Знамение - Нэт Прикли

— Это не разрешение, это приказ, — покачал головой правитель. Битва еще не закончилась. Ночью воины могут попытаться напасть на нас, на спящих. Тебе и твоим стражницам придется стоять на посту.

— Мы можем помочь, — предложил Шабр.

— Мы не знаем, какие тут ночи, — усмехнулся Найл. — Вы можете застыть от холода, а Сидония этого себе не позволит, я ее знаю.

Женщина раскраснелась от похвалы и побежала выбирать людей.

Неподалеку начали разгораться костры — подростки, не смотря на усталость после битвы, успели собрать хворост.

— Возьмите, мой господин, — подошла Нефтис и протянула снятую с кого-то пахнущую йодом тунику, плетенную из неизвестной бурой травы. Она совершенно целая.

— Зачем?

— Ваша сильно разорвана, мой господин, и вся в крови. Ее никак не починить.

Найл немного поколебался, но потом стал одеваться — не голым же ходить?

— А где Мерлью? Что-то ее не видно.

— Они с Дравигом в лесу, выбирают место для шатра.

— Нужное дело. Ну, а я пока принаряжусь. Туника пришлась как раз в пору. Она была, естественно, жестче матерчатой, но хорошо облегала тело, нигде не царапала и не натирала кожу. Подождав, пока правитель оденется, Нефтис протянула ему щит и копье, и Посланник стал совершенно неотличим от воинов Мага.

— Неплохо. Только теперь, после боя, Найл смог внимательно осмотреть оружие врага. Древко копья было сделано из какого-то тяжелого темного дерева, а вот длинный зазубренный наконечник — костяной. Похоже, Нефтис, у наших врагов тоже изрядная нехватка металла. Вот только интересно, где они кость берут, да еще такую длинную.

— Из озера, наверное, — пожала плечами Нефтис.

— Думаешь, рыбная? — засомневался правитель. Хотя, кто его знает, что здесь на глубине водится? Все может быть.

— Просим тебя к костру, Посланник, — вежливо поклонились, приблизившись, Нуфтус и еще один, незнакомый паренек.

— Только меня? — оглянулся на Нефтис правитель.

— Скорн, Тобыр, Хабрик и Торн хотели после смерти стать частью твоей плоти, — играя желваками, ответил Нуфтус. Он злился не на Найла, просто погибшие смертоносцы были его друзьями.

В первый миг Найл хотел отказаться, но тут же почувствовал, что это будет непоправимой ошибкой: ведь они, эти пауки, шли в бой, на возможную смерть, искренне желая победить, а если нет — то, по крайней мере, остаться среди своих друзей и знакомых. Пусть даже таким странным способом, какой придумал Рион. Найл, Посланник Богини, представитель Великой Богини Дельты среди людей и пауков, к тому же сумевший заслужить уважение среди подростков, был тем человеком, стать плотью которого после смерти могло показаться для смертоносца почетным окончанием своего пребывания на Земле. Можно называть это каннибализмом, можно людоедством или извращением, но отказ выполнить волю погибших все остальные путники восприняли бы как оскорбление памяти павших, их подвига, проявлением брезгливости. Хуже того — члены отряда могли потерять веру в своего правителя раз и навсегда.

— Ну, Рион, удружил, — мысленно укорил паренька Найл и пошел к костру. Впрочем, винить следовало только себя: ведь принцесса Мерлью два раза за время их изгнания предлагала установить обряд похорон погибших! Нет, обязательно находились дела более важные, чем почитание мертвых. Теперь поздно. Похоже, обряд появился сам собой, и совсем не из лучших.

Нельзя сказать, чтобы, не смотря на четырехдневный голод, кто-либо у костра отличался аппетитом. Но они ели, ели под взглядом стоящих вокруг смертоносцев, ели, чтобы не позволить телам своих соратников гнить в чужой земле, под незнакомым небом. Тела врагов оказались брезгливо отброшены к лесу: от разложения спасаются только свои.

Найл прикоснулся к сознанию одного из ближайших пауков, и вдруг понял, что в понимании того сейчас происходит таинство. Тело его хорошего друга Скорна, рядом с которым они выросли, вместе с которым столько играли, гонялись друг за другом, боролись с двуногими, это тело теперь становится частицей Посланника, частицей Нуфтуса, Юлук и Кавины, оно растворяется среди людей, но не исчезает, оно обретает новую жизнь в ином обличий.

— Братья по плоти, — прошептал Найл.

— Что? — не поняла Юлук.

— В старину среди людей был такой обычай: если двое людей хотели стать родственниками, они пускали себе кровь и смешивали ее. С этого мига они считались братьями по крови. Мы смешиваем в себе плоть наших друзей. Получается, мы становимся братьями по плоти.

Место для шатра Мерлью и Дравиг выбрали в самой гуще леса, на небольшой земляничной полянке меж высоких, остро пахнущих смолой сосен. Здесь тоже пылал огонь, стражницы запекали над ним двух крупных кузнечиков, но ни Найл, ни подростки не испытывали голода. Они вообще не могли смотреть на еду. После обряда принятия плоти радость победы заметно угасла, и осталась только усталость. Люди забрались под полог шатра и легли спать.

Найл проснулся от криков и хруста ветвей, рефлекторно откатился со своего места, подхватив лежащее под животом копье, вскочил, оглянулся. Вокруг царила непроглядная тьма, сквозь которую слышался жалобный стон. С шумом и руганью поднимались на ноги остальные путники.

— Сидония! — громко позвал правитель, стряхнув, наконец остатки сна.

— Они сбежали, Посланник! — донесся голос стражницы. — Только одного поймали!

Найл сделал шаг вперед, тут же на кого-то наткнулся, отступил и столкнулся с кем-то еще.

— Тише ты, многоножка, — негромко попросила принцесса Мерлью. — Все пальцы отдавил.

— Извини, — попросил прощения правитель, отступил в сторону, наткнулся на кого-то еще и взмолился: — Сидония, разведи огонь!

Вскоре сквозь паутинный полог пробились темно-красные дрожащие лучи, и правитель смог, обходя темные силуэты вскочивших людей и переступая спящих, выбраться наружу.

Рядом с разгорающимся костром стояло несколько женщин, двое смертоносцев, лежал щедро перепутанной паутиной воин Мага.

— Верни стражниц на посты, — распорядился Найл. — Они могут повторить нападение.

— Слушаю, Посланник, — уважительно кивнула Сидония. Собственный успех в ночном бдении почему-то повысил не ее самомнение, а степень поклонения Посланнику Богини.

Найл присел рядом с пленником, сосредоточился и вошел в его сознание.

Воин паниковал, его мысли беспорядочно метались от предчувствия смерти к надежде на милость, но порою прерывались молитвой к Магу, Великому и Всемогущему, Дарующему Дыхание и Живущему в Свете. Пробиться сквозь это мельтешение мыслей к реальному знанию правителю никак не удавалось.