Орчиха в свадебной фате - Соня Мишина

Признание его силы и неведомых мне заслуг польстило мужчине и явно подняло настроение.

Зато я засомневалась, что хочу отправиться в поход со всеми этими… магваррами. Лучше бы мне одной было идти. Ну, или с маг-артами и родичами-орками. Но нет же, свалились «великие и ужасные» на мою рыжую голову!

Только я так подумала, как муж, наконец, вспомнил о моем существовании.

— Вот видишь, Барбра, ― обернулся он ко мне. ― Лучшие маги-воины королевства готовы поддержать твое начинание! Ты ведь рада?

Угу. Счастлива несказанно. Всю жизнь мечтала по лесам-болотам за живыми стогами сена гоняться в компании надменного эльфа и гневливого мага-разрушителя, чтобы отобрать у злобных дикарей осколок иномирной стекляшки!

Понимая, что мой голос мне по-прежнему не принадлежит, я кивнула, делая вид, что соглашаюсь со словами Алаира, а потом поскребла коготками себе по горлу ― попыталась намекнуть мужу, что нуждаюсь в помощи. Однако Алаир моего намека не заметил, решил, что я просто почесываюсь и, игриво проведя по моей щеке пальцем, кивнул мне на вновь наполненную тарелку:

— Это королевские профитроли! Отведай их, Барбра! Уверяю: такого лакомства тебе больше нигде попробовать не удастся!

Профитроли так профитроли. После бульона мой аппетит не на шутку разыгрался, а что до голоса ― так никуда не денется остроухий целитель. Вернет! Не мог же он мне, жене своего друга и королевского воспитанника, всерьез вред причинить?

Обеденный прием занял еще часа полтора. За это время никаких особых происшествий больше не случилось. Возможно, потому, что противный элай Тейшериэль не спешил возвращать мне возможность разговаривать. Зато мужчины общались вовсю! Обсудили маршрут нашего будущего похода, распланировали остановки и ночевки, решили вопросы с транспортом, экипировкой и питанием. В общем, хоть сразу после обеда в путь!

…Но отправку назначили на раннее утро следующего дня.

А сразу после обеда его величество отпустил любимого воспитанника со словами:

― Что ж. Указания по подготовке вашего похода я передам секретарю. Он все организует. Маг-артов я попрошу спеть и сыграть нам, потешить моих гостей и усладить их слух. А вы с Барброй идите, прогуляйтесь по саду ― после обеда полезно. И, Алаир, присматривай за супругой, чтобы с дорожек не сходила. Ты-то все секреты сада знаешь, а она ― нет.

― Так и сделаю, отец, ― поклонился королю мой супруг. Подал мне руку.

Я невольно приняла ее, и тут же оглянулась на эльфа. Он, похоже, забыл о заклятии молчания, которое наложил на мое горло, и даже не глядел в мою сторону. Вместо этого, откинувшись на спинку стула, с задумчивым наслаждением потягивал какой-то незнакомый мне напиток из кубка.

Я начала вставать и, будто случайно, задела эльфа локтем. Питье выплеснулось из кубка ему на грудь. Он подавился, закашлялся, развернулся. Уставился на меня, надменно вскинув брови. Я демонстративно провела ребром ладони по горлу, сама не зная, чего в моем жесте больше ― требования снять заклятие или угрозы, что эльфу несдобровать.

Эльф все понял. Поднялся, направился к выходу вслед за мной и Алаиром, который пообещал мне на ухо, что обязательно спросит, для чего мне понадобился его остроухий друг. Его величество Эквит проводил нас задумчивым взглядом, но останавливать и задавать вопросы не стал.

Алаир провел меня и Тейшериэля через пару коридоров, сдвинул неприметную панель в стене и втолкнул нас одного за другим в небольшую скудно обставленную комнатушку.

― Ну а теперь рассказывайте, что у вас за тайны, и когда они появиться успели? ― потребовал грозно.

Я беспомощно взглянула на эльфа.

― Послушай, друг. Это не то, что ты думаешь. Постарайся сейчас не нервничать и не мешать мне, ― заявил тот и потянулся пальцем к моим губам…

Я подалась навстречу ― очень уж не терпелось вернуть себе возможность разговаривать!

Алаир тут же зарычал. Громко, раскатисто ― совсем как б-ракон! Из его ноздрей вырвались струйки дыма. Плечи и шея мужа напряглись так, что проступили все мышцы! На виске запульсировала жилка.

― Мне кто-нибудь объяснит?.. ― начал он еще более требовательно, чем раньше.

…И в этот момент пальцы эльфа легли на мое лицо: два пальца слева от носа, два ― справа, а большой палец оказался у меня под подбородком. Разумеется, ни на какую ласку этот жест похож не был! Наверное, только это и остановило трибуна Виатора от нападения на собственного друга.

― …Да что вы творите, оба?! Я хочу знать, что все это значит! ― договорил он ревущим басом и сделал паузу, чтобы вдохнуть поглубже.

― Пальцы убираю, заклятие снимаю! ― пробормотал скороговоркой элай Тейшериэль сквозь зубы и провел пальцами по моим щекам, словно стягивая с меня тканевую маску. На рев Алаира он и бровью не повел!

Зато, как только ладонь эльфа оторвалась от моей кожи, у меня в горле что-то щелкнуло, и я громко, в голос икнула!

― Ик! А-а-а! ― протянула я, проверяя, точно ли мой голос снова принадлежит мне.

Голос повиновался, и это было такое счастье, что я даже забыла, что собиралась накинуться на целителя с кулаками!

― Слышу голос из прекрасного далека! ― пропела я, и ни разу не сфальшивила! ― Голос утренний в серебряной росе! Слышу голос, и манящая дорога…

― Кому что, а наемнице ― дорога! ― Эльф, который предусмотрительно отступил подальше сразу, как только провел процедуру снятия заклятия, желчно усмехнулся, но в его бледных глазах я впервые увидела тень, даже намек на тень какого-то теплого чувства в свой адрес. ― Неугомонное орочье племя! Ох, и набегаешься ты за своей женушкой, Алаир. Ох, нагорюешься. Помяни моё слово!

Муж тут же сграбастал меня в охапку. Выдохнул мне в волосы еще пару струек дыма и уже более ровно повторил вопрос.

― Итак, что это было?

На этот раз отвертеться и избежать ответа было невозможно. Но я, в кои-то веки, решила помолчать сама, без заклятий. Во-первых, потому что я ― не доносчица. Во-вторых — пусть эльф сам в своих злодеяниях признается и объясняется! А я понаблюдаю, как он перед другом, великим трибуном, будет оправдываться!

― Послушай, Алаир, ― убедившись, что я встревать не намерена, с тяжким вздохом протянул элай Тейшериэль. ― Ты ведь доверяешь мне?

― Мне не нравится такое начало, друг. Что ты натворил? ― В голосе моего трибуна снова зазвенели металлические нотки.

― Ничего непоправимого. И уже