Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк. - Роберт Хайнлайн

— Что-то не пойму ничего.

— Я знаю о подобном случае, — вступил в разговор второй. — Пес, выросший в Лунополисе, первую неделю на Земле вообще не мог двигаться. Сидел, выл и все делал под себя.

— То же самое и с этим, — мрачно заметил первый.

Они принесли Бальдура и положили рядом с Уолдо. С невероятным усилием Уолдо приподнялся на локте, вытянул руку и положил ее на голову бедного животного.

— Ну-ну! — прошептал он. — Тебе очень плохо, да? Ничего, старина, ничего.

Бальдур слабо повилял хвостом.

Уолдо несли четыре, а Бальдура два человека. Грэмпс Шнайдер ждал их возле входа в дом. Он ничего не сказал, когда они приблизились, а просто показал, чтобы Уолдо занесли внутрь. Двое, которые несли собаку, заколебались.

— Его тоже, — сказал Шнайдер.

Когда все и даже Гримс вернулись к кораблю, Шнайдер заговорил.

— Добро пожаловать, мистер Уолдо Джонс.

— Спасибо, что вы меня приняли, дедушка Шнайдер.

Старик грациозно, с достоинством кивнул, но промолчал. Он подошел к подстилке, на которой лежал Бальдур. Уолдо почувствовал необходимость предупредить старика, что для незнакомого человека животное может быть опасным, но какая-то странная скованность (может, ослабляющее воздействие гравитационного поля) не дала ему вымолвить ни слова. Потом он увидел, что волноваться незачем.

Бальдур перестал скулить, поднял голову и стал облизывать подбородок Грэмпса Шнайдера, радостно виляя хвостом. Внезапно Уолдо ощутил приступ ревности. Никогда раньше Бальдур не принимал и не подпускал к себе никого без специальной команды Уолдо. Это было настоящее предательство! Однако он подавил резкую обиду и постарался холодно расценить это происшествие, как свое тактическое преимущество.

Шнайдер наконец оттолкнул собачью морду, чтобы пес не мешал, и начал тщательно осматривать, ощупывать, надавливать на определенные точки, сгибать и разгибать суставы. Он схватил его за морду, растянул губы и осмотрел десны. Отвернул веко. Потом, оставив собаку, подошел к Уолдо.

— Собака здорова, — сказал он. — Просто её мозг в растерянности. Чем это вызвано?

Уолдо рассказал о Бальдуре, о его необычной судьбе. Шнайдер понимающе кивнул — Уолдо не мог определить: все тот понял или нет — и посмотрел на Уолдо.

— Нехорошо такому большому парню лежать в койке. Слабость — сколько лет она тебя мучает?

— Всю жизнь, дедушка.

— Это плохо. — Шнайдер стал изучать его точно так же, как только что осматривал Бальдура.

Уолдо, чье чувство собственной неприкосновенности было гораздо более сильным, чем у обычного, даже очень эмоционального человека, вынес это стоически. Он чувствовал: это необходимо, чтобы умаслить странное создание. Совсем не нужно настраивать его против себя.

Чтобы отвлечься от унижения, которому его подвергали и которому он подчинился, Уолдо решил получше узнать старого знахаря и стал рассматривать его жилище. Комната, в которой они находились, соединяла в себе кухню и гостиную. Захламленная, довольно узкая, но очень длинная. Над всей кухонной частью доминировал камин, заложенный кирпичом, а дымоход печной топки был выведен в трубу. Камин был какой-то кривобокий. Печь была пристроена к правой его стороне. С левой стороны находилось что-то, напоминающее короткий прилавок, поддерживающий крошечную раковину. Над раковиной был рукомойник, крепившийся к прилавку.

«Либо Шнайдер старше, чем выглядит, а это кажется невероятным, либо он получил этот дом в наследство от кого-то, давно умершего», — решил Уолдо.

Часть комнаты, отведенная под гостиную, была завалена разбросанными вещами. Просто невозможно было себе представить, чтобы такой беспорядок царил в новых домах. На полу громоздились ящики, забитые книгами; книги стопками лежали на полу и на стульях. Старинный деревянный письменный стол, на котором стояла старомодная механическая пишущая машинка, был завален бумагами и полностью занимал один из углов. Над ним на стене висели резные часы, чем-то напоминающие домик. Над циферблатом были расположены две маленькие дверцы. Пока Уолдо их рассматривал, крохотная деревянная птичка, выкрашенная в ярко-красный цвет, выглянула из левой дверцы, пропела «свуусвоо!» четыре раза и резко спряталась за дверкой. Сразу же из правой дверцы показалась серая птичка, лениво сказала три раза «Ку-ку» и спряталась. Уолдо решил, что ему обязательно нужны такие же часы. Конечно, маятник не будет работать во Фрихолде, однако он свободно может сделать для них специальную раму, с ускорением в 1g, внутри которой будет создано псевдоземное притяжение.

