Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

** Для правильного понимания этого места необходимо познакомиться с описанием щита Кахмора, которое поэт дает в седьмой книге. У этого щита было семь выпуклостей или горбов, причем каждый горб при ударе копьем издавал особый звук, означавший определенный приказ короля своим племенам. Тот звук, что упомянут здесь, служил знаком для сбора войска.

Она за скалою сокрылась у лазурных извивов потока в долине,* где обитали бурые лани, пока не настала война. До слуха Суль-малы долетал иногда голос Кахмора. Ее душа омрачилась печалью, она поверяет ветру речи свои.

* Это еще не долина Лоны, куда Суль-мала удалилась впоследствии.

"Исчезли сны Инис-хуны: они покинули душу мою.** Я больше не слышу шума ловитвы в своей стране. Пелена войны сокрыла меня. Вперед я гляжу из тучи своей, но ни единый луч не освещает стези. Я предвижу, мой воин падет, ибо близок король широкощитный, он, победитель в опасностях, Фингал - властитель копий. Дух погибшего Конмора, шагаешь ли ты по лону ветров? Приходишь ли ты порою в иные края, отец печальной Суль-малы? Ты приходишь, я знаю, ибо слыхала твой голос в ночи, когда я неслась еще по волнам в Инис-файл многоводный. Говорят, что тени отцов уносят души потомков, если видят, что те одиноки и горем объяты.*** Призови же, отец, меня, когда падет мой король, ибо я стану тогда одинокой и горем объятой".

** Из всех творений Оссиана лирические пьесы больше всего теряют в буквальном прозаическом переводе, так как красота их состоит не столько в силе мысли, сколько в изяществе выражений и гармонии стихотворного размера. Уже замечено, что автор подвергается самому суровому испытанию, когда его лишают украшений версификации и передают на другом языке прозою. Поэтому тот, кто убедился, сколь неуклюжими становятся Гомер и Вергилий в такого рода переложениях, составит лучшее мнение о сочинениях Оссиана.

*** Конмор, отец Суль-малы, был убит на войне с тем неприятелем, от которого избавил Инис-хуну Кахыор. Конмору наследовал сын его Лормар. Согласно повериям тех времен, считалось, что, если человека постигает великое несчастие и уже ничто не может смягчить его участь, тени предков призывают его душу. Такой сверхъестественный вид смерти назывался глас мертвых, и этот предрассудок сохраняется в простонародье по сей день.

В мире, пожалуй, нет другого народа, который бы верил столь безгранично, как горные шотландцы, в привидения и в то, что духи мертвых посещают их друзей. Причины этого следует приписать как положению их страны, так и легковерию, отличающему необразованных людей. Поскольку основное их занятие состояло в том, что они пасли скот на мрачных и пространных пустошах, то им приходилось странствовать по безлюдным равнинам и часто ночевать под открытым небом под вой ветров и рев водопадов. Столь угрюмая обстановка легко порождает то меланхолическое расположение духа, которое весьма восприимчиво ко всякого рода необычайным и сверхъестественным впечатлениям. Они засыпали сумрачно настроенные, во сне их беспокоил шум окружающих стихий, и неудивительно, что они думали, будто слышат _глас мертвых_. Этот _глас мертвых_, однако, скорее всего был только пронзительный свист ветра в ветвях старого дерева или треск сосед ней скалы. Именно этим причинам я приписываю те многочисленные и неправдоподобные рассказы о духах, которые бытуют в горной Шотландии, поскольку в других отношениях нет оснований считать горцев более легковерными, нежели их соседи.

КНИГА ПЯТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ ПЯТОЙ

После краткого обращения к арфе Коны Оссиан описывает расположение войск на противоположных берегах реки Лубар. Фингал поручает начальство над войском Филлану, но одновременно велит Голу, сыну Морни, раненному в РУКУ в предыдущей битве, помогать ему советом. Войском фирболгов предводительствует Фолдат. Описывается начало сражения. Великие подвиги Филлана. Он убивает Ротмара и Кулмина. Но пока Филлан одерживает победу на одном крыле, Фолдат теснит его войско на другом. Здесь он ранит Дермида, сына Дутно, и обращает воинство в бегство. Дермид по некотором размышлении решает остановить продвижение Фолдата, вступив с, ним в единоборство. Когда оба вождя уже сходились, внезапно на помощь Дермиду пришел Филлан; он сразился с Фолдатом и убил его. Поведение Малтоса по отношению к павшему Фолдату. Филлан обращает в бегство все войско фирболгов. Книга завершается обращением к Клато, матери героя.

