Сафари для русских мачо - Евгений Костюченко

Евгений «Краев» Костюченко

Сафари для русских мачо

На рассвете они вышли из джунглей на песчаную отмель реки.

— Дальше… дальше будет легче, — сказал, задыхаясь, Куликов. — Найди лодку. Спустимся по реке… До Кальенте. Оттуда свяжемся с посольством.

Макс поглядел на мутную воду. Она была лимонного цвета у самого берега, а на стремнине становилась темно-оливковой.

— Спустимся? А водопад?

— Водопад остался выше по течению. Пройди к нему, там должен быть поселок. И пристань. Иди, я здесь подожду.

Они дошли до пальмы, наклонившейся над водой, и Макс усадил Куликова на песок. Оглянувшись, он увидел цепочку следов, оставленных ими. Куликов тоже глянул туда и усмехнулся:

— Полтора землекопа.

— Что?

— Ну, школу помнишь? Сколько потребуется землекопов, чтобы за такое-то время выкопать такую-то траншею… Если неправильно составишь уравнение, в ответе получается полтора землекопа. Даже мультик был такой. Так и у нас — три ноги.

«Бредит, — подумал Макс. — Совсем плох. Дотянул бы до посольства хотя бы».

Впрочем, у них действительно было три ноги на двоих. Ступню Куликову оторвало неделю назад, когда они наткнулись на минное поле. Самое обидное, что заминированный участок был обозначен на карте, которую они прихватили с собой перед побегом. Но в джунглях оба ориентировались неважно, и прозевали опасность.

Крови он потерял не так и много, Макс быстро наложил жгут. Но рана чуть ли не сразу начала гноиться — в этих краях все гниет быстро. И теперь Куликов был совсем плох. Часто терял сознание, и тогда его приходилось нести на себе. А прошлой ночью его стала бить лихорадка. Даже сквозь мокрую одежду чувствовалось, каким жаром дышала его кожа. Он начинал бредить, стонать и задыхаться. Потом вдруг температура спадала, и Куликов снова отключался, даже почти не дышал.

— Иди, не теряй время.

— Пойдем вместе. Мало ли что.

— Нет, одному тебе будет легче.

— Нельзя разбиваться, — сказал Макс, присев на песок рядом с ним. — Сейчас отдышимся, и почапаем себе потихоньку. На трех ногах, как полтора землекопа.

— Я старший, — твердо сказал Куликов. — Я приказываю. Выдвинуться в населенный пункт. И вернуться с плавсредствами. Выполняйте.

— Иди ты в жопу. Тут я старший.

— Это почему?

— У меня ног больше.

Куликов не засмеялся, и Макс пожалел о неудачной шутке.

— Сука ты, — сказал Куликов, наконец. — Хохол упертый. Отвяжись ты от меня, а? Дай подохнуть спокойно, а?

«Скорей бы найти лодку», — подумал Макс.

Он прислушался. Над водой разносился звук мотора. Но это было не ровное гудение катера. Так мог шуметь, например, грузовик, пробирающийся по песку.

«Значит, поселок близко», — решил Макс и пошел на звук, надеясь скоро обнаружить дорогу.

Однако ему не пришлось никуда идти. Из зарослей вдруг вывалился внедорожник-пикап. Рыча и завывая, он подмял под себя кусты и свернул на песок. Густо покрытая желтой грязью «тойота» остановилась у самой воды. Из открытого окна на Макса смотрела женщина.

«Напугалась тетка, — подумал он. — Увидела двух бродяг. Заросшие, грязные, один под деревом валяется, как пьяный. Сейчас даст задний ход и умчится. Даже спросить ничего не успею».

Он помахал ей шляпой:

— Сеньора! Не подскажете, в какой стороне поселок?

— Мы как раз туда едем, — сказала она. — Вас подвезти?

— Не стоит, я не спешу. Только покажите дорогу.

«Вот бы захватить машину, — подумал он. — Да что толку? Пока доберешься до Кальенте, сто раз остановят. Ни документов, ни денег. А бензин где брать? Нет, Куликов все верно рассчитал. Обойдемся лодкой».

В «тойоте» послышались детские голоса, и женщина, обернувшись, строго произнесла:

— Тише! Как вы себя ведете! Сеньор подумает, что попал к дикарям!

«Да там целый детский сад», — подумал Макс, разглядев в салоне множество детских мордашек.

— Вы иностранец? — неожиданно спросила женщина.

— Турист, — сказал он, отметив про себя, что сама она была, видимо, не местной, потому что говорила по-испански хотя и чисто, но медленнее, чем коренные жители.

Мотор взревел, и «тойота» подъехала ближе.

Женщина сказала:

— Полезайте в кузов. Помогать туристам — моя работа. — Она перевела взгляд за спину Максу, туда, где под пальмой остался сидеть Куликов. И добавила: — Если вам нужна помощь, вы получите ее бесплатно. Не беспокойтесь.

