Орчиха в свадебной фате - Соня Мишина

он тебе? Видно же и без того, что Барбра живая. Значит, сердце бьется! ― снова занервничал трибун, подступил ближе, встал так, что его колени прижались к моему боку.

― Алаир! Я и предположить не мог, что ты таким ревнивцем окажешься! ― Элай Тейшериэль явно взмахнул руками: я ощутила, как качнулся воздух от этого взмаха. ― Ты хоть в курсе, друг, сколько у пульса характеристик? Частота, высота, ритмичность, напряженность, наполненность… Более двух десятков, в общем. Да я по одному пульсу полсотни болезней определить могу!

― А гладить-то зачем? Вон, Барбре не нравится, как ты это делаешь.

Элай Тейшериэль, вероятно, сначала хотел возразить, но вовремя опомнился и вместо ответа закашлялся.

Ага! Задело зазнайку высокомерного, что не всем его прикосновения приятны?!

Услужливая Шейма тут же подскочила к эльфу со стаканом:

― Водички, господин целитель?

― Да тут не воды, тут чего покрепче придется выпить пару стаканов! ― в голосе эльфа прозвучало раздражение пополам с обидой. — Вот и соглашайся бесплатно работать!

Попив воды, он, однако, немного успокоился, снова пристроил ладонь мне на ногу и, видимо, наконец-то нащупал то, что искал. В смысле ― пульс.

― Так. Ну, сердце у твоей жены, Алаир, здоровое ― волу на зависть, ― помолчав немного, заговорил Тейшериэль. ― Кости крепкие, мышцы сильные, с пищеварением тоже все хорошо. И детей Барбра родить сможет, когда придет время. Кстати, подходящие для зачатия дни начнутся завтра.

― Что еще видишь? Я ведь рассказывал, какой приступ у жены наблюдал? ― Надо признать, муж и в самом деле был очень озабочен моим здоровьем. И утреннего небольшого обморока забыть все никак не мог.

Целитель озабоченность мужа если и не разделял, то сделал вид, что разделяет.

― Помню, конечно, помню, друг! Однако физических причин для приступа я не нахожу. Телом твоя орисса здорова полностью. Если какая беда и есть, то только в голове!

Это что? Эльф как бы намекает, что я на голову больная?!

Тут я не выдержала! Резко села, отчего примочки сами собой отвалились от лица. Уставилась на эльфа недовольно:

― Попрошу без…

— Вот теперь и в глаза могу заглянуть! ― обрадовался этот… этот остроухий гад. Развел, как ребенка! ― Ну-ка, ну-ка… хм…

Мы сидели и пялились друг на друга с самым серьезным и неприветливым видом. Я нарочно не отводила взгляд. Разозлилась и решила, что я не я буду, если отвернусь первая!

Эльфа мое недовольство вообще не интересовало. В гляделки он со мной играть не желал. Зато лучшего целителя королевства заинтересовало что-то другое. Он вгляделся в один мой глаз, в другой, потом в оба сразу. Свел к брови к переносице, поджал губы, покачал с недоумением головой и, так и не заметив моих попыток переглядеть его, отвернулся к Алаиру.

― Что-то с твоей женой не то, ― заявил мрачно. ― Тело ее считываю свободно, а вот в мысли заглянуть не могу. Они скрыты, туманом затянуты. Ни одного образа в ее памяти не могу углядеть из-за этой завесы, и саму завесу убрать не могу ― не слушается она меня. Будто кто-то намного более сильный, чем я, поработал.

― Более сильный, чем ты? Разве такие есть? ― не поверил своим ушам Алаир. ― Не пугай меня, Тэй! Кому могла понадобиться простая наемница?

― Видать, не такая уж и простая. Однако, в чем там дело, я тебе сказать, к сожалению, не смогу. Не пробиться мне через туманную завесу, которой окутан ее разум.

Муж, выслушав слова Элая Тейшериэля, схватил себя не за лысую голову, а за шею ― сцепил руки чуть ниже затылка, переплетя пальцы. Зажмурился, заскрипел зубами. Слов, чтобы высказать свои чувства, ему явно не хватало.

Эльф встал, поглядел на меня сверху вниз ― пристально, подозрительно, покачал головой и коротко вздохнул. Он тоже был недоволен результатами обследования.

И только верная подруга-музыкантша тихонько, но весьма выразительно хмыкнула из своего угла. Мужчины оба обернулись к ней. Алаир ― с мукой на лице, эльф ― с недобрым оскалом.

― Молчу-молчу! ― поспешила успокоить их Шейма медовым голосом. ― Вы, если закончили, так может, пойдете уже? Нам еще одеться к обеду нужно.

Целитель слегка пожал плечами и направился к выходу. Ему, похоже, и самому не слишком-то хотелось задерживаться в компании наемницы и маг-арта.

Алаир уходить не спешил.

Подошел к моему ложу. Наклонился. Уставился в мои глаза, будто пытаясь прочесть в них ответ на свои вопросы.

Произнес тихо, почти с мольбой:

― Барбра, ты мне ничего не хочешь рассказать?

Я быстро опустила голову, отвернулась, насколько могла, схватилась за поясок халата, которым укрыла меня Шейма.

― Нечего мне рассказывать! ― произнесла чуть более нервно, чем следовало. ― Ты правильно сказал, муж: я ― простая наемница, откуда мне знать, что там за чудеса элай Тейшериэль углядел, и откуда они взялись? Может, это потому, что я на поле боя под Эрпортом магический удар получила и пролежала без памяти с полуночи до рассвета?

― Ах, да! Магический удар! Это могло бы кое-что объяснить. Спутанность потоков… ― раздался от дверей голос эльфа. ― Но это не все, далеко не все. Придется еще подумать над этой загадкой, почитать записи наставников и осмотреть ориссу повторно через некоторое время.

Эльф еще раз окинул меня цепким взглядом, помахал в воздухе пальцами, будто разгоняя мошкару, и все-таки вышел.

Алаир, не разгибаясь, проводил его взглядом, а потом взял и уселся рядом со мной на ложе. Сгреб меня в охапку, усадил к себе на колени, прижал к груди.

― Барбра, поклянись, что ты правда не знаешь, кто поставил на твой разум заслон в виде тумана! ― попросил тихо. ― Клянись моей кровью, которая впиталась в твои жилы!

Тут мне врать не пришлось ― я и в самом деле не знала, могла только предполагать, кто над моей головой поколдовал. Или Дух Нового года, или Всевышний, в которого верят люди этого мира, или Ор, дух степей и отец Орочьего племени. А может, все трое? Кто их знает, вдруг они уже договорились между собой?

― Клянусь! ― уверенно ответила я.

Муж моему ответу не обрадовался.

― Я надеялся, что не услышу этого слова, ― пробормотал он тоскливо. ― Как мне защитить тебя, жена, от того, чего ни