О ты, что живешь средь щитов, висящих высоко у Оссиана в чертоге, сойди ко мне, арфа, и дай услышать твой голос.* Ударь по струнам, сын Альпина, пробуди душу барда. Журчанье потока Лоры ** унесло мою повесть. Облако многих годов окружило меня; мало просветов в нем для былого, смутны и мрачны виденья оттуда. Я слышу тебя, арфа Коны, и моя душа возвращается, как ветерок, принесенный солнцем в долину, где обитает ленивый туман.

* Такие неожиданные обращения весьма оживляют поэзию Оссиана. Все они сложены лирическим размером. Старые люди, сохраняющие в памяти сочинения Оссиана, с явным удовольствием произносят эти рифмованные места и прилагают огромные усилия, чтобы разъяснить слушателям их красоты и раскрыть смысл устарелых выражений. Такая приверженность проистекает не из какой-либо особой красоты лирических отрывков, но скорее из любви к рифме, которую современные барды распространили среди горцев. Не способные сами создать что-либо возвышенное и трогательное, они полагают всю красоту поэзии в гармоническом повторении сходных звуков. Соблазнительное очарование рифмы избавило вскоре их соотечественников от пристрастия, которое те питали к декламированию поэм Оссиана, и, хотя они все еще восхищаются его сочинениями, восхищение это основано больше на его древности и на сообщаемых им подробностях, чем на поэтическом совершенстве. Со временем рифмование было настолько приведено в систему и получило столь широкое распространение, что любой пастух мог слагать вполне приличные стихи. Правда, они представляют собою описания природы, причем в грубейших ее проявлениях, и набор плоских мыслей, облеченных в плавную форму однообразных рифмованных строк. Как ни малы, однако, достоинства этих простонародных сочинений, они почти не отличаются от творений настоящих бардов, потому что, когда все достоинства поэзии ограничиваются одной звуковой стороной, она доступна любому, кто имеет хороший слух.

** Лора часто упоминается; это был небольшой быстрый источник в окрестностях Сельмы. В настоящее время следов этого имени не сохранилось, но, судя по очень старой песне, которую видел переводчик, одна небольшая река на северо-западном побережье несколько веков назад называлась Лорой.

Ярко блестит передо мною Лубар в излучинах дола.*** На его берегах холмистых друг против друга величаво стоят короли; воители сгрудились вкруг, внимая словам их, словно это вещают им предки, снизойдя со своих ветров. Но короли среди них стояли, как два утеса, что вздымают главы, венчанные темными соснами, над низко плывущим туманом. Высоко на их склонах потоки извергают пену на ветер.

*** Некоторые указания в поэме помогают нам составить определенное представление о месте действия в Теморе. На небольшом расстоянии друг от друга вздымались холмы Мора и Лона; первый занимал Фингал, второй - войско Кахмора. По лежащей между ними равнине пробегала небольшая речка Лубар, на берегах которой разыгрывались все сраженья за исключением поединка между Карбаром и Оскаром, о чем рассказано в первой книге. Эта последняя схватка произошла севернее холма Моры, которым завладел Фингал, после того как войско Карбара отступило и соединилось с войском Кахмора. Несколько дальше на запад от Моры, но в пределах видимости, река Лубар, взяв начало на горе Кроммал и пройдя некоторое расстояние по равнине Мой-лены, впадала в море вблизи от поля боя. Позади горы Кроммал бежал небольшой источник Лават, на берегах которого скрывался в пещере Ферад-арто, единственный оставшийся в живых представитель династии Конара после захвата власти Карбаром, сыном Борбар-дутула.

По гласу Кахмора Эрин рванулся вперед, словно ревущее пламя. Широко разлились они, спускаясь к Лубару. Впереди шагал стремительно Фолдат. Но Кахмор на холм удалился, где склонялись дубы. Река бурлит вблизи короля; он порою подъемлет сверкающее копье. Оно зажигало его людей посреди сражения. Близ него, опершись на утес, стояла дочь Конмора. Ее не радовал бой, ее душа не тешилась кровью. За холмом простерлась долина зеленая с тремя голубыми потоками.* Солнце там светит в тиши и нисходят туда бурые горные серны. К ним обращает очи белогрудая дева Инис-хуны.

* Именно туда скрылась Суль-мала во время последнего и решительного сражения Фингала и Кахмора. Описание долины содержится в седьмой книге, где она названа долиной Лоны и местопребыванием друида.

Фингал узрел на вершине сына Борбар-дутула; он увидал, что катится Эрин по омраченной равнине. Он ударил в горб тревоги, призывая войска подчиниться, и выслал пред ними вождей на поле славы. По всей широкой равнине заблистали копья на солнце, вокруг отозвались щиты гулкозвучные. Страх не носился, подобно парам, среди войска, ибо вблизи был король, мощь многоводного Морвена. Герой озарился весельем, мы услыхали слова его радости.