Сафари для русских мачо - Евгений Костюченко

— От Нины заразился? «Бо вона…» Нэ журись, хлопче! — вспомнил и Марат что-то из репертуара Софии Ротару. — Бачив я пылесос у хати. Короче, собери мне трубки от всех имеющихся пылесосов. Никто под проволокой не полезет. Кстати, как на украинском «пылесос»?

— Не помню. Что «небоскреб» это «хмарочес» помню, а пылесос забыл. Давно я не был на родине, Марик, давненько!

Ближе к рассвету все женщины сбежались к воротам, словно только отсюда можно было увидеть родной «Ильюшин». И он не обманул ожиданий. С первыми лучами солнца красавец-самолет пробился сквозь облака и покачал крыльями, совершая посадочный круг.

— Пора, — сказал Марат, и мгновенно остался один.

Он тряхнул спичечный коробок у самого уха, словно сомневался, есть ли там спички.

— Пора, — повторил он и присел, но никак не мог унять тряску в пальцах.

— Тебе помочь? — спросила сзади Оксана, и он поджег шнур.

Окна в домиках были на всякий случай распахнуты, посуда стояла на полу — потому что с полу некуда падать, а дети были спрятаны в самой дальней хате. Взрыв получился не такой уж страшный, как его боялись.

Остатками взрывчатки, чтоб добро не пропадало, Кирсанов выбил дверь в караулку, и был вознагражден форменной курткой и пилоткой, а также оружием.

«Багаж не берем, — распоряжался Василь, трамбуя пассажиров в уазик. — Брать только документы и деньги». Это распоряжение вызвало у пассажиров саркастический смех. Ни того, ни другого они взять не могли.

Никаких тысяч долларов, и даже сотен долларов — вообще никаких долларов ни летчики, ни их жены не получали. Обещания Романа Старицына из года в год становились все подробнее и красочнее, но дети росли, женщины старели, а мужья все летали и летали. Это было обыкновенное рабство, в которое они когда-то попали по собственной глупости. А шо такого, рабы тоже живут неплохо, и получше многих свободных, сказал Василь.

Может быть, и живут. Но даже такой жизни скоро должен был прийти конец. Потому что жены прознали — этот рейс будет последним. Пан Старицын вывезет на нем все свое богатство — «роллс-ройс», золотые слитки, бриллианты и героин — и сам исчезнет из Сан-Деменцио. Он надумал переехать. Он надумал купить Артек, а потом стать президентом Крыма. А сектанты его всех загипнотизируют, кто голосовать пойдет. У них и машинка такая есть для гипноза, и люди свои на телестудиях. Да он и без гипноза обойдется. А шо, он молодой, богатый, язык подвешен — да ему это запросто. Президент Старицын — это звучит гордо.

Женщины всегда всё знают. Они могут ошибаться в деталях, но суть они знают всегда.

И сейчас они расходились во мнениях только в одном вопросе — какая судьба ждала их, если они не улетят, если останутся на фазенде. Ну, с мужьями все ясно. Их просто разгонят по белу свету и наберут новый экипаж. А жен могли сдать в публичные дома… (Раскатала губу, сказала Нина). Могли отправить в лесной дурдом. А могли и просто перестрелять. А про детей и подумать страшно… Ничего не страшно, вмешались пацаны откуда-то снизу. Пошли бы в партизаны. В лесу полно партизан.

Василь затормозил на площади, где стоял его «Лендровер». Женщины и дети перебрались в него, Кирсанов сел за руль «уазика».

Лобовое стекло было выбито при взрыве. Он смахнул оставшиеся осколки пилоткой и снова нахлобучил ее, машинально приложив ладонь вдоль носа, чтобы проверить — на месте ли звездочка. Какая звездочка? Марат усмехнулся. Сколько лет прошло после армии, а рефлексы сохранились.

Оксана села рядом с ним.

— Твое место в «лендровере», — сказал Марат. — Садись лучше туда, в тесноте, да не в обиде. По Ромкиной тачке стрелять не будут.

— Мое место не там, — сказала она. — Марат, я остаюсь.

— Где?

— Здесь. Дай мне денег. Долларов триста хватит, чтоб добраться до островов.

— А там что? — спросил Марат.

— Там международный курорт. Там нужны переводчики с голландским, русским и испанским. Я бы и раньше уехала. Да то одно, то другое. Потом вот тебя встретила на свою голову.

— Малыш, я не понял. Слушай, другого такого случая не будет, — сказал он. — Ты что, не хочешь вернуться домой?

— Домой? — она пожала плечами. — Если б я знала, где это…

— Я знаю, где это, — сказал Марат. — Тебе понравится.

Она упрямо помотала головой:

— Нет. Я остаюсь. Я не верю, что можно захватить самолет.

— Да никто не захватывает, — сказал он. — Это наш самолет. Там наши мужики. Мы везем к ним их детей и жен. Все очень просто.

