Ты, я и Гийом - Диана Машкова

– Но моя семья категорически против. Пойми, я не могу наплевать на маму – для нее это будет смертельный удар.

Все. Надежда оборвалась. Ухнула вниз с громадного, уходящего верхними этажами в облака, небоскреба. Неужели и на этот раз не разобьется вдребезги?! Живучая тварь. Да сдохнешь ты наконец?!

– Почему? – прошелестела я одними губами, заранее зная ответ.

– У тебя муж. И его ребенок. – Мне показалось, что Артем уже сам смертельно устал от внутренней борьбы и этих размышлений. От отсутствия свободы, от чувства долга перед семьей. В глазах его читались беспомощность – такая же, как у меня, – и серая печаль. Здорово же мы оба притворялись друг перед другом, скрывая свои самые глубокие, самые тяжелые чувства!

– С мужем все кончено, – по инерции я что-то объясняла. – Я тебе рассказывала – у него другая.

– Да. – Артем тяжело вздохнул. – Но есть же Катя. Мама говорит…

– Артем! – Я выкрикнула его имя так громко, что на нас обернулись. – Катя – ребенок. Милая, замечательная девочка, которой нет еще и трех лет! Ты помнишь себя в три года? Я не помню. И Катя вырастет и все забудет. Будет считать тебя настоящим папой. А твою маму – настоящей бабушкой! Ты знаешь, сколько людей в мире так живут?! И эти люди счастливы, а мы с тобой нет!

– Я не могу поступить так с мамой. – Он едва бубнил, словно превратившись в лишенного собственного разума зомби. – Она сказала, что сойдет с ума, если я только вздумаю жить с тобой.

Я не верила своим ушам. Надо же, чудная, интеллигентная Маргарита Михайловна собралась сходить с ума по заказу! Чтобы доказать свою позицию собственному сыну. Чтобы решить за него не принадлежащую ей судьбу. А правильнее – судьбы!

– Я бы твоего ребенка с радостью воспитала, – сказала я, глядя Артему в глаза. Не было у меня ни навыка, ни желания для ответного шантажа. – И мама моя тут ни при чем.

Мы сидели молча и пили свое ставшее вдруг прогорклым пиво. Потом Артем проводил меня до Сережиного дома, но подниматься не стал. Я, не оглядываясь, закрыла за собой подъездную дверь и, не в силах взять себя в руки, разревелась.

Глава 3

Утро следующего дня начиналось нервно. С такой тщательностью я, кажется, никогда еще никуда не собиралась. Даже на защиту. Из дома вышла заранее – боялась опоздать и, как выяснилось, не зря: добрых пятнадцать минут я блуждала в лабиринтах подземных переходов станций «Тверская», «Пушкинская», «Чеховская» и никак не могла сообразить, где нужно выбраться на поверхность. Так что в результате еще больше извелась. После вчерашнего разговора с Артемом я вообще стала раздражительной и каждую секунду готова была взорваться.

К нужному подъезду в Трехпрудном я подбежала минута в минуту, торопливо нажала номер квартиры и кнопку «вызов» на домофоне. Ответа пришлось ждать невероятно долго. Прежде чем заспанный голос Уэнди произнес с несвойственной англичанам интонацией, нараспев «да-а-а?», я успела прийти в отчаяние, набрав код домофона уже пять раз. Наконец дверь открыли.

В квартире царил какой-то невообразимый беспорядок – журнальный столик перед белым диваном был заставлен пустыми бутылками и грязными тарелками, на которых слиплись и ссохлись остатки неподдающейся определению еды, сам диван украсился розовыми, судя по всему, винными пятнами, а бумаги, какие-то графики и планы, были разбросаны по всему полу. Поверх этой груды макулатуры красовался разлинованный и испещренный разноцветными рунами (и у кого это, интересно, такой корявый почерк?) огромный лист ватмана. Уэнди сжала пальцами виски и хмуро пояснила: «Мы тут вчера работали допоздна. А это… – она кивнула головой на ватман, – план встреч на ближайшие две недели. Если хочешь – посмотри». После этого она, шаркая по паркету мягкими тапочками, удалилась – поднялась в свою спальню. Я еще раз огляделась. Первой реакцией было желание организовать уборку – убрать со стола, выкинуть бутылки, вымыть посуду. Но я вовремя себя остановила: не хватало только стать няней для этих переросших детей. Пусть сами о себе заботятся. Я сняла пиджак, повесила его на спинку стула и села на колени перед ватманом.

Так, на сегодня – четверг восемнадцатое апреля (господи, ну кто так пишет, с трудом можно хоть что-то разобрать) – в 14:00 – мясокомбинат «Черкизовский», а в 18:00 – министр Пужанов. Уже страшно. Завтра пока пусто. Суббота – выходной, а в воскресенье на 10:00 – губернатор Московской области. Понедельник начинается с компании «Конти» – понятия не имею, что это такое и чем люди занимаются, на вторник – авиакомпания…, название невозможно разобрать. Бог ты мой, а я, кроме слов «аэропорт», «самолет» и «пилот», вообще ничего из этой области по-английски не помню. На следующий день – МТС и потом что-то еще, кажется, Campina.

Дальше я читать не стала. Информации и так получила больше, чем нужно. Хотелось сбежать, пока не поздно, и не позорить себя перед всем честным народом, но я отчетливо понимала, что не имею права так поступить. И всячески пыталась пресечь зародившуюся было панику. «Назвался груздем – полезай в кузов», – твердила я про себя старую пословицу, которая услужливо всплыла в мозгу. А чего я, собственно, ждала? Что возьмут на работу и станут платить деньги просто так, только за факт моего присутствия?! Нет, конечно. И в мыслях не было. Поэтому план действий такой – что поймем, переведем. Что не поймем – придумаем. Главное – нельзя молчать, демонстрировать замешательство и неуверенность. Я все знаю, я все могу! Я должна научиться зарабатывать деньги, чтобы устроить свою жизнь – забрать из Казани Катю и доказать родителям Артема, как сильно они во мне ошибались. Да и ему. Пусть убедится наглядно, кого именно он потерял из-за своей нерешительности, страха и убийственного «нельзя-расстроить-маму»!

Я села за стол, порылась в книгах, которые громоздились на широком подоконнике, нашла среди них русско-английский словарь и уткнулась в него. Так, нужно выучить все виды мяса – говядина, баранина, свинина; подумать, что они там производят на «Черкизовском» – колбасу, сосиски, консервы, полуфабрикаты; и вообще представить себе, что это за бизнес такой! Какие могут понадобиться слова?!

В десять явилась Света и удивленно спросила, чего я так рано приперлась. Я не ответила – очень волновалась перед интервью. Все прочие мысли, к огромному моему облегчению, вылетели из головы. И я, надеясь извлечь из Светы хоть какую-то для себя пользу, начала приставать к ней со своими расспросами. Но она, похоже, была не в духе. Единственное, что удалось из нее выудить, – это имя президента концерна, Бабаев Игорь Алексеевич. Именно к нему мы и должны были ехать на встречу. Я повторила несколько раз про себя незнакомые имя и отчество, чтобы отскакивало от зубов, и снова углубилась в словарь.