Ему даже не пришло в голову иммитировать движения маятника при помощи скрытого источника энергии. Он любил, чтобы вещи работали так, как должны работать.

Узкая арка служила входом в другую комнату. Но Уолдо не мог хорошо ее рассмотреть. Дверной проем закрывала занавеска из длинных разукрашенных бус.

Комнату наполняли разные запахи, в основном, несвежести и плесени.

Шнайдер выпрямился и посмотрел на Уолдо.

— С твоим телом все в порядке.

— Мне очень жаль, дедушка, — слабо покачал головой Уолдо, — я не могу.

— Ты должен найти в себе силы и заставить их служить тебе. Попытайся.

— Простите. Но я не знаю, как.

— Вот в этом и заключается единственная проблема. Если человек не знает, тогда все сомнительно. Ты послал свою силу в Другой Мир. Теперь ты должен отправиться туда и потребовать ее обратно.

— А где Другой Мир, дедушка?

Шнайдер несколько заколебался, прежде чем ответить, словно подбирая нужные слова.

— Другой Мир, — в конце концов сказал он, — это мир, который ты не видишь. Он и здесь и там, он повсюду. Но особенно — здесь, — он прикоснулся ко лбу. — Наш разум сидит в нем и посылает свои приказы телу. Жди.

Он отошел к небольшому буфету и вынул из него горшочек. В нем была мазь или суспензия, которой он намазал руки. Потом он опять подошел к Уолдо и опустился перед ним на колени. Взяв руку Уолдо в свои, он начал ее очень осторожно массировать.

— Пусть твой ум успокоится, — говорил он. — В тебя входит сила. Другой Мир рядом и полон силы. Почувствуй ее.

Ощущение было очень приятным для усталых мышц Уолдо. Мазь или прикосновение рук старика вызывали теплую расслабляющую дрожь. «Если бы он был моложе, — подумал Уолдо, — я бы нанял его массажистом. У него магнетическое прикосновение».

Шнайдер поднялся и сказал:

— Ну, теперь тебе должно полегчать. Отдохни, пока я приготовлю кофе.

Уолдо откинулся назад с чувством удовлетворения. Он очень устал. Помимо того, что сама поездка вызвала нервное напряжение, он вдобавок все еще находился под влиянием этого проклятого тяготения, словно муха, попавшая в банку меда. Однако манипуляции Грэмпса Шнайдера погрузили его в сонное, расслабленное состояние.

Наверное, он задремал, потому что последнее, что он помнил, это как Шнайдер бросил в кофейник яичную скорлупу. Потом старик оказался рядом с ним, в одной руке он держал кофейник, а в другой — чашку, из которой шел пар. Он поставил их, потом взял три подушки, подложил их под спину Уолдо и предложил ему чашку кофе. Уолдо с трудом вытянул обе руки, чтобы взять чашку, но Шнайдер отвел одну в сторону.

— Нет, — сказал Шнайдер, — одной руки — и то много. Делай, как я показываю. Дотянись до Другого Мира за силой.

Он взял одну руку Уолдо и положил ее на ручку чашки, поддерживая руку Уолдо своей. Другой рукой он мягко гладил правую руку Уолдо, начиная от плеча к кончикам пальцев. Тот снова почувствовал разливающееся тепло.

Уолдо был очень удивлен, что держит чашку сам. Это был приятный триумф. Семнадцать лет тому назад, когда он покидал Землю, у него была устоявшаяся привычка ничего не брать, даже не тянуться за чем-либо одной рукой. Во Фрихолде, конечно, он довольно часто управлялся с небольшими предметами одной рукой, без помощи уолдо. Годы практики, должно быть, усилили контроль. Превосходно!

Поэтому, очень гордясь самим собой, он выпил полную чашку, держа ее одной рукой и изо всех сил стараясь не опрокинуть на себя. Кофе был очень вкусным. Ему пришлось признать, что он ничуть не хуже, чем тот, который он готовит из самых дорогих концентрированных экстрактов. Даже ароматнее.

Когда Шнайдер предложил ему печенье, обсыпанное коричневым сахаром и корицей и только что разогретое, он важно взял его левой рукой, не попросив, чтобы у него забрали чашку. Уолдо продолжал пить и есть, а между глотками опирался локтями о края носилок.

Окончание церемонии кофепития показалось ему хорошим моментом для начала разговора о декальбах. Шнайдер подтвердил, что он знает Маклеода и вспомнил, однако, не очень отчетливо, что привел в порядок помело Маклеода.

— Хью Дональд — хороший парень, — сказал он. — Машин я не люблю, но мне доставляет удовольствие чинить мальчишкам все, что у них ломается.