— Знаешь, почему я еще живая? — сказала она. — Я чувствую, куда можно идти, а куда нельзя.

— Значит, к самолету ехать нельзя? Значит, все зря?

— Для меня — да. Для тебя — не знаю.

— Ладно, — сказал Марат и протянул ей бумажник. — Возьми все.

— Я выйду у реки, — сказала она. — Скоро будет пароход.

— Ты хорошо знаешь эти места?

— Ромочка возил когда-то.

— Ах, Ромочка, — передразнил Марат.

— Да не злись ты, киллер несчастный, — сказала она. — Ну не могу я с тобой уехать. Не хочу тебе жизнь ломать, понял, дурачок?

Уазик остановился на развилке, Оксана сошла на дорогу.

— Ну что, прощай, — сказал Марат.

— Может, еще встретимся. Мир тесен, — она неловко улыбнулась.

Марат зло ударил по газу, только щебенка из-под колес полетела. «Лендровер» дожидался его перед поворотом на аэродром.

— Что-то подозрительное, — крикнул Василь через опустившееся стекло. — Никакой охраны, ни патрулей, даже жандармов не видно. Наверно, все в лесу. Какая-то жуткая облава.

— Им придется помучиться, — сказал Марат. — Давай гони, а то на самолет опоздаем. Ты пропуск не потерял?

— Какой пропуск! Про наш роллс-ройс уже последняя обезьяна в лесу знает. Давай, не отставай!

Не отставай? Это было сильно сказано. Кирсанов зажег фары и обогнал Василя. Если впереди покажется патруль или блокпост, он примет разборку на себя. На пассажирском сиденье у него лежали два «калашника». Но можно обойтись и без стрельбы. Проскочить, помахать рукой, что-то прокричать. Он потуже натянул пилотку. Раз пошла такая облава, значит, будем прорываться под шумок.

Они вырвались на летное поле, когда от «Ила» уже отползал последний заправщик. Легионеры в серых пилотках что-то кричали Василю, показывая в сторону самолета, и он помчался напрямую по взлетной полосе, и Кирсанов вывернул за ним, переехав через какой-то фонарь.

«Лендровер» скрылся за длинным, бесконечно длинным телом самолета. А Марат остановился посреди поля. Отсюда он мог прикрыть Василя, если понадобится.

Понадобится. Он увидел, что от дальнего края летного поля им наперерез выкатилась пара джипов. На одном из них возвышался пулемет. Водитель держал у уха рацию, но вот он опустил ее, и машина начала разгоняться, а пулеметчик привстал в кузове.

Кирсанов разъехался с заправщиком и увидел, что из лендровера выпрыгивают женщины и дети. На бетонке лежали легионеры, сложив руки на затылке, а над ними возвышался тощий летчик в шортах, и в руках его был автомат. Мелькнул голубой пиджак Василя, и «Лендровер» попятился, пристраиваясь к грузовой рампе. Марат оглянулся и увидел, что джипы охраны разделились. Один остановился по курсу взлета, а второй, с пулеметом, заезжал сбоку.

Кирсанов пристроил автомат на раму лобового стекла, ловя пулеметчика на мушку. Будет стрелять или нет? Джип остановился, чуть отвернув в сторону. До него было метров двести.

Марат поставил предохранитель на одиночный огонь. Он никогда не считал себя снайпером. Характер не тот. Да и практики мало. Правда, на работу его пулемета жалоб не поступало. Но все-таки он считал себя рукопашником, а не стрелком. Кто же знал, что так получится? Кто же мог предположить, что все будет зависеть от одного удачного выстрела?

Спокойно, сержант, сказал он себе. Кто тебе мешает задержать дыхание и плавно подвести мушку в центр ростовой фигуры? Это же обычная мишень, и ты их гасил в горах с любой дистанции, да еще под огнем. А здесь все условия — опора, тишина, никто не гонит… А ремень автомата накинем на стойку рамы, просто идеальная устойчивость. Его зрение обострилось настолько, что он видел даже лицо пулеметчика. Он видел, как тот наклонился к прикладу и потоптался, принимая устойчивую позу.

— Гад, ты что, собираешься стрелять по детям? — спросил его Марат и надавил на спуск.

Автомат дрогнул, но ремень удержал его от подскока — и еще немыслимо долго Марат смотрел на мишень сквозь мушку, пытаясь увидеть результат. Пулеметчик, наконец, дернулся, всплеснул руками и отвалился от пулемета. И только теперь он услышал удар выстрела, и в ушах зазвенело, и вторым выстрелом он попытался настичь водителя, который привстал, оглядываясь — но у того только пилотка слетела.

— Эх, Вадим Андреевич, как мне вас не хватает, — проговорил Кирсанов, падая на водительское место и выворачивая руль, — вот бы мы им на пару показали…