Выстрел на Большой Морской - Николай Свечин

— Понятно… Но удивляет другое: зачем Римеру вас преследовать и даже желать вашей смерти? Для чего он вообще пытался спасти Дубяго от арестования? У них есть какие-то общие чёрные дела?

— Несомненно. Рупейто-Дубяго — его средство воздействия на противников. Наверняка за ним с колбасником стоят кровавые злодейства, совершённые по указке Римера. Иначе не стал бы тайный советник защищать эту парочку столь настойчиво и откровенно. И ведь почти получилось! Карл Карлович ошибся только в одном: недооценил Лыкова. Наша сыскная полиция вряд ли бы нашла Московского Баранчика с его фиделькой, когда те легли на дно. А что есть человек, способный безбоязненно прочесать все притоны обеих столиц — этого они не могли предположить.

— И всё равно это не объяснение, — упрямо возразил Алексей. — То, что случилось — уже дело прошлое. Римеру лучше его не ворошить, внимания к себе не привлекать и пытаться только спасти Дубяго. Например, устроить ему побег, если так важно сохранить их общие тайны. Но для чего убивать Благово? Дело-то закрыто.

— Благово говорил о нём с государем.

— И это ничем не кончилось!

— Всё равно Благово опасен. Он ничего не забудет и может начать вредить. Собирать сведения, распространять слухи среди коллегов, искать сильных союзников. И в один прекрасный момент, когда ситуация позволит, нанести удар. Благово опасный противник, поэтому надёжнее будет убить его.

— Значит, они с Шульцем не отстанут?

— Не отстанут. Пока не добьются своего.

— А вот это хрен! — сдвинул брови Лыков. — Есть такая идея…

На следующее утро Благово вышел из дому в обычное время и двинулся на службу. В тридцати саженях сзади, одетый в статское, за ним фланировал майор Закс-Гладнев. Бывший полицмейстер Нерчинского каторжного района, он был переведён, по рекомендации Лыкова, в распоряжение столичного градоначальства. В Петербурге Александр Витальевич окончательно избавился от забайкальской сонливости и обещал вырасти в очень толкового полицейского офицера. Особенно же переезду в столицу была рада его жена… Закс-Гладневу уже подготовили место участкового пристава Казанской части — одной из самых «боевых». Пока же, в ожидании назначения на должность, он охотно согласился покараулить Благово.

По другому, левому берегу Фонтанки параллельно этой парочке и с той же скоростью двигался Лыков. Он должен был выйти на Симеоновский мост одновременно с Павлом Афанасьевичем и зайти предполагаемому террористу со спины.

И, наконец, возле церкви Святых Симеона и Анны, также переодетый в партикулярное платье, дежурил Фёдор Кундрюцков. Месяц назад он закончил кадр Полицейского резерва, получил чин младшего городового и свой первый пост на углу Большого и Малого Казачьих переулков. Но через несколько дней его увидел случайно проезжавший мимо градоначальник генерал Грессер. Восхитившись монументальной статью нового городового, он приказал перевести его на более ответственный пост — к Аничкову дворцу, любимому государем. Так что, карьера Фёдора началась весьма удачно. Сейчас Благово выпросил его у Грессера на несколько дней «для проведения секретной операции». В задачу Кундрюцкова входил арест экипажа, поджидающего террориста.

Ловушка распахнулась — но захватила пустоту. На Симеоновском мосту действительного статского советника в этот раз никто не поджидал. То же самое повторилось и на следующий день. Благово сказал своим телохранителям:

— Всё! Хватит караулить мою никчёмную особу. Видать, я начал выживать из ума и наблюдать то, чего и не было…

— Нет, — возразил Лыков. — Они повторят свою попытку на четвёртый день, по старому бандитскому обычаю. Но и завтра мы будем на месте!

Коллежский асессор оказался прав. Когда послезавтра он проходил мимо Фонтанного дворца Шереметьевых, то ещё оттуда заметил одиноко стоящую на Симеоновском мосту мужскую фигуру. Подошёл поближе, примотрелся. Высокий мужчина с сивыми усами на жёлтом лице, и так же курит. Сбрил бороду и сменил суконную шинель на ватный макинтош — думает, его не узнают!

С другого берега на мост ступил Благово. Вот он приближается к курильщику… Вот, так же, как и в прошлый раз, окурок брошен в Фонтанку… Когда до Павла Афанасьевича осталось три шага, желтомордый повернулся к нему лицом и выхватил револьвер. Тут сзади подошёл Лыков, схватил его за плечи и отобрал оружие.

— Что это у тебя за штука интересная? Дай-кось я посмотрю.

