Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк. - Роберт Хайнлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Соедините меня с главным инженером Стивенсом из САЭК, — резко сказал он. — Немедленно!
Рамбо не обратил на это никакого внимания — он все еще говорил о перочинном ноже.
— Нож не знает, что такое низ, а что верх, — тихо и проникновенно говорил он, — потому что теперь нет ничего определенного. Может, он упадет, а, может, и нет. Думаю — упадет. Вот, пожалуйста. Упал. Хотите, я пройдусь по потолку?
— Вы звонили мне, мистер Джонс? — на экране появился Стивенс.
Уолдо переключил его канал на канал Рамбо.
— Да. Ваш попрыгунчик Рамбо. Возьмите его и быстро доставьте ко мне. Мне нужно его увидеть.
— Но, мистер Джонс…
— Пошевеливайтесь! — Он отключил канал Стивенса и вернулся к Рамбо.
— …неопределенность. Хаос — Царь всего, а Магия вырвалась на свободу в нашем мире! — Рамбо мутным взглядом посмотрел на Уолдо, потом просветлел и добавил:
— Добрый день, мистер Джонс. Спасибо, что вы мне позвонили. — Экран потух.
Уолдо ждал с большим нетерпением. Все это — сплошная мистификация, убеждал он себя. Рамбо сыграл с ним невероятную шутку, а Уолдо шутки очень не любил. Он еще раз позвонил Стивенсу с просьбой связаться с ним.
Когда Стивенс перезвонил, Уолдо увидел, что волосы у него всклокочены, лицо потное и красное.
— У нас были сложности, — заметил Стивенс.
— Вы нашли его?
— Рамбо? В конце концов — да.
— Тогда давайте его сюда.
— Во Фрихолд? Это невозможно. Вы просто не понимаете. Он спятил. Совершенно свихнулся. Его забрали в больницу.
— Не берите на себя слишком много, — ледяным тоном ответил Уолдо. — Я знаю, что он сошел с ума. Я имел в виду именно то, что сказал. Устройте все, как надо. Пусть с ним пришлют сиделку, сестру. Подпишите все необходимые бумаги. Дайте взятку. Делайте, что хотите. Но немедленно доставьте его сюда.
— Вы действительно этого хотите?
— У меня нет привычки шутить.
— Это как-то связано с вашими исследованиями? Я могу вам совершенно точно сказать, что он никак не сможет вам помочь…
— А вот это, — раздельно произнес Уолдо, — решать только мне.
— Ладно, — с сомнением произнес Стивенс, — я попытаюсь.
— Надеюсь, у вас получится.
Стивенс перезвонил через полчаса.
— Я не смогу привезти Рамбо.
— Вы просто ни на что не годны!
Стивенс покраснел, но сдержал гнев.
— Не будем переходить на личности. Он исчез. До больницы его не довезли.
— Что?
— Это самая невероятная часть истории. Его увезли на специальных носилках. Он был прикручен к ним так, словно на него надели корсет. Я сам видел, как его привязывали. Но когда они приехали, оказалось, что его нет. Санитары говорят, что все жгуты, которыми его привязали, остались на месте.
— Бред! Этого не может быть, — начал было говорить Уолдо, но Стивенс прервал его.
— Я не рассказал ещё и половину того, что произошло. Я сам очень хотел поговорить с ним. И внимательно осмотрел всю его лабораторию. Вы знаете о том комплекте декальбов, которые свихнулись… ну, те, которые были заколдованы?
— Знаю.
— У Рамбо есть второй комплект, который ведет себя точно так же!
В течение некоторого времени Уолдо молчал, затем медленно произнес:
— Доктор Стивенс…
— Да?
— Я хочу поблагодарить вас за предпринятые усилия. Пожалуйста, пришлите мне оба комплекта декальбов немедленно. Сюда.
Сомнений больше не оставалось никаких. Как только он увидел их собственными глазами, понаблюдал за необъяснимыми движениями антенн, подверг их всевозможным тестам, Уолдо был вынужден прийти к выводу: он столкнулся с новым явлением. Явлением, о котором не имел ни малейшего представления и закономерности которого были ему неизвестны. Если только они вообще существовали…
Уолдо был честен сам с собой, когда видел то, что видел. А он видел, что новое явление нарушило все закономерности. Те закономерности, которые он считал существенными и незыблемыми. Те, которые раньше не имели исключений. Он признался себе, что первоначальные сбои в работе декальбов нужно рассматривать как чудовищное попрание законов физики. Как и необычное поведение «заколдованных» декальбов. Разница заключалась в том, что один из феноменов можно было наблюдать, а другой — нет.
Вполне очевидно, доктор Рамбо обнаружил то же самое. Уолдо рассказали, что доктор пришел в невероятное возбуждение, только взглянув на странное поведение рецепторов де Кальба.
