Портрет без сходства. Владимир Набоков в письмах и дневниках современников - Николай Мельников

Набоков, должно быть, чувствовал отвращение к книге… – Книга австралийского литературоведа Эндрю Филда «Набоков: его жизнь в частностях» (Field A. Nabokov: His Life in Part. N.Y.: Viking, 1977) действительно, вызвала у писателя резко негативную реакцию. Набоков поначалу охотно помогал биографу, но в то же время пытался жестко контролировать его работу. «Мой единственный долг, – писал он Филду 8 сентября 1972 г., – замечать промахи и пресекать бесплодные разыскания. Ваш единственный долг – показывать мне каждое слово и принимать все мои исправления фактических ошибок» (цит. по: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. М.: Изд-во «Независимая газета»; СПб.: Симпозиум, 2004. С. 723). После того как Филд продолжил «бесплодные разыскания» и отказался внести в текст поправки Набокова, отношения между героем и автором биографии испортились настолько, что целых три года, предшествовавшие выходу книги, они общались уже через посредничество адвокатов. Подробнее об этом см.: Бойд Б. Указ. соч. С. 728—739.

C. 155 «Страдания немолодого Вертера» (Мюнхен, 1962) – сборник стихов Владимира Александровича Дукельского (1903—1969), поэта, композитора, мемуариста, в 1920 г. вместе с семьей покинувшего Россию и в 1921 г. поселившегося в США (получил американское гражданство в 1939-м). Автор симфоний, кантат, ораторий и других произведений, относящихся к серьезной академической музыке, Дукельский добился известности (под псевдонимом Вернон Дюк, взятым по совету Джорджа Гершвина) как сочинитель популярных джазовых песен, композиций для бродвейских ревю и голливудских фильмов.

…насмешливо презрительное стихотворение (в отделе «сатиры и эпиграммы») о Набокове. – «Заметки читателя» (1961); опубликовано оно было не в «Страданиях немолодого Вертера», а в сборнике «Послания» (Мюнхен, 1962. С. 62—64). В качестве эпиграфа была предпослана слегка измененная цитата из английского издания автобиографической книги Набокова «Память, говори» (Speak, Memory. London, 1951): «But the author that interested me most was naturally Sirin… Among the young writers produced in exile, he turned out to be the only major one» («Но автором, более всего интересовавшим меня, был, конечно же, Сирин… Из всех молодых писателей, вылупившихся уже за границей, только он оказался крупной величиной» – в оригинале концовка фразы звучит иначе: «Был самым одиноким и самым заносчивым»).

Хотя зарифмованный антинабоковский памфлет и не блещет художественными достоинствами, он все же представляет несомненный историко-литературный интерес, поэтому привожу его полностью:

Он не выносит Пастернака,Томаса Манна и Бальзака;Пусть Пушкина и перевел,Зато невеждою нашел,Как это сделал Добролюбов.(Хоть, может быть, сравненье грубо,Мы карты выложим на стол.)«Поэт, но проза преплохая» —Вердикт Иванову. Мой свет!Ты, очевидно, забываешь,Что и талантливый прозаикНе обязательно поэт.

Хоть диагно´зы ставить рано(Мы предоставим их другим) —Как далеко твоим романамДо чудных «Петербургских зим»!.Наш автор, Галиной соперник,«Жар-Птицу» – был такой журнал —Стихами сладкими снабжалВ манере Щепкиной-Куперник.Поэт он был довольно плоский,Но наслаждался остолоп,Вкушая Сиринский сироп,И балалайки, и березки.

Писатель двинулся вперед;Тут, как у Андерсена в сказке(Хотя скорей – наоборот),Случилось странное: сюркот,Цепь золотая и подвязки —Все у него блестит, цветет.Вот скипетр, мантия, корона!И расступилась чернь и гольПочтительно, хотя смущенно:Все налицо – но где ж КОРОЛЬ?Пустое! Критик благосклонныйОб этом пикнуть не посмел.Во всем Набоков преуспел:Он – не в пример собратьям русским —Владел «с младенчества» французскимИ английским. Он захотелАналитической булавкойЗаполнить наскоро пробелМеж Генри Джеймсом, Прустом, Кафкой;Затем, о Сирине трубя,Влюбился в самого себя.В своем величии убог он:Он как Нарцисс, собой растроган,Свои лишь прелести любя.Он ворожит, ошеломляет,Словами – щедр, душою – скуп,И вещь любая оживает;Но человека он не знаетИ переделывает в труп —И все живое умерщвляет.…………………………….

Без всякой помощи, одинРазбил он камни преткновеньяИ до внушительных вершинДобрался, – вот, на свой аршинС каким торжественным презреньемВсех мерит сей венец творенья:Читатель – глуп, поэт – кретин.Всех развенчал глумливый барин;Сент-Бёв – и тот смешно бездарен(Как скуден выбор бранных слов!);«Вполне бездарны» – Григорович,Вольтер, Жанти-Бернар, Козлов;Мир – обиталище чудовищИ бесталанных дураков.Языков – третьестепенный,И пошляком арбитр надменныйПрозвал зачем-то Беранже.Приелось это всем уже,Сии заезжены дороги;Но от вельможных хронологийНам надо быть настороже.Везде щиты, гербы, чертоги,Дворцы блистательных мужей.Он предков подвиги смакует:«Какой-то» – «где-то» – «кем-то» был;Он слишком много протестует,Но лишь немногих убедил.Спесь не нужна аристократам,Не нужно девушке румян,Чернильница не сродна латам,Пиит не граф, а графоман.Почти был деду выдан титул,Князек Набок им не забыт;Все это белой ниткой шито —Каприз тщеславного пиита.Ему вся музыка претит,А композитора тошнитОт плохо вымытой Лолиты.

