Колдовской мир - 3: Полет мести - Андрэ Нортон

Пира покачала головой.

— Но как это возможно, леди? Фальконеры такие, какие они есть. Они не изменят своих обычаев. Их страх слишком силен, а со временем к этому добавились и иные соображения.

— Но мне кажется, они постепенно меняются с тех пор, как потеряли свою крепость. Теперь им приходится надолго поступать на службу, больше времени находиться среди других людей. Они не глупы, и все, что они видят, производит на них определенное впечатление. Те, кто служит у меня, никогда не сталкивались с неуважением, а в Морской Крепости почти все работы выполняются женщинами, потому что война и эпидемия погубили большинство наших мужчин. Мы старались уважать обычаи фальконеров, но взаимодействие все равно неизбежно.

— Ты веришь, что они готовы осесть, как все остальные? — презрительно спросила Пира.

— Нет, конечно, нет. Это в больших масштабах невозможно еще в течение нескольких поколений, если вообще когда-нибудь станет возможно. — Глаза Уны сузились. — И я не уверена, что это было бы наилучшим выходом для мужчин и женщин. Женщины в этих деревнях тоже долгие века живут своей особой жизнью. Они тоже могут не увидеть преимуществ обычной жизни для своих дочерей и внучек. Той жизни, которую женщины ведут во всех частях мира.

С другой стороны, новое Гнездо может послужить наилучшим, если не единственным способом продолжить тот процесс, который уже начался.

Целительница нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Подумай! Деревни постепенно гибнут, по мере того как все больше и больше женщин уходит из них, чтобы жить нормальной жизнью. Многие удовлетворятся тем, что будут растить сильных сыновей и прекрасных дочерей, но что станет с теми, кто принесет с собой свое мастерство? Целительница всегда встретит приветливый прием, ткачиха и белошвейка тоже. Но как будут приняты женщины кузнец или плотник? Как их примут жители Эсткарпа? А также женщин, которые выращивают и тренируют лошадей? А разводят коров, а не просто доят их?

— Я знаю, о чем говорю, Пира. Обстоятельства заставили меня выйти далеко за рамки той роли, которую обычно играет леди долины.

— Так поступали многие.

— Да, в те времена, когда Псы терзали Высокий Холлак, но когда они потерпели поражение и мужчины вернулись домой, большинство женщин снова заняли свое привычное место. Мой отец вернулся безногим и не мог пользоваться правой рукой. Он вынужден был положиться на мою маму и на меня, а позже только на меня, чтобы справляться с управлением Морской Крепостью. Потом болезнь унесла и его, и моего мужа, и я стала правительницей долины. Соседние лорды научились уважать мои способности, но большинство по-прежнему считают меня кобылой, ушедшей со своего пастбища.

— Возможно, в твоих словах есть правда, — продолжила после недолгого молчания Пира, — но подумай и о других ситуациях. Большинство наших деревень не страдает от посещения мужчин. Правда, эти посещения не приносят радости ни мужчинам, ни женщинам, но воинам нужны сыновья, а их временным подругам — дочери, и то, что происходит, совершается без насилия. Большинство деревень держит у себя мальчиков до пяти-шести лет, и они редко подвергаются насилию. Только когда рождаются уроды.

Но бывают исключения. Мужчины иногда буквально насилуют женщин. Мальчиков они забирают в годовалом возрасте, а женщин и их потомство убивают по своей прихоти. С такими никто не хочет связываться.

— Капитан рассказывал мне об этом, — мрачно сказала Уна. — Он объяснил, что каждая деревня относится к определенной колонне, и обычно фальконеры не бывают грубы. Даже перед падением Гнезда, когда необходимость увеличения численности своего народа заставляла их выходить за пределы привычных районов, за ними внимательно наблюдали, чтобы предотвратить насилие, о котором ты говорила. Он сам видел, как фальконер напал на девушку только потому, что ему не понравился цвет ее волос. Командующий фальконеров лично обезоружил его и приказал увести, а девушку велел отправить домой и не трогать ее, потому что она была очень молода и потрясена случившимся.

— Ты хочешь, чтобы и остальные подвергались такой же опасности?

— Такая власть над жизнью других людей должна кончиться. Она уже почти кончилась — из-за сокращения и даже исчезновения самих деревень. К тому же я сомневаюсь, чтобы такие люди согласились жить в новом Гнезде. Судя по словам капитана, большинство из них слишком привыкли к прежним обычаям.

— Вплоть до того, что готовы скорее погибнуть, чем изменить их?

— Да. — Глаза Уны потемнели. — Я только надеюсь, что они не сумеют переманить на свою сторону большую часть людей. Если им это удастся, капитан за свой план будет отвергнут, лишен командования и дружбы своих товарищей.

Пира смотрела на нее.

— Он ведь не останется без места, так? Большинство решит, что обладание двумя долинами гораздо предпочтительней судьбы наемника.

Владелица долины вздрогнула.

— Большинство — это не фальконеры! — отрезала она. — У фальконеров в жизни нет ничего важнее дружбы с теми, кто их обучал и с кем рядом они сражались. И еще дружбы с их крылатыми товарищами. Не знаю, сможет ли чужая земля и отношения с людьми других народов восполнить потерю этой дружбы, если фальконер будет опозорен и изгнан.

Она сжала край стола, так что побелели пальцы.

— Это хороший и гордый человек. Я не хочу видеть, как он потерпит поражение, как станет жалок в глазах тех, кто понимает его замысел. — Уна пристально посмотрела на Пиру, глаза ее словно превратились в копья. — А что касается твоего намека, то мы обе женщины, а не девушки с мечтательными глазами… Об этом не стоит говорить, даже думать, возможно ли это в реальности. Он не мальчик, который отвечает только за себя, за свою лошадь и своего сокола. Если хоть одно слово дойдет до его командира и других товарищей до нашего приезда, все надежды рухнут навсегда, а он в их глазах превратится в бешеного пса. Что бы я ни чувствовала по отношению к нему, я не могу рисковать и так поступить с ним.

— Конечно, нет, — согласилась Пира. — Прошу прощения, леди. Я говорила, не подумав как следует. Очевидно, что вы привязаны друг к другу, очевидно и твое беспокойство и предельная осторожность. Прежде всего у меня не было права поднимать этот вопрос — в разговоре с тобой или с кем-то еще.

— Мы часто говорим то, что не следует, когда защищаем близких, — спокойно продолжила Уна. — Ты ведь сама из народа фальконеров, Пира?

Лицо целительницы застыло и превратилось в маску.

— Ты шутишь, но невесело, — предупредила она.

— Каждый народ имеет свои приметы, и фальконеры больше других, потому что долгое время производили потомство только в ограниченном кругу. Несмотря на эти высокие шлемы, я хорошо их изучила. У тебя те же черты лица, хотя, конечно, ты женщина.