из них, причем не последней, была сила Элиан. Не сознавая, что двигается, она отошла от брата и растворилась среди темных теней. Страшно близко, так близко, что она могла дотронуться до него, находился Алтарь Видения. Никто, кроме нее, Не думал о нем, ни единый взгляд не коснулся его. Элиан была так же одинока, как если бы храм пустовал.

Она протянула руку. Мантия была толстой и удивительно мягкой и струилась под ее пальцами как вода. Черная вода поблескивала в своем каменном гнезде, волнуясь и искрясь. Элиан должна бороться… сопротивляться…

«Иди, — раздался шепот. — Правь. Будь сильной и смотри».

Воля отказывалась повиноваться. Воля открыла разум, позволила воде проникнуть в него, заполнив его грузом снов и кошмаров. Воля управляла видениями, собирала их, придавала им форму.

«Правь?». В ее мозгу кружил хоровод картин. И тем не менее глаза видели, а ум понимал, где она стоит: у Алтаря Пророчеств, в черной мантии, накинутой поверх зеленого бархатного плаща Мирейна, подбитого мехом хазии. Больше она не чувствовала холода. Весь храм осветился солнечным сиянием: пока она боролась с видениями, Мирейн зажег плашмя Возвращения Солнца. Жрецы и Солнцерожденный пели торжественный антифон, их низкие голоса сплетались со звенящими серебристыми переливами голосов новичков и жриц. «И бог вышел вперед, — пели они, — и прильнул к своей невесте». Потом запел один Мирейн: «И тьма была повержена, и родился свет: Солнце в триумфе, непобедимый завоеватель, король навсегда…» — Король навсегда, — эхом отозвался чей-то голос. Элиан в ужасе поняла, что он принадлежит ей, только звучит выше, чище и сильнее, чем обычно. По рядам жрецов пробежала волна тревоги. Люди оборачивались, в изумлении глядя на Элиан. Но ее голос все звучал, бил, словно вода из источника, словно колокол, который долго гудит после удара, не приглушаемый ничьей рукой:

— Король навсегда или король никогда. Сын Солнца! Берегись! Даже когда ты стоишь здесь и опутываешь мрак цепями света, он грозит обрушиться на тебя. Ты поешь, ты исполняешь свой танец и размышляешь над этой маленькой бедой на севере. Тебя не утомляет зима — ты сам отправишься туда, чтобы разобраться, чтобы усмирить твой взбунтовавшийся народ собственным величавым присутствием. Плохие мысли и плохой выбор, Солнцерожденный. Север ждет воцарения силы древней Ночи. На севере — твоя смерть.

Мирейн неподвижно возвышался над алтарем. Его сияние ослабло до мерцания, едва различимого в великолепии ярко освещенного храма. Одежда на нем не соответствовала его рангу: всего лишь белое одеяние жреца, ничем не украшенное, и ожерелье на шее. Его лицо затуманилось в хороводе видений: Мирейн-мальчик на вершине Эндроса; Мирейн-юноша на троне Янона; Мирейн повзрослевший вступает в смертный бой с северным великаном; Мирейн возмужавший объединяет свои владения в империю. Мирейн, лежащий на холодном камне, безжизненным взглядом смотрит в потемневшее небо, а над ним — очертания тени, закутанной в ночную мглу. Она простирает над ним длинную руку в перчатке, наклоняется и вырывает сердце из его груди.

— Пошли кого-нибудь другого, — сказала Элиан очень спокойно и очень ясно. — Пошли того, кто будет достаточно силен, достаточно безжалостен, и жди здесь. Тогда, без сомнения, ты навсегда останешься королем, ты и твои наследники. Все миры склонятся перед тобой. Удивительно, до чего ясен был ее разум. Она могла видеть Мирейна насквозь, как через стекло; остальные, более ничтожные, были словно прозрачный ручей, журчащий на краю сознания. Но Мирейн стоял неподвижно, глаза его были светлы, и в них не отражалось даже тени испуга.

— Могу ли я послать кого-то другого, — спросил он, — если не дерзаю отправиться туда сам?

— Дело не в смелости или в трусости. Дело в том мире, который будет существовать в будущем. Ты — оружие Аварьяна против мрака. И если ты будешь разбит до того, как настанет предначертанное время, то какая же надежда останется для других детей света?

— Ты провидица, — сказал Мирейн. — Так узнай для своего короля: моя смерть неизбежна?

— Если ты не отправишься на север, то сможешь избежать ее.

— А если все-таки отправлюсь? Тогда всякая надежда потеряна? Элиан вздрогнула. Но ее дар не знал милосердия по отношению к человеческим страхам. Он заставил ее заговорить холодно и отчетливо:

— Смерть ждет тебя в Ашане. Но в гобелене времени есть одна нить, лишь одна среди мириад остальных, и это нить надежды. Надежды на то, что твоя жизнь будет спасена. Что с тобой станется: будешь ли ты заключен в глубоких подземельях, или изгнан в далекие земли, или — дай Боже, чтобы так и случилось, — снова воцаришься на троне — я не могу видеть. Мне мешает тень. — Но я буду жить.

— Ты можешь выжить. Если изберешь одну-единственную тропу из многих, совершишь правильный выбор, скажешь правильное слово и сделаешь правильный жест. Если ты отнесешься к опасности так, как тебе советует провидец. Но что это будет за слово и что это будет за жест, я сказать не могу.

— Да, не можешь. Мой враг достаточно силен, чтобы помешать твоему дару пророчества. И тем не менее надежда не может быть скрыта. — Его голос зазвучал громче, став чистыми сильным: — Я принимаю вызов. Я отправлюсь туда и раздавлю змею, притаившегося на земле моего королевства, а мой отец защитит меня. Ни один смертный не может победить меня. — Но это может богиня, — сказала Элиан. Никто не услышал ее. Все выкрикивали имя Мирейна. А он — он решил нс слушать. Он даже улыбался; продолжив ритуал, он пел как никогда превосходно, и вся сила его отца звучала в его голосе и сияла в его глазах.