Дом потерянных душ - Ф. Коттэм

— Вы вообразили себя жертвой. Вы прямо-таки испускаете миазмы жалости к себе, которые сгустились вокруг вас, словно аура…

Ситон ничего не сказал.

— …или нимб страданий вокруг святого мученика, если такой образ более подходит для ирландца.

Пол рассмеялся. Не мог удержаться. Ему заметно полегчало. Ощущение было такое, будто с него сняли путы.

— Откуда вы приехали?

— Прочитал о вашем случае.

— И что, там было прямо указано мое имя? В том отчете?

— Нет, конечно. На то и существует врачебная этика. Но отчет здесь ни при чем. Просто письмо от одного из психиатров, которых вы так упорно избегаете. Я предложил проконсультировать вас. Вашей матери тоже написали, и она любезно согласилась. И вот я здесь.

— Зачем?

Коуви поудобнее устроил в кресле свое грузное тело. Повертел так и сяк сигару и наконец пустил в потолок облачко дыма.

— У меня есть кое-какой опыт в области паранормальных явлений. Скажем так: я допускаю наличие потустороннего, возможность его влияния и последствий. По крайней мере, не отвергаю.

Ситон кивнул.

— Что скажете, Пол?

— Что вы хороший оратор, да еще какой. Для платных слушателей.

— Мне известно кое-что об истории дома Фишера, — заявил Коуви.

Ситон никому здесь не говорил, что побывал там.

— У вас, кажется, имеется информатор в лондонской полиции?

— Был. Боб Холливелл.

— Вот-вот. Сержант Холливелл счел своим долгом проследить ваш путь на остров Уайт по кредитной карте. Он связался по телефону с владельцем магазинчика в Вуттон-Крик, где вы брали напрокат велосипед.

Коуви произнес «велосипед» так, словно это было какое-то новое слово техники. Интересно, как тогда он должен воспринимать кредитные карты и телефоны? Судя по обхождению, Коуви наверняка чувствовал себя в своей тарелке среди кофеен, оперетты и экипажей. А еще Пола интересовал вопрос, обращался ли Боб в ходе предпринятого им расследования к Люсинде.

— Холливелл оказался весьма дотошным сыщиком. Он смог прийти к заключению, что именно интерес к Пандоре Гибсон-Гор и привел вас в дом Фишера. Мы полагаем, что проведенный там уик-энд и спровоцировал последующий срыв. Как только Холливелл установил цель вашего путешествия, он сразу сообщил об этом в лечебницу. Почему вы смеетесь?

— Когда-то дом Фишера был психушкой, — ответил Ситон, утирая слезы. — Я как-то забыл об этом. Мне просто пришло в голову: какая ирония судьбы.

— Вы ошибаетесь, — произнес Коуви. — Психиатрической больницы там никогда не было. Поскольку Фишер покинул это место, весной сорок седьмого года здание было выкуплено советом графства Гемпшир. Действительно, вначале предполагалось создать там приют для душевнобольных, но этого не случилось. Правда, подрядчики успели приступить к работам по реконструкции помещений под лечебницу, но вскоре они столкнулись с рядом непредвиденных сложностей, отчего весь проект забуксовал и в конце концов потихоньку сошел на нет.

— Каких сложностей? Проседание грунта? Вредные испарения?

— Не уверен, что вам стоит об этом знать, — ответил Коуви, изучая кончик своей сигары.

— Вы хотите сказать, что эти сведения могут вывести мой рассудок из равновесия? — снова рассмеялся Ситон. — Поздновато спохватились, доктор, черт вас дери!

— Архитектор из местных, которому доверили работы по реконструкции, был найден мертвым у подножия утеса, выходящего к Фрешуотер-бей. Тогда решили, что он оступился во время прогулки. Однако вслед за ним погиб инспектор: нанес себе смертельную рану из пистолета «люгер». По словам его жены, этот военный трофей он сам привез с фронта. Она имела в виду Великую войну,[67] а не только что закончившуюся. Возможно, это был просто несчастный случай. Возможно, он чистил заряженное оружие или баловался им от нечего делать.

— Не повезло бедняге, — заметил Ситон. — Особенно если учесть, что этот пистолет был у него уже тридцать лет.

— Вот именно, — кивнул Коуви, затягиваясь сигарой. — Затем, через неделю после трагической смерти, под скалой на объекте пропали двое строительных рабочих. Их обнаружили только спустя двое суток. Правда, их особенно и не искали, ибо решили, что эти двое ушли самовольно, как поступали в ту пору многие странствующие наемные работники. Они могли отправиться на поиски другой работы. Или лучше оплачиваемой, или с более удобным графиком, или поближе к дому. Их тела нашли в подвале, где у Фишера был целый лабиринт. Они висели рядышком на одежных крюках на стене бильярдной.

Ситона прошиб холодный пот. Мысль о подвале Фишера, с немыслимыми ужасами, невольно вернула его в Брайтстоунский лес. Он, как наяву, увидел сквозь редеющие стволы оранжевые солнечные блики на стеклах асимметричных окон башни.

— Я ни за что туда не вернусь, — сказал он.

Если Коуви и приписал это замечание на свой адрес, то даже виду не подал. Будто не расслышав слов Ситона, он невозмутимо продолжал:

— На этом проект психиатрической лечебницы был закрыт, и, по документам, дом Фишера остался в собственности совета графства. Однако, думается мне, вряд ли найдется человек, знающий, как подобную собственность использовать или извлечь из нее выгоду. По крайней мере, со времен Фишера таких не нашлось.

— Почему вы заинтересовались моим случаем? — спросил Ситон.

— Я интересуюсь паранормальными явлениями, — ответил Коуви.

— Вы это уже говорили.

— Судя по всему, Клаус Фишер тоже ими интересовался, хотя и преследовал при этом цели, отличные от моих. Как мне стало известно, он в своем имении в Брайтстоунском лесу под видом званых вечеров проводил специальные обряды. Все это продолжалось до тридцать третьего года, когда он внезапно исчез в неизвестном направлении. Сейчас, полвека спустя, можно сказать, что Фишер бежал из собственных владений, но семь лет, проведенные им в том доме, как мне кажется, отмечены бурной деятельностью, разумеется весьма своеобразной.

— Психиатры не верят в магию, — не сдавался Ситон.

— Значит, вы должны меня убедить.

— Это не входит в мои обязанности.

— И все же. Я хотел бы знать, что с вами случилось в те выходные.

— У меня нет желания с вами делиться.

— Но ведь вы можете и передумать, — пожал плечами Коуви. — Тот не меняет убеждений, кто не мыслит. Знаете, кто это сказал?

— Нет.

— Угадайте.

— Витгенштейн,[68] — сказал Ситон.

— Фредди Лейкер,[69] — улыбнулся Коуви.

Ситон, не выдержав, снова рассмеялся.

Он встречался с Коуви раз в неделю, и так в течение месяца. За четыре часовых сеанса Пол выложил ему все. Или, по крайней мере, ему так казалось. В конце месяца он согласился на сеанс гипноза. Коуви объяснил, что гипноз может помочь Ситону восстановить в памяти забытые подробности. Кое-что из увиденного и услышанного на острове, возможно, настолько поразило или напугало Пола, что он загнал это в глубь подсознания. Типичный случай среди тех, кто получил психологическую травму.