«…всё в жизни есть средство для ярко-певучих стихов…» — Цитируется стихотворение В.Я. Брюсова «Поэту» (1908).

C. 156 Червинская Лидия Давыдовна (1907—1988) – поэтесса, в своем творчестве стремившаяся к наиболее полному выражению эстетических принципов «парижской ноты». Художественное мировоззрение Червинской сформировалось под влиянием Г. Адамовича, что не могло не сказаться и на ее отношении к творчеству Набокова. Перу Червинской принадлежит отрицательная рецензия на пьесу «Событие» (см.: Классик без ретуши. С. 173—174).

Богословский Александр Николаевич (1937—2008) – литературовед, один из первых в СССР исследователей творчества Бориса Поплавского. В 1984 г. был приговорен Мосгорсудом к трем годам лагерей строгого режима «за распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй».

C. 157 Эмис Кингсли (1922—1995) – английский прозаик, поэт, критик; как и его корреспондент, поэт Филип Ларкин (1922—1985), входил в литературное объединение «Движение», участники которого выступали с критикой модернизма, считая его очередной стадией романтизма, губительной для европейской культуры и искусства. Как литературный критик Эмис проявил себя непримиримым набокофобом. Из-под его пера вышло три негативные рецензии на набоковские произведения: отрицательный отзыв на роман «Пнин» – «вялый, безвкусный салат из Джойса, Чаплина, Мэри Маккарти» (см.: Классик без ретуши. С. 340—341); «ворчалка» на английское издание «Лолиты», в которой он усмотрел «атрофию нравственного чувства» автора (Amis K. She Was a Child and I Was a Child // Spectator. 1959. № 6854 (November 6). Р. 635—636), а также пренебрежительный отклик на английский перевод «Приглашения на казнь»: один из лучших романов В. Набокова он расценил как «второсортное переложение Кафки» (More or less familiar // Observer. 1960. June 5. Р. 18).

…шибболет… – в английском языке библеизм «shibboleth» имеет множество значений, из которых в данном контексте наиболее близки следующие: 1) примета для опознания, особенность, которая позволяет определить принадлежность человека к определенному слою или касте людей; 2) тайный пароль (какой-либо секты или организации).

…малыш Мартин… – то есть сын Кингсли Эмиса, популярный писатель Мартин Эмис (р. 1949), страстный поклонник Набокова, который, как считают многие критики, оказал большое влияние на его творчество.

Бродский Иосиф Александрович (1940—1996) – поэт, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1986 г.; на Западе имя Бродского стало широко известно после суда над ним по обвинению в тунеядстве (1964 г.) и публикации судебной стенограммы в европейской и американской прессе. До вынужденной эмиграции Бродского из СССР Набоковы оказали ему материальную поддержку: через Карла и Эллендею Проффер, регулярно посещавших Советский Союз, переслали джинсы (в ту пору фирменные американские джинсы были дефицитом для рядовых советских граждан). В то же время Набоков без особого восторга отозвался о поэзии Бродского, в частности о поэме «Горбунов и Горчаков», которую в 1969 г. ему передал Карл Проффер. Со слов мужа Профферу ответила Вера Набокова: «…Спасибо за письмо, две книги и поэму Бродского. “Она содержит много прелестных метафор и ярких рифм, – говорит В. Н., – но испорчена неверными ударениями, недостатком языковой дисциплины и избытком слов вообще. Однако художественная критика была бы нечестной ввиду кошмарных его обстоятельств и страдания, звучащего в каждом стихе”» (цит. по: Звезда. 2005. № 7. С. 141). Проффер рассказал автору «Горбунова и Горчакова» о реакции Набокова, и «с этого момента», как полагает набоковский биограф Брайан Бойд, «Бродский начал отвергать Набокова» (Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. С. 776). Во всяком случае, в ряде интервью, данных уже в эмиграции, Бродский пренебрежительно отзывался о Набокове-поэте (хотя и перевел на английский набоковское стихотворение 1924 г. «Откуда прилетел? Каким ты дышишь горем?»). Например, в интервью 1980 г. С. Волкову, отвечая на вопрос «Что вы испытывали, переводя набоковское стихотворение?», будущий лауреат Нобелевской премии не удержался от того, чтобы не лягнуть умершего льва: «Прежде всего, полное отвращение к тому, что я делаю. Потому что стихотворение Набокова – очень низкого качества. Он вообще, по-моему, несостоявшийся поэт. Но именно потому, что Набоков несостоявшийся поэт, – он замечательный прозаик. Это всегда так. Как правило, прозаик без активного поэтического опыта склонен к многословию и велеречивости. Итак, отвращение. Когда издатели “Кэньон Ревью” предложили мне перевести стихотворение Набокова, я сказал им: “Вы что, озверели, что ли?” Я был против этой идеи. Но они настаивали <…>. Ну, я решил – раз так, сделаю, что могу. Это было с моей стороны такое озорство не озорство. И я думаю, между прочим, что теперь – то есть по-английски – это стихотворение Набокова звучит чуть-чуть лучше, чем по-русски. Чуть-чуть менее банально. И, может быть, вообще лучше переводить второстепенных поэтов, второсортную поэзию, как вот стихи Набокова. Потому что чувствуешь, как бы это сказать… большую степень безответственности. Да? Или, по крайней мере, степень ответственности чуть-чуть меньше. С этими господами легче иметь дело» (Часть речи. 1980. № 1. С. 30—31).