Воровка - Александра Лисина

Я тихонько вздохнула: и это правда – когда на Ширру нападают приступы бешенства, от него стоит держаться подальше. А лучше бежать куда глаза глядят, потому что это действительно жутко. В такие моменты в него будто демон вселяется. Но Лука прав не только в этом.

Я незаметно покосилась на оборотня и не могла не признать, что в Ширре есть что-то завораживающее. В том, как он держит голову. Как упруго перебирает сильными лапами. Как грациозно перепрыгивает через коряги и небольшие овражки. В том, как сыто перекатываются могучие мышцы под бархатной шкурой. В том, как он двигается, как мгновенно замирает на месте, пробуя на вкус прохладный воздух, как умеет величественно опуститься возле ручья и даже простую воду лакать с таким видом, будто отведывает изысканное вино. Оборотень он или нет, зверь или человек заколдованный, но я вполне могла сейчас представить, как будет выглядеть его прыжок на спину зазевавшегося оленя. Прыжок, за которым последует короткий удар мощной лапой и звучный щелчок могучих челюстей. И это, как ни странно, тоже будет красиво… немного жуткая, диковатая, непривычная, но несомненная красота совершенного хищника, которую, как ни верти, за ним нельзя было не признать.

– А я сказал маме, что больше не буду убегать, – неожиданно сообщил мне Лука, заставив удивленно повернуться.

– И как? Она обрадовалась?

– Она заплакала, – потупился мальчик. – Испугалась, что я вспомнил… но я никому не говорил, что ты меня отпустила. Даже деду. Просто сказал, что сон хороший приснился, и теперь мне больше не надо никуда уходить. Правда, кажется, они не слишком поверили.

– А ты знаешь, что обманывать нехорошо?

Лука тихонько шмыгнул носом.

– Я подумал, что ты рассердишься, если я все им расскажу.

– О чем, глупенький?

– О том, что ты… – Лука вдруг уронил голос до неслышного шепота, – пришла из сказки.

На какой-то момент я откровенно растерялась.

Ну вот. И что ему отвечать? Отнекиваться? Клясться, что, дескать, самая что ни на есть настоящая?

Я молча посетовала на странную детскую логику, а потом наклонилась и заговорщицки шепнула:

– Тогда пусть это будет нашей маленькой тайной, хорошо?

Мальчик невероятно серьезно кивнул, после чего стало ясно, что я навсегда останусь для него загадочной тетей из какой-то там сказки, в которой он, кажется, считает, что действительно побывал. Сон там был или не сон, не знаю. Но необычное состояние сознания точно имело место, потому что на несколько минут он, несомненно, стал кем-то другим. И это наложило отпечаток на воспоминания о той ночи, а теперь привело к таким непредсказуемым последствиям.

Из сказки…

Надо же.

Единственное, что меня успокаивало, – мальчишка, похоже, излечился от своего непонятного недуга. Но если цена за это – безобидное детское заблуждение… что ж, имеет смысл немного подыграть.

До обитаемых мест мы добрались ближе к полудню.

Первым близость жилья почуял, разумеется, Ширра – на одном из пригорков он остановился, терпеливо поджидая завязшие на крутом подъеме телеги. Бегло осмотрел раскинувшуюся внизу небольшую равнину. Обернулся, словно оценивая, насколько устали лошади и захотят ли люди изменить маршрут. Затем неопределенно рыкнул, вильнул хвостом и стремительно нырнул под прикрытие лесной чащи.

Признаться, я не ожидала встретить тут хорошо укрепленное село. Но по здравому размышлению решила, что в и полном опасностей Приграничье по-другому не выжить. Хотя, конечно, у меня возник закономерный вопрос: а что вообще тут делают все эти люди? Что их влечет в эти гиблые и смертельно опасные края? Авантюристы, преступники, вояки… да, их еще можно понять. Ну а простой народ? Его-то сюда что привлекает? Земли здесь не сильно плодородные, климат тоже оставляет желать лучшего… так зачем они сюда приезжают? Или, может, правильнее спросить: от чего бегут?

Впрочем, человек – такое существо, которое выживет в любых условиях. Хоть в пустыне, хоть в степи, хоть в вечных льдах, а хоть на вонючем болоте. Обязательно приживется, даже по соседству с мавками и упырями. Потому как существовать-то всем надобно, а упырь… он в чем-то тоже человек. Да и осиной от него отбиться можно, если не зевать.

Когда до села осталось совсем немного, я ни на миг не усомнилась, что Брегол скомандует заворачивать. То, что ворота были закрыты, никого не смущало – места тут все-таки суровые, так что пока местные не убедятся, что нам можно верить, даже топоры далеко не уберут.

Однако купец, как ни странно, сделал отмашку двигаться дальше, а сам, прихватив обоих сыновей и Шикса, направился к населенному пункту. Без спешки подъехав к воротам, он переговорил со стражей. Чему-то покивал, махнул рукой, но задерживаться не стал и довольно быстро нагнал катящиеся прочь повозки.

Я удивленно обернулась к оказавшемуся неподалеку Яжеку.

– Почему мы не заехали?

– Ладоги к вечеру покажутся. Зачем тратить время?

– Так скоро?

– А ты думала? – спокойно отозвался юноша. – В округе почти десяток таких сел стоит – крепких, основательных и неплохо защищенных. Народ тут битый, за себя постоять способен. Но дальше, чем на сутки-двое пути от города все равно никто не селится – опасно. Если разбойники объявятся, мигом дружина из города подойдет. Совсем от разбоя, может, и не спасет, но облаву устроить способна. Хотя, насколько я знаю, здешние мужики и сами не промах – кого хочешь дрыном угостят: хоть вора, хоть татя, а хоть голодного упыря. Приграничье все-таки…

Я озадаченно потерла макушку и отстала.

Пожалуй, да. Выгоднее дотянуть до большого города и уже там устроиться на ночлег, чем тратить время на лишние остановки. Опять же, распрягать и запрягать коней, возиться с повозками, беспокоиться о местных… да и Бреголу не впервой этим путем идти. Должен знать его, как свои пять пальцев. А раз не тревожится и уверен, что успеем к ночи, значит, так тому и быть.

Вскоре пришлось убедиться, что Яжек действительно не ошибся: деревеньки вдоль тракта потянулись одна за другой. С добротными домами, высокими заборами и надежными запорами на толстых дверях. Где-то нас встречали лихим свистом и азартным маханием рук, где-то навстречу выбегала босоногая детвора, где-то, напротив, спешно закрывали ставни и провожали настороженными