Макс решил не отказываться. Он только боялся, что Куликов начнет спорить, но тот снова отключился, и вместе с женщиной они перенесли его в кузов пикапа.

Женщина привезла их к дому, стоящему на краю поселка. Дети гурьбой высыпали из машины и умчались. Куликова занесли в комнату и уложили на диван. Он тяжело дышал и дрожал в лихорадке.

«Не дотянет», — подумал Макс обреченно.

— Вашему товарищу нужен врач, — сказала женщина. — Я привезу его. Вы можете остановиться здесь. Наверно, вам нужен телефон?

— Я могу сначала где-нибудь помыться? — спросил Макс.

Она отвела его за дом, где стояла душевая кабинка под навесом из пальмовых листьев.

— Кажется, вы долго шли по лесу, — сказала она. — Заблудились? Отстали от группы?

— Сеньора, простите. Но я не могу разговаривать с дамой, когда от меня пахнет трехдневным потом.

Он задернул за собой пластиковую шторку.

— Я повешу полотенце вот здесь, на дереве, — сказала женщина. — Минут через двадцать вернусь с врачом.

— Подождите, не уезжайте! — Он встал под холодную струю. — Ему не нужен врач. У вас есть дома аптечка? Конечно, есть. Приготовьте бинты и какие-нибудь антисептики. А я буду готов через две минуты.

— Хорошо. Вот вам еще майка и шорты.

Помывшись, он ощутил прилив сил. И страшный голод. Последние несколько дней они питались только галетами. Если сердобольная сеньора будет настаивать, чтобы они у нее пообедали, отказаться будет трудно…

Он надел чистое и вошел в дом.

Женщина сидела на полу рядом с диваном, обхватив голову руками. Ее лицо блестело от слез.

— Он… Ваш друг…

— Нет, он не умер. Это такая болезнь, — спокойно сказал Макс. — Он уже не раз меня так пугал. Становится холодным, и пульс не прощупывается. Потом оживает. Вы нашли аптечку? Нам понадобится нашатырный спирт.

— Сейчас, сейчас…

Она торопливо кинулась в соседнюю комнату, и там захлопала дверцами шкафчиков, загремела ящиками в столе. А Макс присел над телом товарища и приподнял веко, проверяя зрачок.

— Ты это нарочно, — сказал он. — Подумаешь. Я тоже умею останавливать сердце. Значит, так? Слинял, значит? А мне теперь за двоих отдуваться? А сколько мне бумаг из-за тебя написать придется. Об этом ты подумал? А еще товарищ…

— Вот! — она вбежала в комнату и подала ему пластиковую коробку с пузырьками и пачками таблеток.

— Знаете, лучше все-таки вызвать врача, — сказал Макс. — Вы обернетесь за двадцать минут?

— Да, если он дома… Здесь ни у кого нет телефонов, я даже не могу ему позвонить. Не волнуйтесь, я быстро!

«Двадцать минут? — Макс глянул в окно. Дорога терялась за деревьями, сворачивая к реке. С другой стороны сплошной зеленой стеной к дому подступали джунгли. — За двадцать минут я смогу углубиться не дальше чем на километр. Должно хватить. Места тут глухие. Интересно, есть у нее в хозяйстве лопата? Ишь, размечтался. Лопату ему подавай. Может, тебе еще бригаду землекопов?»

Заревел двигатель «тойоты», вылетающей со двора.

Макс привычно взвалил Куликова на плечи и вышел из дома, вышел осторожно, боком, стараясь не задеть ничего свисающими мертвыми руками.

— Ну, пошли, — сказал он, направляясь к лесу. — Эх, ты, полтора землекопа…

Глава 1. Письмо с экватора

После рождественских праздников Вадим Гранцов принимал у себя в бане высокое начальство, генерала Митрофанова, или просто Деда. Как обычно, Дед приехал не с пустыми руками.

— Пляши, Гранцов, — сказал генерал, — письмо тебе. Не простое, а золотое. С прошлого года лежит, а ты ноль внимания. Хорошо, что комендантша сообразила припрятать у себя, а то ведь филателисты не дремлют.

— Виноват, — согласился Вадим, разглядывая толстый пакет с диковинными марками. — Я уж забыл, когда был у себя на Садовой.

Зимой Вадима Гранцова трудно было застать по месту прописки, потому что он целыми неделями пропадал в лесу. В город удавалось выбираться только по выходным, и он почти никогда не заглядывал к себе в офицерское общежитие, а прямиком летел на Лиговку, где жила жена, проводил с ней эти сорок восемь драгоценных часов, и в понедельник снова возвращался на базу.

Неприметные одноэтажные строения на берегу лесного озера, огороженные высоким забором и двумя периметрами колючей проволоки, по-прежнему именовались Базой, несмотря на то, что за последние годы предназначение этой базы несколько раз менялось.