Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара

Боромир молчал, а Сули смотрела на него, ожидая ответа. Тишина, кажется, затянулась.

— Кто бы знал… — протянул спустя достаточно времени гондорец. Оборотень не громко засмеялась, не сумев сдержаться, и прекратила лишь, когда и сам мужчина улыбнулся, не сводя с неё глаз. Сули смутилась и отвернулась к воде.

***

Им остался день пути до Рэроса.

По крайней мере, так сказал Арагорн.

— Эх, — опечалился Пин и грустно глянул в сторону берега, — выходит последний раз придется нам плыть по реке на лодках, а дальше снова, — покачал головой, — тащить всё на себе да и пешком идти. Эх.

— Быть может и не последний раз плывём, — отозвался Мерри, взяв ещё один кусок запеченной на костре рыбы. — Если решим пойти прямиком в Мордор, то ещё разок придется переплыть нам реку, а дальше уж точно пешком да с поклажею.

Сули улыбнулась, услышав разговор друзей — её утро началось не так безрадостно. В эту ночь, как и в предыдущие, оборотень не спала, и дело здесь было даже не в возможности появления Эклесса (страх от которой таял день ото дня). Девушка боялась, что вновь увидит те самые кошмары, что мучили её и будили зверя. Сны, навеянные близостью Кольца Всевластия.

В Лотлориэне она не чувствовала его влияния, но здесь, так далеко от эльфийского леса, Сули не хотела проверять вернуться кошмары или они ушли навсегда, потому каждую ночь девушка проводила заняв себя чем-то. В первую она стерегла Братство, прохаживаясь вокруг лагеря белой волчицей, выслеживала Голлума (кто знает на какие пакости он горазд). На другую — повторяла заученные ещё в детстве названия созвездий, показанных Келебриан. Сегодня перед самым рассветом оборотень нырнула в воду и одну за одной вытаскивала на берег рыб с чешуей сверкающей в лучах поднимающегося из-за горизонта солнца. Она поймала с дюжину, а Арагорн их разделал и приготовил на разведенном Сэмом костре.

— А ты чего не ешь? — не замедлил с вопросом гном, приметив что Сули так ни разу и не прикоснулась к своему улову.

— Прости, друг мой Гимли, но сегодня я не составлю вам компанию — не люблю рыбу, — пожала она плечами. — Как по мне так слишком уж она костлявая, а я постоянно этими самыми костями давлюсь.

Боромир усмехнулся и будто бы в подтверждение слов подруги, выплюнул совсем крохотную косточку. Сули отвернулась к реке. Эта ночь прошла иначе, чем все, что были до — она не бродила по округе и не смотрела упрямо на звезды припоминая забытые названия. В этот раз оборотень провела ночь не в одиночестве, а с гондорцем.

Они ещё долго сидели вместе на берегу. Молчали, наслаждаясь этим спокойствием: сонным плеском воды; шорохом крыльев одинокой, пролетевшей над рекой, птицы; стрекотом кузнечиков. Спать легли только за полночь, когда проснувшийся лохматый Сэм занял их место на дежурстве. Вернее сказать, что спать пошёл Боромир, а Сули… её он не стал отпускать. Так всю оставшуюся ночь, не сомкнув глаз, оборотень и пролежала рядом с гондорцем, чувствуя как его ладонь, даже во сне, крепко обхватывает её запястье. Рядом, на земле, лежал позабытый всеми рог Гондора.

— Душу готова продать за печёное яблоко, — воскликнула вдруг оборотень, нервно перекинув косу на другое плечо. — Да только яблонь на лиги вокруг не сыщешь.

— Ты же вроде хищник, — хмыкнул Боромир, — волк! Чтобы волки так сильно любили яблоки.

— Я наполовину волк! — поправила девушка, деловито подняв кверху указательный палец. — Да и обычные волки едят не только мясо. Сама видела как-то раз как волк (не оборотень) траву ей. А в Рангаре, говорят, мои собратья и вовсе не охотятся. Это здесь, в Средиземье, у нас жизнь кочевая, а там селения как у людей, где фермеры разводят животных и возделывают поля.

— А чего в Средиземье не так? — удивился Гимли. Он, начищая секиру промасленной тряпочкой, сидел аккурат напротив стоящей у берега девушки. — Вы по таким степям широким бегаете, что же, место для города так и не нашлось?

— Не так уж просто возвести город, когда горожан всего чуть больше дюжины, — Сули покачала головой.

— Праотцев гномов было всего семь! — воскликнул рыжебородый, горячо тряхнув секирой. — И вон, какие чудесные города в наших подгорных царствах.