Уолдо было жаль, что доктор Рамбо исчез. Рамбо-сумасшедший произвел на него гораздо более глубокое впечатление, чем Рамбо в трезвом уме. Очевидно, он обладал все-таки некоторыми способностями, раз обнаружил что-то. Уолдо вынужден был признать, что Рамбо за это время выяснил гораздо больше, чем он сам, но это довело его до сумасшествия.
Уолдо не боялся, что опыт Рамбо, каким бы он ни был, может отразиться на его собственном рассудке. И эта самоуверенность была полностью оправдана: параноидальных склонностей Уолдо было как раз достаточно, чтобы защититься от влияния недружелюбного мира. Они давали ему возможность приспосабливаться к таким ситуациям, которые невозможно было перенести. Однако эти склонности были не более паталогическими, чем мозоль или приобретенный иммунитет.
По крайней мере, оказавшись в какой-нибудь нестандартной ситуации, он был гораздо хладнокровнее, чем большинство его современников. Уолдо как будто был рожден для несчастий. Дом, в котором он жил, — яркое свидетельство терпения и бесстрашия, с которыми Уолдо побеждал мир, так и не сумев к нему приспособиться.
Иногда ему казалось, что он исчерпал все возможности в исследовании странных изгибов металлических антенн. Рамбо был недосягаем и ответить на вопросы не мог. Очень хорошо, значит, остается только один человек, который знает об этом больше, чем сам Уолдо. Его надо найти. Уолдо снова позвонил Стивенсу.
— Что-нибудь слышно о Рамбо?
— Ни слова, ни звука. Я начинаю думать, что бедняга мертв.
— Возможно. Этот знахарь, друг вашего заместителя… Его фамилия Шнайдер?
— Грэмпс Шнайдер.
— Да, правильно. Не могли бы вы организовать нам разговор?
— По телефону или вы хотите его увидеть лично?
— Мне бы, конечно, хотелось, чтобы он приехал сюда, но я понимаю, что он стар и немощен. Может оказаться, что он не в силах оторваться от Земли. А если у него боязнь открытого космического пространства или невесомости, какой от него здесь будет толк?
— Я узнаю, что можно предпринять.
— Очень хорошо. Изучите проблему. И еще, доктор Стивенс…
— Да?
— Если окажется, что разговор может проводиться только по телефону, организуйте доставку аппаратуры со стереоизображением. Я хочу видеть все максимально полно и при наиболее благоприятных условиях.
— О'кей.
— Только представь себе, — сказал Стивенс Маклеоду, когда канал связи отключился, — «Я — Великий» заботится о чьем-то удобстве.
— Толстяк, видно, заболел, — решил Маклеод.
— Очень похоже. Однако это больше касается тебя, чем меня, Мак. Пошли со мной. Поедем в Пенсильванию.
— А как насчет работы?
— Скажи Карузерсу, пусть выкручивается сам. Если что-нибудь тут взорвется, мы все-равно ничем не сможем помочь.
Стивенс появился на экране в конце дня.
— Мистер Джонс, — начал он…
— Да, доктор?
— То, о чем вы просили, невозможно выполнить.
— Вы имеете в виду, что Шнайдер не может приехать во Фрихолд?
— Именно это, но еще и другое: вы не можете с ним поговорить по видеофону.
— Он, что — мертв?
— Нет. Я хотел сказать, что он не будет разговаривать по видеофону ни при каких обстоятельствах. Ни с вами, ни с кем-либо еще. Он сказал, что ему очень жаль, но он органически не переносит ничего подобного: ни камер, ни видеокамер, ни телевизоров. Список можно продолжить. Он считает их опасными. Боюсь, он от своих предрассудков не откажется.
— Как посол, доктор Стивенс, вы оставляете желать лучшего.
Стивенс посчитал до десяти, затем ответил:
— Уверяю вас, я сделал все, что было в моих силах, пытаясь выполнить вашу просьбу. Если вы не удовлетворены качеством моего сотрудничества, могу вам предложить поговорить с мистером Глисоном, — и он выключил связь.
— Думаю, вам хочется свернуть ему челюсть, — мечтательно заметил Маклеод.
— Мак, иногда ты читаешь мысли.
Уолдо попытался добиться своего еще раз, через своих агентов, но получил точно такой же отказ. Ситуация для него была почти невыносима. Прошли многие годы с тех пор, как он впервые не смог купить человека, запугать, обмануть или, по крайней мере, убедить. Купить — не удалось. Инстинктивно он понимал, что Шнайдером не может двигать жадность. А как можно запугать или обмануть человека, которого нельзя увидеть и с которым нельзя поговорить?