Любовь жива - Робин Хэтчер

Софи вдруг, пожав плечами, сбросила с себя уныние и перевела разговор на другую тему.

— Тэйлор, я должна увидеть вашу дочь. От всех, кто мне рассказывал о ней, я слышала одно и то же: это красивый, удивительно милый ребенок.

— Ну, как тут мне не согласиться с вами?! — засмеялась Тэйлор, поднимаясь со своего кресла. — Здесь я с вами заодно. Идемте тогда посмотрим на нее.

После сна Тэйлор долго лежала с открытыми глазами. Весь дом был погружен в безмолвную дремоту. Тэйлор хорошо понимала, что ее жизнь вступила в новую фазу, и ей долго придется сталкиваться с очень разными людьми, вещами и событиями. Она думала о том, что принесет ей завтрашний день. Когда она закрывала глаза, перед ее мысленным взором вставала та семья беженцев из Теннесси. Вот к ней присоединилась другая семья, а потом еще одна, и еще… Пока не выросла целая толпа из тысяч и тысяч людей, разбитых, уставших, ищущих хоть какого-то пристанища.

Глава 26

Взмахом руки Тэйлор согнала муху с лица юноши. Бесполезный жест, ненужное беспокойство… В палате никто не поднимался и не обращал внимания на мух: смахиваешь одну, а на ее место садятся десять. Если бы дул хоть слабый ветерок, может быть, несчастным было бы легче и не казалось бы все таким скверным и угнетающим. Но и начавшийся день не подал никакой надежды, никакого намека на возможные перемены.

Госпитальная палата, занимавшая часть правительственного здания, была так набита ранеными, что не продохнуть. Но больше всего Тэйлор мучилась от запаха. Она уже знала, что никогда не сможет забыть его, этот специфический запах застарелых открытых ран. Всякий раз, когда входила сюда, она старалась настроить себя так, чтобы никаким образом не выдать свои ощущения. Солдата, у постели которого она сейчас сидела, ранило в голову. На глазаху него была повязка, и Тэйлор понимала, что вероятнее всего этот парень навсегда останется слепым. А ведь почти еще ребенок — не старше восемнадцати…

— Могу я еще что-нибудь для вас сделать, Генри? — спросила она, наклонясь.

— Миссис Стоун, не могли бы вы быть настолько добры и написать за меня письмо маме? Я хотел бы дать ей знать, что со мной все в порядке. Она так сильно беспокоилась, когда мы прощались.

— Да, конечно. Я как раз захватила с собой бумагу. Вы только скажите мне, что конкретно хотели бы ей сообщить, я так все и напишу.

— Напишите ей, что со мной ничего серьезного, но я пока не могу писать сам, поэтому попросил одну очень приятную леди из Атланты… Потом обязательно напишите там ваше имя, мисс Стоун. Сообщите, что за мной здесь ухаживают хорошо, что, возможно, я скоро демобилизуюсь из армии и тогда буду помогать ей на ферме.

Тэйлор писала, едва успевая схватывать все, что он говорил.

— Миссис Стоун, вы когда-нибудь бывали в Каролине? Мои родные места — это богатая сторона. Для ведения хозяйства земля там, конечно, тяжелая, но она — наша! И она прекрасна. Миссис, я так хотел бы надеяться, что увижу ее…

Голос его прервался. Тэйлор судорожно глотала, чтобы подавить вызванную его словами дрожь в своем голосе.

— Я уверена, что вы обязательно ее увидите. И очень скоро. Разве вы сами только что не просили написать, что скоро будете там?

— Ах, миссис Стоун, вы ведь лучше меня все знаете. Доктора не смогут сохранить мне зрение после такого ранения. Я чувствую это. Никогда я ничего больше не увижу. Может быть, я и уеду домой, но ничего уже не увижу — нигде и никогда.

Тэйлор не могла больше ни о чем говорить. Она молча сидела возле парня, пока он не заснул. Она шепотом позвала его по имени, но он ничего не ответил. Тогда она собрала свою корзину и стала обходить других раненых, лежавших на легких походных кроватях и соломенных тюфяках, а то и прямо на полу. Она разговаривала с ними, стараясь поднять настроение, некоторых брала за руку, чтобы облегчить их страдание хоть тем малым, что она могла. Мэрили занималась тем же самым в другом конце комнаты.

— Миссис Стоун, вы не могли бы подойти сюда?

Тэйлор повернулась и увидела армейского хирурга майора Джонса в забрызганном кровью халате. Он едва успевал помогать несчастным — комната была набита ими до отказа. Майор стоял у одного из бойцов из последнего поступления. Мрачное лицо его не предвещало ничего хорошего. Встревоженная этим выражением, Тэйлор поспешила на зов.

— Миссис Стоун, нужна ваша помощь. Все остальные заняты сейчас на первом этаже. Я только что ампутировал этому раненому правую руку. Началась гангрена, что очень опасно. Но если мы постараемся, то сумеем спасти ему жизнь. Необходимо только постоянно быть рядом, пока он не придет в себя. Позовите меня, когда он очнется.

Он быстро повернулся и ушел, бормоча себе под нос: «Если б только у меня были настоящие лекарства и оборудование… Они там, наверное, думают, что я способен помогать этим беднягам, ничего не имея, голыми руками…»

Тэйлор придвинула к кровати стул, села и, стараясь не смотреть на раненого, отвела взгляд в сторону. Потом она собралась с духом. Ее охватила жалость к этому не приходящему в сознание человеку. На лбу его выступили капли пота, приступы боли заставляли его метаться по постели. Взяв мокрую тряпку, Тэйлор склонилась над ним, чтобы протереть лицо. Боже мой! Это же Роберт Стоун! В полумраке она и не узнала его сразу. Тэйлор бросила взгляд в противоположную сторону палаты, опасаясь, что ее вскрик прозвучал очень громко, но Мэрили, читавшая что-то другому раненому, и не подозревала о новом страдальце. Тэйлор снова повернулась к Роберту. Она наклонилась и стала шептать ему на ухо:

— Все хорошо, Роберт. Вы теперь в безопасности. Это я — Тэйлор. Мы о вас позаботимся как следует. Крепитесь, Роберт.

Успокаивая его этими словами, она без конца вытирала с его лица испарину. Даже находясь в таком состоянии, Роберт, кажется, услышал ее. Он перестал стонать, потом погрузился в глубокий сон.

По обрубку руки под простыней и по его лицу можно было судить о том, что ему пришлось пережить самое страшное. Разве только старику могли принадлежать эти глубокие морщины, прорезавшиеся вокруг глаз, человеку, который долго прожил и много повидал. Таких морщин не должно быть у мужчины, которому этим летом исполнилось всего двадцать девять лет. В ярко-рыжих, как у брата, волосах появилась густая седина, а сам Роберт очень сильно похудел. Тэйлор вспомнила, как он выгядел в тот день, когда она с Джеффри и другими молодыми людьми, приехавшими в Дорсет Халл, возбужденно кричали о начале войны. Да, тогда они выглядели красивыми и мужественными. Неужели это те же самые люди? С искаженными теперь от боли лицами, изувеченными телами и надломленными душами — те же самые, кто с восторгом мечтал о подвигах в первые недели и месяцы войны и говорил, что все вот-вот кончится — Юг победит. Как сказать Мэрили?