Незнакомец обмер от неожиданности, но тут же в его левой руке появился нож.

— Экой ты настырный! — подивился Лыков; отобрал и его. Выбросил трофеи в Фонтанку, потом схватил террориста одной рукой за ворот макинтоша, перенёс через перила и подвесил над рекой. Тот совсем растерялся и задрал вверх перекошенное от страха лицо.

— Давай так, — доверительно сказал ему Алексей. — Я буду задавать тебе вопрос, всегда один и тот же. Как только ты не ответишь или соврёшь, стану отгибать палец. И так до правдивого ответа — или твоей смерти. Учти, пальцев всего пять. Начнём. Кто тебя подослал?

— Пошёл к чёрту! Немедленно подними меня обратно!

Лыков отогнул мизинец.

— Вторая попытка. Кто тебя подослал?

— Вытащи меня наверх, сволочь!!

Коллежский асессор оттопырил безымянный палец.

— Слушай, я, конечно, парень сильный, но даже я не сумею удержать тебя двумя пальцами. Так что у тебя последняя попытка. Последняя! Ну? Кто тебя подослал?

— Шульц, сенатор Шульц!

— Вот давно бы так, — удовлетворённо кивнул Лыков и поднял террориста на мост. Тут сзади подъехал Фёдор Кундрюцков в лёгкой одноколке; в ногах у него лежал возница.

Лыков с пленником, Благово и подоспевший Закс-Гладнев набились в экипаж и поехали в департамент. Там Павел Афанасьевич с благодарностью отпустил своих добровольных помощников, а сам, вместе с Алексеем, принялся за допрос.

Желтолицый усач оказался известным убийцей, находищимся в розыске, по кличке Вовка-Белотел. Сообразно кличке, он был родом из Ярославской губернии.[134] Прославился налётом на стереотипню Бялобжесского, при котором убил трёх человек. Скрывался от полиции в пещерах за Горячим полем. Через нескольких посредников на него вышел сенатор Шульц и предложил десять тысяч за убийство Благово. Пояснил: это тайная воля «самой верхушки» и ловить Белотела станут больше для вида, но всё равно после акта лучше уехать из столицы.

Вовка дал точное портретное описание Шульца и опознал его по светокопии.[135] Благово с Плеве поехали к министру. Граф Толстой долго тёр нос, сморкался и брюзжал, но всё же был вынужден поговорить в телефон с министром юстиции Набоковым. Тот пригласил всю компанию к себе, и в Шуваловском дворце[136] состоялось секретное совещание.

Конечно, об аресте сенатора не могло быть и речи. Известно, что уголовные часто оговаривают в своих показаниях различных влиятельных лиц с целью запутать следствие. Но здесь попытка покушения на вице-директора Департамента полиции, чиновника четвёртого класса и камергера! Кроме того те, кому положено, знали, что именно этот человек провёл блестящую агентурную операцию под шифрованным названием «Между Амуром и Невой». Чем в очередной раз обратил на себя благосклонное внимание государя… В конце концов, было решено очень вежливо опросить (но не допросить!) тайного советника Шульца. Задать ему несколько вопросов при полном уважении к его сановному статусу…

Видимо, у бывшего управляющего Третьим отделением остались-таки свои люди в Департаменте полиции. Когда в 1880 году отделение было упразнено, из 42 чиновников, состоящих в его штате, во вновь созданный департамент было принято только 17 человек. Кто-то из них и предупредил Шульца. Когда следователь прибыл к нему на квартиру, лакей сообщил, что барин недавно ушёл в Соболевские бани, что по Мойке у Красного моста. Настырный следователь отправился по указанному адресу и обнаружил сенатора мёртвым. Со вскрытыми венами тот лежал в ванне «дворянского» номера ещё тёплый…

Вечером этого насыщенного дня Благово сказал Лыкову:

— Ример соскочил с крючка. Шульц унёс его имя с собой в могилу. Пока он затаится, а когда всё забудется, то нанесёт новый удар. Будь теперь всегда настороже!

На другое утро тайный советник Ример, сидя у себя дома, получил от рассыльного письмо без обратного адреса. Вскрыл конверт и прочитал:

«Если ещё хотя бы раз с Павлом Афанасьевичем Благово случится нечто, подобное вчерашнему, ты покойник. Наведи обо мне справку и поймешь.

Лыков».

Примечания

1

60 сантиметров.

2

Старый домашний способ лечения простуды: на растёртую нашатырём грудь больному клали лист плотной т. н. «сахарной» бумаги и топили на неё свечной воск. Кстати, очень хорошо помогало…