Гулы - Сергей Кириенко

Тогда она расстегнула сумочку, порылась в ее содержимом и достала ключи. Неловко сунув ключ в замочную скважину, повернула его и потянула за ручку. Дверь слегка скрипнула («Словно дверь склепа», — подумала Джей) и продемонстрировала ей пустую прихожую.

Джей робко переступила порог, повесила пакет на крючок вешалки, устроенной с правой стороны прихожей, и на всякий случай крикнула:

— Трев, ты дома?

Дом ответил ей звенящим молчанием. «Похоже, мужа тут нет, — подумала Джей. — Но куда же он делся?»

Она захлопнула дверь, сняла туфли и прошла в гостиную, здесь тоже никого не было. Джей прошла по маленькому коридору, выходящему в гостиную, заглянула в кабинет Тревора, их общую спальню, детскую…

Мужа нигде не было.

Вернувшись в гостиную, она взглянула на часы, стоящие на маленьком столике перед телевизором. Зеленые цифры показывали десять минут девятого.

Джей нахмурилась.

Не в привычках мужа уходить куда-то, не поставив ее в известность. Тогда куда он мог деться? Пойти к Пинсонам? Но вряд ли он пойдет к ним после вчерашней вечеринки. Тем более что завтра они все вместе летят в Париж. Может, возникли какие-то срочные дела в компании? Иногда Трева дергают даже ночью. Но тогда он должен был оставить записку.

Джей прошла в спальню, скинула блузку и юбку, стянула чулки и облачилась в свой любимый халат.

Если Тревора вызвали на работу, то он обязательно должен был оставить записку. Причем в таком месте, где Джей на нее сразу же наткнется.

Она вернулась в прихожую, открыла уличную дверь. У нее вдруг мелькнула мысль, что Трев мог сунуть записку в дверь, и она выпала, когда Джей входила в дом. Но на крыльце не было ничего похожего на записку.

Тогда она захлопнула дверь и отправилась на кухню. Но и здесь она не обнаружила того, что искала: ни на столе, ни на холодильнике записки не было. Джей задумчиво подняла крышку чайника, стоящего у раковины. Чайник был почти наполовину заполнен водой. Когда она уходила из дома, он был пустым. Значит, Тревор был дома. Вопрос — когда? Чайник он мог заполнить в обед. А мог и вечером… Она щелкнула кнопкой, и маленькая лампочка на крышке чайника зажглась золотистым огоньком…

Когда вода закипела, она налила чашку крепкого чая, отнесла ее в гостиную и поставила на стол перед телевизором. Потом отнесла пакет с платьем из прихожей в спальню и вернулась назад.

Часы показывали уже двадцать минут девятого. В это время по второму английскому каналу начиналось ее любимое «Колесо Фортуны». Джей опустилась в кресло, щелкнула кнопкой дистанционного пульта и, отхлебывая маленькими глотками горячий чай, принялась наблюдать, как трое взрослых людей с удивительной тупостью не могут угадать простейшее слово («Овощ, на девяносто пять процентов состоит из воды»).

— Огурец, — фыркнула Джей и спустя пару минут поздравила себя с выигрышем.

Она решила, что досмотрит «Колесо Фортуны» до конца, а потом все-таки позвонит Пинсонам и узнает, не у них ли Трев. Если нет, придется звонить в компанию мужа.

Через пять минут она вдруг начала ощущать необычную тяжесть в глазах. Веки ее упорно закрывались, словно кто-то невидимый сыпал на них песок. Ей с трудом удавалось следить за происходящим на экране.

Неожиданно она вспомнила, что вчера они с Тревом легли в третьем часу, за полночь вернувшись от Пинсонов. Да и сегодняшний день был не из легких.

Глаза закрывались с непреодолимой силой.

Через какое-то время маленький пульт выскользнул из ее руки и по подолу халата, как по маленькому трамплину, соскользнул на пол. Голова Джей откинулась на спинку кресла. Глаза ее окончательно закрылись.