— До мастерства ваших умельцев моему народу ещё далеко, — темноволосая добродушно улыбнулась, но тут улыбка слетела с её лица.

— Почему другие оборотни вообще ушли на восток? — спросил Пин, наконец дожевав последний кусок последней рыбы. Сули нервно поджала губы и переглянулась с Боромиром. Гондорец и без того смотрел на подругу, а поймав её взгляд криво улыбнулся.

— А чего им в этом Средиземье делать? — шутливо произнёс он, широко махнув рукой. — Там на востоке они сами себе короли. Я бы тоже не отказался от такого.

Оборотень рассмеялась (почти искренне), поймав на себе взгляд Леголаса. Немой вопрос, который зададут его глаза, Сули прекрасно знала и потому упрямо не смотрела на царевича, предпочитая бескрайнюю степь и реку.

— Здесь остались только те оборотни, которые любят Средиземье. Такие, как например Хелтай, наш вождь. За ним пошли и несколько других наших собратьев. Они не были готовы оставить свой дом. Отец даже сражался со своей сестрой за то чтобы остаться здесь. Далия — та самая сестра — хотела увести оборотней за собой на восток, а Хелтай желал остаться. Так и случился тот бой, после которого оборотни разделились на средиземских и рангарских.

— История эта интересная, — проговорил Арагорн, докуривая трубку; слабая струйка дыма теперь тянулась к небу, а попав в объятья ветра, рассеивалась, как и не было. — Пора нам отправляться дальше.

На этот раз первыми отчалили Леголас, Гимли и Сули. Эльф нетерпеливо запрыгнул в лодку самым первым, дожидаясь пока усядутся остальные его попутчики. Боромир помог им — вытолкнул лодку с берега, а уже после направился к своей.

Вот тебе ещё один долгий и мучительный день, — пробурчала про себя Сули, разглядывая пустынный берег.

Всё, ровным счётом, как и вчера — пустые поля, с редкими одинокими деревьями, опускавшими свои кривые ветки к воде или же, наоборот, тянущимися ввысь, к яркому солнцу. Оборотень провела рукой по борту лодки — приятная на ощупь поверхность, была немного влажной из-за разбивающихся о лодку небольших волн.

Девушка коснулась воды.

— За борт выпадешь, — сказал в ответ на это Гимли и Сули оставила это занятие, сев ровно.

Взгляд упал на походную сумку. Та самая, за которую темноволосая неизвестно сколько раз запнулась в Ривенделле, прежде чем начать собирать вещи в дорогу. Её сумка. Та уже порядком сдулась, лишившись доброй половины содержимого. Оборотень залезла внутрь.

Что ж, у неё четыре пары штанов, столько же курток, а вот рубах было на две больше, и одно старое платье, привезённое из Рохана. Под ворохом одежды обнаружилось кое-что неизмеримо ценное.

Аккуратно развернув сложенный дважды лист пергамента Сули увидела поблекшую от времени карту. Ривенделл. Рисунок, несомненно, искажал вид города: горы слишком близко, отчего одна неизменно сливалась с другой; деревья редки, а ручьи бегут не туда.

Она провела рукой по неверной карте, явственно представляя родной город наяву. Прикрыла глаза.

Небывалая прежде усталость охватила оборотня, и груз всех прошедших дней разом свалился непосильной ношей на плечи. Ей захотелось есть. Спать. Отдохнуть, в конце концов, от всего этого. Просто побыть в тишине и одиночестве несколько дней. Покой — вот чего вдруг стало до ужаса недоставать Сули.

Она нырнула в воду, заставив лодку устало качнуться.

Глава 21. Об Амон Хэн

Год 2993 Третьей эпохи

В этом году Сули исполнилось 494 года. Она улыбалась, гладя по волосам мальчика, крепко обнимающего её за ногу. Девушка была так счастлива. Беззаботна. Они одни — мать и сын — а позади, где-то там далеко, шумит Бруинен, унося свои воды. Оборотень и её дитя ждали стаю.

Первым, неизменно, шёл высокий тёмно-бурый волк Хелтай. Он неспешно ступал, навстречу со своим первым внуком, приминая тяжёлыми лапами пожухлую жёлтую траву, а та ломалась, рассыпаясь прахом по земле. Чуть позади, то нетерпеливо ускоряясь (уж очень хотелось вновь увидеть малыша), то замедляясь (злить вождя тоже не стоило) шёл светло-серый волк. Это и был молодой отец. Ралис. Несмотря на свой уже не малый возраст этот рыжеволосый мальчик, обнимающий Сули за ногу, был его первенцем, и воин стаи весь извелся, желая поскорее опять с ним свидеться.