Обречён любить тебя - Яна Мелевич

Стало интересно, как будет отвечать африканская сторона, если сын миллиардера пропадет в Эфиопии.

— Где?! — повторил вопрос один из солдат уже на ломаном английском, и затылка Антона коснулось дуло пистолета.

— В Караганде, — усмехнулся разбитыми губами Татошка, слыша щелчок снятия пистолета с предохранителя.

По спине пробежали мурашки, но он запретил себе бояться. Видимо, от него хотели получить информацию об остальных, значит, хакер не стал трогать других спутников Татошки. Еще одно доказательство личной мести. И Канарейкин очень надеялся, что тот, другой Тони, не подведет команду.

А с ним ничего не случится. Ведь обещал выжить. Однако больше надеялся, что Милане и остальным удастся добраться до места назначения.

Подполковник отдал приказ и Канарейкина подняли с земли, таща к одной из машин.

Все, приключения закончились. Да здравствует тюрьма и суровая взрослая жизнь.

Глава 29. По старым долгам

Россия, Москва

Бывший мэр города Москвы отбывал свое наказание в новой высокотехнологичной колонии общего режима номер одиннадцать. За мошенничество, взятки и кражу в особо крупных размерах из городского бюджета Валентину Дмитриевичу Копейкину [1] присудили пятнадцать лет по новому законодательству. Без права в будущем заниматься общественной деятельностью и пресекая любую возможность вновь попасть в мир большой политики.

Когда-то Валентин сменил на посту мэра своего предшественника — Виталия Федоровича Семенкова [2], печально известного по делу о хищениях и продаже исторических памятников частным лицам. Уже тогда, вступая в должность, он клялся себе, что будет умнее коллеги. Не позволит никому отобрать власть, полученную путем упорного труда.

А потом появился Павел Канарейкин. О, как же Валера его ненавидел! Кажется, они не понравились друг другу с первого взгляда, едва только известный бизнесмен переступил порог просторного кабинета в мэрии. Наглый, зарвавшийся человечишка — так про себя называл Кенара Валентин. И проиграть ему было сродни проигранной войне, где противнику отходили стратегически важные территории.

Однако все изменилось. За лазерными решетками Валентин видел пусть не сломленного, но потрепанного врага. Тени залегли под глазами, зеленый взор больше не приковывал к месту, а улыбка погасла под грузом навалившихся проблем. Галстук повязан неправильно, пиджак сброшен на спинку стула небрежной рукой и рукава рубашки закатаны по самые локти — холеный бизнесмен больше не казался Копейкину непобедимым.

Второго сына Павла обвиняли в серьезном преступлении, да еще в другой стране. За убийство военнослужащего и кибертерроризм парню светила смертная казнь — расстрел. Адвокаты безуспешно бились за право на суд, но в Эфиопии все делалось быстро. Никто не разбирался — сорок восемь часов на то, чтобы представить суду преступника. Слишком мало для нормального расследования. Да и зачем, ведь атака производилась через бортовой компьютер Антона Канарейкина.

Ему даже не дали двух недель на задержание, просто перевезли из мелкого поселения в столицу. Не будь мальчишка с друзьями, казнили бы вовсе без суда, но Владислав Радов и Милана Боряшникова тоже не простые дети. С ними пришлось считаться. Особенно с младшим сыном бизнесмена Радова — другом Павла. Посольство России подключилось к выяснению подробностей.

Поздно, шансов слишком мало. Уж Копейкину ли не знать.

— Красиво, да? — улыбнулся Валентин, осматривая белые стены своей камеры.

Ничего особенного маленький бокс из себя не представлял. Размером в несколько квадратных метров, разделенных на зоны. Сама камера вмещала в себе биотуалет за непрозрачной перегородкой, душ с автоматическим нагревом воды, минимальный набор для ухода за собой в небольшой нише, радио, вентиляционное отверстие и пять полок на стене под книги. Стены из сверхпрочного металлического сплава, камеры и датчики движения, система считывания пропусков, личности человека. Повсюду роботы, боевые андроиды, охрана, а на случай бунта — система уничтожения.

Ни зайти просто так, ни выйти. Валентин представил себе, во сколько обошелся Павлу такой прием на тридцать минут. Видимо, поднял все возможные связи, в этом Копейкин тоже был уверен.

— Я не для любования тобой пришел, — процедил сквозь зубы Павел. Челюсти сжались, демонстрируя явную неприязнь Канарейкина к сидельцу этих мест не столь отдаленных.

— Позвонили? — полюбопытствовал Копейкин, затем улыбнулся, уловил во взгляде ярость. — Если ты здесь, значит, выставили условие. Дай угадаю, там вовсе не деньги? Точнее, они, но это не главное?

Паша прищурился, чуть не сплюнув на стерильный пол от отвращения. Прокурор Стас Морозов настойчиво отговаривал приятеля от этой поездки. Обещал решить вопрос, однако время шло, а другая страна не Россия. Просто договориться о залоге, потянуть часы не получалось. Все деньги мира не могли бы сейчас спасти Антона от гибели, и от этой мысли Канарейкин задыхался. Медленно умирал, теряя себя по кусочку, метался по кабинету из-за невозможности помочь собственному ребенку.

Кира смотрела с надеждой, остальные ждали решения. А его не было. Никакого. Совсем.

И когда отчаяние достигло пика, позвонили те, кто называл себя «Белым кроликом» — объединением вольных хакеров, чьи возможности распространялись за пределы разумного. Они внедрялись в правительственные системы, могли взломать любую защиту, контролировали многих политиков — но самое главное, именно эти ребята отвечали за большинство кибератак.

— Ты очень хорошо защитился, Паш. Одно не учел — беспечность собственных детей, — улыбнулся Валентин, наслаждаясь настоящим триумфом. — Тебя ведь предупреждали: не лезь, уйди с дороги. Когда вы посадили Семенкова, стоило задуматься. Кроликам все равно на кого работать, лишь бы платили и защищали. А твои действия поставили их существование под угрозу.

Паша втянул носом воздух, ноздри затрепетали от запаха лимона и хлора, которыми пропитались все углы тюрьмы. Мозг генерировал идеи и мысли с невероятной скорость. Где он ошибся? Кому доверился? Какую крысу упустил?

— Я убью тебя, — проговорил Канарейкин, и Валентин невольно вздрогнул, едва тот поднялся со стула, подходя ближе. Впервые Копейкин порадовался такой системе защиты в тюрьме. — Тебя, Семенкова и всю вашу банду. Клянусь, даже из этой дыры или любой другой вас достану.

Мурашки прошли по спине, сковывая тело в тисках. Валентин ошибся, Павел не сломался. Наоборот, обозлился сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уйди с выборов, выполни требования, и вас оставят в покое, — сглотнул он, а голос непроизвольно сорвался на фальцет. — У Семенкова деньги и связи, на тебя и твоего дружка Тасманова у него обид набралось много.

— Он сидит в колонии строгого режима под круглосуточным наблюдением за попытку убийства моего зятя! — рявкнул Паша, срываясь с цепи и едва не налетая на лазерную решетку. —