«Финал! — объявил ведущий „Колеса Фортуны“. — И наше задание на финал: огородное растение, использующееся в качестве приправы, с белым плодом и листьями, похожими на листья моркови!..»

«Сельдерей», — пронеслось в засыпающем сознании Джей Адамс. Через минуту она уснула.

К десяти часам вечера солнечный диск начал спускаться к вершине Кальва-Монтанья, и Террено принялся готовиться к ночи.

На Золотом бульваре и в районе речного порта хозяева многочисленных увеселительных заведений, не дожидаясь наступления темноты, зажгли неоновые вывески: золотые, изумрудные, рубиновые огни принялись рассыпать сполохи искр, весело зазывая людей посетить рестораны и дискотеки, кинотеатры и пивные бары. Сотни машин из «американского» квартала и Вилладжо-Верде потянулись на северо-восток Террено — в средоточие городского порока и развлечения. Тот, кто всю неделю работал в поте лица, теперь хотел отдохнуть — трудовая неделя закончилась, — и он имел на это полное право… Недалеко от пирса заработало подпольное казино. Первые клиенты потянулись к нему, чтобы ближе к утру или уже к полуночи уйти оттуда без единой лиры в кармане. Любители понюхать и уколоться, словно ночные мотыльки на свет пламени, начали стекаться на центральную улицу восточного района — виа делла Витториа. Там уже появились молодые люди с блестящими волосами, смазанными гелем, и настороженно поблескивающими глазами, привычно выхватывающими из проходящей толпы переодетых полицейских. Каждый из них нес по несколько порций опия или марихуаны и не хотел быть схваченным в этот вечер.

Толпы мужчин потянулись к городскому парку — джардино ди Дуе Санти, — в котором, среди блестящих вывесок павильонов и неоновых огней каруселей, их ждали стайки смазливых, длинноногих девиц, готовых предложить свои услуги в тенистых аллеях парка… Однако среди всего этого круговорота ночной жизни несколько десятков человек собирались работать — дежурная смена карабинеров, агенты из отделов по расследованию убийств и борьбе с организованной преступностью, патрульные дорожной полиции вышли на улицы, чтобы не допустить преступлений. Они знали, что на улицах Террено каждые три минуты продают порцию наркотиков, возможно, в эту самую минуту кого-то насилуют, где-то в темном переулке у Золотого бульвара грабят очередного неудачника, оказавшегося не в том месте и не в то время, а в Рионе Нуово или районе аэропорта в чей-то пустующий дом лезет вор. Зло торжествовало, и они знали, что не в силах остановить его совсем. Но вот уменьшить его силу они могли. И если к завтрашнему утру ни в одном из темных переулков не обнаружат остывший труп с перерезанным горлом, если в больницу не привезут какую-нибудь несчастную, буквально разорванную пополам насильником, это уже будет их маленькой победой…

В двадцать минут одиннадцатого небольшой микроавтобус «фольксваген» остановился у трехэтажного дома, расположенного в восточной части Вилладжо-Верде. Сидевший за рулем Санти Эстебане достал сигарету и закурил, комиссар Гольди выбрался из машины и отправился к подъезду дома… Через минуту он оказался на лестничной площадке второго этажа, на которую выходили три двери, остановился у нужной ему и прислушался. За дверью слышались звуки работающего телевизора, детских голосов, музыки… Нажав кнопку звонка, комиссар различил, как за стеной раздалась электрическая трель. Через секунду завывания музыки и бормотание телевизора заглушил мужской крик. По квартире прошелестел звук шагов, щелкнул замок, и в проеме приоткрывшейся двери показалось круглое лицо Умберто Скалы. Увидев Гольди, доктор кивнул и открыл дверь пошире, приглашая комиссара входить, Гольди шагнул в квартиру и спросил: