Держись от меня подальше - Рида Сукре

Долгий и муторный рассказ продлился до восхода солнца, а в объёмном виде представлял собой десять чашек кофе на троих. В финале я рассказала, что мы с Артёмом расстались и теперь ждём-не дождёмся, когда истечёт срок нашего условного замужества. Рассказывать о нашей последней ссоре, свидетелем которой стал Егор и позабыл меня о ней расспросить, я не стала — он и так прибалдел от вываленной на его голову инфы.

Стас же удивлён вроде как ничем не был, он лишь зевнул, затем заметил:

— Да, теперь многое встало на свои места. Спокойной ночи, — и удалился, оставив меня переваривать брошенную фразу.

— Я тоже спать. А тебе советую принять душ, сестрёнка, — чмокнул меня в лоб Егор и тоже уполз в свою комнату.

Дойти до ванной я не успела, в коридоре меня настиг звук поворачивающегося в замке ключа, который свидетельствовал о приходе Сони. Любит сестрёнка погулять.

— Вечеринка что, только что закончилась? — спросила я её, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Но она быстро взяла себя в руки и оскалилась:

— Меня поджидаешь? А тебе какое вообще дело до меня? Думаю, тебе и так весело было. Вне вечеринки.

— Наоборот. В клубе было куда веселее.

— Да? — в её голосе была тонна желчи. — А я думала ты счастлива вешать лапшу на уши своему мистеру Охренчику.

Я рассмеялась. Какая-то странно-неадекватная реакция, но получился некий истеричный смех. Соня посмотрела на меня как на умалишённую, повертела пальцем у виска и, толкнув меня плечом, ушла в комнату.

— Какой же он «мой»?.. — бросила я себе под нос.

21

Хрупкая, но сильная характером Татьяна не собиралась сдаваться просто так. Муж её хоть и слыл романтиком, на самом деле романтику дальше семьи распространять не любил. За это отвечала именно она. С самого детства её впечатляли истории любви о рыцарях и драконах, сказки Диснея. Особенно ей нравились истории любви, которые начинались со взаимной неприязни, видимо, оставила след собственная история замужества, которая перетекла в любовь, живущую и по сей день. И рядом с ними не было кого-то, кроме бабулек по общежитию, а жить первые годы после свадьбы им с мужем пришлось именно там, в тесноте да не в обиде, научив ценить очень многое. Эти бабули жаловались на каждый шорох, что ненавидящие друг друга на первых порах молодожёны даже поругаться в голос не могли. А когда преодолев взаимную неприязнь осознали, что те чувства были не настоящими, а настоящие вот они, сладкие и кружащие голову, то моменты нечаянной близости на первых порах также пресекались стуками по батареям или просто в стенку.

Однажды, правда, им несказанно повезло, пенсионеры были вызваны на совет общежития, и как законопослушные граждане, все соседи пунктуально покинули свои комнаты, собравшись на первом этаже. Таня вспомнила, как это было дико и безумно, как бабочки порхали в животе, как молодой и крепкий Валя словно голову потерял, забегая в комнату и сообщая, что все ушли, и они остались только вдвоём, нельзя терять ни секунды. Она стояла у плиты, варила борщ в лёгком летнем платье, повязав спереди фартук, в правой руке держала поварёшку, левой обмахивалась словно веером — июль выдался жарким. Но после того, как муж, закружив её на руках утащил в их комнату, стало ещё жарче.

Борщ выкипел, залил всю плиту, и она потом весь вечер отмывала, улыбаясь себе под нос, и даже не знала, что в тот день был зачато дитя их любви Анатолий, выросший таким похожим на родителей, вобрав в себя лучшие черты обоих.

Через некоторое время, когда он появился на свет, родители сжалились, разрешив детям переехать к себе, но её муж решил этот вопрос сам. Он ушёл в профсоюз, получил квартиру, а потом одно за другим и вот он уже всеми любимый мэр города. Её гордость, её опора, её любовь.

Когда пару недель назад ночью в их комнату ворвался Толя и стал просить поженить его друзей, Валентин готов был скорее придушить их всех вместе взятых, а она напомнила ему, как он хотел придушить её в день их свадьбы, ему стало стыдно. Вернись он в тот самый день из будущего, зная, как всё сложится, и как сильно будет любить свою жену впоследствии, мэр Валентин Светов отвесил бы тумаков Вальке-студенту. И он внял просьбам жены, назначив сующего нос везде куда только можно молодого специалиста Владика церемониймейстером, ответственным за женитьбу двух молодых сердец.

Он не знал, что ребята просто перебрали с алкоголем, и что Лена рассказала Артёму о таинственном волшебном тату, которое светилось, когда они танцевали, а это значило лишь одно — Артём Сандалович Охренчик её судьба, которую нельзя «ни упустить, ни обменять, ни предать». Да, именно словом «судьба» оперировал Толя, призывая отца помочь, жена вторила ему, а сам он, узнав фамилию парня, решил во что бы то ни стало их женить. Ибо даже если дело не выгорит, то лишать девочку этой дичайшей фамилии было глупым упущением.

Внутренне хихикая, он отдал указания Володьке женить молодых людей прямо сейчас, пока они не передумали. Взбодрившаяся активная супруга, напомнив, как они сами начинали жить по первой в общажных условиях, хотела непременно подарить им квартиру, и уговаривала его всю ночь. Измождённый к утру он согласился на всё, что она предлагала, таким образом передав бразды контроля браком Охренчиков жене, которая тут же стребовала Владика к утру на ковёр, а также собрать досье на обоих брачующихся.

Владимир, которому быть под контролем женщины, да ещё и фамильярно кличущей его Владиком, претило. Но сделать он ничего не мог, а она обещала ему хоть и не золотые горы, но продвижение по карьерной лестнице. Периодически он об этом бестолково забывал и переходил сам на фамильярности, но у женщины этот тонкий златокудрый жираф вызывал материнские чувства, и она не сильно на него злилась, но ставила на место жёстко.

Не выспавшийся после казавшейся бесконечной ночи с маскарадом и свадьбой, он пришёл к ним домой. Его челюсть парила где-то на метр ниже своего обычного обитания, и он мечтал, что в скором времени сможет позволить такое жильё сам. Он всегда был амбициозным.

Его сопроводили в кабинет, где ждала жена мэра Татьяна, он узнал её сразу, и также отметил, эта ночь бессонной была не только у него, красноватые глаза говорили громче всяких слов.

— Ах, Вова, я тебя ждала, — раскрывая руки в объятиях на расстоянии встретила его Татьяна, широко улыбаясь. — Я